Глава 4

– Живьём брать! – кричу я, выцеливая одного из нападавших.

Успеваю рассмотреть, что в коляске, выехавшей нам навстречу, расположились четверо. Как минимум, численный перевес должен был быть на нашей стороне. Впрочем, Мирон уже лежал неподалёку и хрипел. Он явно не боец. Не потерять бы достойного парня!

– Бах! – стреляю я.

Один из нападающих заваливается, и я сразу же меняю позицию, удаляюсь чуть в сторону от кареты, в направлении своей группы поддержки.

– Их четверо, у них минус один трехсотым. Смотреть на три часа, – сообщил я бойцам и поспешил дополнить: – Мирон – триста тоже, тяжёлый. Первый, третий: работайте, четвёртый – к Мирону оказать первую помощь. Второй у меня на прикрытии.

Вскорости стало ясно, что напавшие на нас здраво оценили обстановку и поняли, что свой шанс выскочить неожиданно и с первых выстрелов убить меня они не использовали. Из-за случившегося затора и раненой мной одним из выстрелов лошади, запряжённой во вражескую коляску, уйти быстро у нападавших не получалось. Только если на своих двоих.

– Первый, третий, четвёртый – взять живыми или подранками. Выявить у них вожака. Он мне нужен. Второму обеспечить первую помощь Мирону, – откорректировал я свой приказ.

Вот так часто случается, что охотник превращается в дичь. Убить меня не получилось, несомненно именно это было целью засады. И теперь у нападавших нет шансов уйти. Я знаю, на что способны мои бойцы. Мне удалось вырастить за четыре года из подростков-казачков матёрых волков, с уникальной по нынешним временам физической и боевой подготовкой. Некоторые из них были не хуже, как бы не лучше меня самого. Они и десять километров пробегут в усиленном темпе, а я сомневаюсь, что нападавшие способны на такое.

– Я к коляске! – когда большая часть бойцов отправилась в погоню, сообщил я.

Нужно было осмотреть вражеское средство передвижения, может, чьих это дело рук – точно ли англичанина.

– Бах! Бах! – метрах в трехстах послышались выстрелы.

Я мог отличить звук выстрелов револьверов нашей выделки от тех, которыми пользовались нападавшие. Стреляли теперь мои бойцы. Уверен, что они уже кого-то «заминусили». Прорву патронов спалили мы на учениях, особенно я не жалел боеприпасов при подготовке своих ближних бойцов. Так что навыки у телохранителей были на высоте.

В это время, осторожно, высматривая – может быть, где-то притаился ещё один нападающий – я подходил к чужой коляске. Если бы у меня стояла задача организовать засаду на самого же себя, то обязательно были бы поставлены ещё двое где-нибудь в зарослях ближайших холмов. Пока мои подручные заняты погоней, меня можно было бы подловить на беспечности.

Но вся эта атака казалась мне теперь каким-то поспешным актом безумия. Нападавшие, вероятно, даже не ожидали, что мои бойцы будут вооружены сразу двумя револьверами. Так много ставили на первый выстрел? Может быть. Однако они не учли ещё одного – преданности и верности моих людей. Мирон ведь прикрыл меня своим телом.

Обследование брошенной коляски особых результатов не принесло. Было бы глупо надеяться на то, что там я найду документы или английскую форму. Разве что добротный нож валялся в коляске и пачка ассигнаций. Жаль, что не фунты. Эх, были бы у меня самого фунты стерлингов, подложил бы сюда. Повертелся бы тогда этот джентльмен!

Прошло минут пять, и только тогда я услышал приближающиеся шаги. Наверняка, пожаловали правоохранители. Эту роль в Севастополе выполняли сами же моряки Черноморского флота.

Одновременно с подходом патруля на одном из холмов я увидел своего человека, кивнул ему. Уже горели две керосиновых лампы, один факел. Мой боец также освещал своё лицо небольшим факелом. Так что я смог разглядеть, что именно спрашивает отправленный в погоню телохранитель, а он должен был увидеть мой разрешающий кивок. Возможно, и не стоило показывать патрулю мои методы работы. Но… часто виновные назначаются в первые же минуты после произошедшего инцидента. Казалось бы, а как ещё это трактовать, как не попытку покушения на меня? Но я уже всякое видал, могут и меня нарушителем объявить.

– Мичман Колосовский! – представился мне командир патруля.

– Статский советник Шабарин, – представился я в ответ.

– Господин Шабарин, не сочтите за труд, поведайте, что здесь происходит, – вежливым, но настойчивым тоном сказал мичман.

Я рассказал всё, не утаивая никаких подробностей. Поспешил также рассказать о том, что за нападавшими была отправлена погоня. Мои бойцы уже волокли двоих бандитов, а третий, наверное, лежит за холмом. Мичман Колосовский, заметив появление вооружённой группы лиц, растерялся и начал явно нервничать. Так что ему нужно было срочно дать информацию, что беспокоиться не о чем, это мои люди сработали.

– Что сказали? – спросил я у своих бойцов, когда они приволокли и уронили к моим ногам двух изрядно побитых мужиков.

Казачки замялись, и я нахмурился. Что такое? Обычно бойцы выполняют мои приказы беспрекословно.

– Говори, как есть! – потребовал я, недоумевая, почему казаки не докладывают.

– Они имели дело с каким-то флотским офицером. Были наняты ещё более двух недель тому назад. Сами не местные, прибыли из Одессы. Ждали вас, командир, – доложил один из бойцов.

– Поклёп! – ожидаемо отреагировал мичман. – Ни один офицер не может участвовать в столь гнусном деле.

Я пнул одного из лежащих нападавших ногой в ребро, и болезненно.

– Не смейте! – отреагировал на моё действие мичман.

– Не мешайте! – грубо отшил я молодого офицера, после ещё раз пнул лежащего и задал вопрос: – Молодая девица баронесса Изенштадт должна была меня вывести на вас?

Ужимки баронессы то и дело вспоминались мне, едва закончилась перестрелка и началась погоня за нападавшими. Что же? Деньги мои нужны были ей? Быть такого не может, чтобы в высшем обществе находилась именно проститутка. А вот допустить на приём к военному губернатору девицу, целью которой было бы вывести меня на убийц, задержать, указать – это вполне возможно, если о том никто не знает. Вот о проститутке знали бы.

– Да, она, – тоном обречённого человека отвечал нападавший.

Я даже улыбнулся. Потешил самолюбие – и будет. Уж было подумал, что столь привлекателен и интересен для разного рода девиц, раз меня так настойчиво звали то уединиться подальше от дома губернатора, то пройтись по тёмным улицам Севастополя. Катарина должна была вывести меня на засаду. В преувеличенно пылких объятьях баронессы меня бы и убили. И позор, и смерть. Лучшего удара по мне, а через меня и по всем моим начинаниям, и придумать сложно.

– Мичман Колосовский, я прошу вас вместе со мной отправиться к дому баронессы Изенштадт, дабы допросить девицу и арестовать её, – решительно сказал я.

Мичман находился в растерянных чувствах. Согласен, что ситуация нетипичная. Никто или почти никто в Российской империи не борется со шпионами. Да, в Третьем Отделении есть люди, ответственные за контрразведку, но что могут сделать полтора десятка человек, тем более, когда вероятный враг такие ходы? Так нынче никто ещё не делает.

– Богдан, отправляйся в расположение полка и поднимай его по тревоге, но – чтобы без лишнего шума. Контроль дорог – вот задача. Ищем английского флотского офицера, – так, чтобы не слышал мичман, приказал я одному из своих бойцов.

***

Севастополь в это время, которое я уже привык считать своим – город некрупный, по большей части состоящий из казарм, ремесленных мастерских, складов, в меньшей степени – из жилых домов для обывателей. Кроме того, не редкостью в Севастополе были добротные дома, в которых никто почти весь год и не жил. Такой в городе был и у моего тестя, Алексея Михайловича Алексеева. Именно в нём я и остановился. И я знал почти всех соседей.

Так что оставался лишь один небольшой квартал, где могла бы проживать баронесса. К моему удивлению, мичман знал, где поселилась прекрасная незнакомка. Я поднял бровь, и он смутился – что ж, ясно. Пытливый ум и жажда романтических отношений часто подталкивают таких вот молодых офицеров знать всё о девушках, которые прибывают в Севастополь. Мне даже рассказали, что баронесса прибыла с неким своим дядюшкой. Не удивлюсь, что этот дядюшка – также шпион английской разведки и вовсе никакой не дядюшка. Вероятнее всего, и Катарина – не баронесса, скорее, и имя у неё другое.

Дверь в дом, который арендовал барон Изенштадт, была распахнута.

– Мы опоздали, – тут же с досадой предположил я.

Так и было. Баронесса, как и её дядюшка, лежали в крови с перерезанными глотками.

Пришлось отвлечься, уж больно громко стал проявлять свои чувства мичман. Он вскрикнул и отбежал, но далеко не успел – его рвало от увиденного. Явно парень ещё пороху не понюхал.

Погоня, куда я отправил двоих своих бойцов в надежде, что они прочтут следы и смогут выйти на убийц девицы, ни к чему не привела. Оставалось лишь надеяться на то, что шпион Тарас сумеет быстро сориентироваться и послать разъезды на две главные дороги, ведущие из Севастополя.

– Мичман, вы в порядке? – спросил я.

– Простите, мне очень стыдно, – отвечал мичман с позеленевшим лицом.

– Предлагаю вам постыдиться позже. Нынче же сопровождайте меня к военному губернатору Морицу Борисовичу Берху, – решительно сказал я и направился на выход.

Мне было что сказать губернатору. Теперь можно высказаться. На меня совершено нападение. Кто это организовал? Да тот, что сбежал. И это будет английский командор, тут к бабке не ходи, верное дело. Вот пусть Берх и объяснит, что происходит в вверенном ему городе.

* * *

Его императорское Величество Николай Павлович был вне себя от гнева. Нет, он не уподоблялся своему отцу, не топал ногами, не кричал и не бил своих подданных. Но этот острый взгляд, который мало кто мог выдержать, не сменялся уже целый день.

– Александр Сергеевич, вам предстоит срочно отбыть в Константинополь и указать султану, что Российская империя подобного унижения терпеть не будет! – негромко, но при этом жёстко говорил государь.

– Ваша Воля будет исполнена, Ваше Императорское Величество! – отвечал стоявший перед государем Александр Сергеевич Меншиков. – Я заставлю султана изменить своё решение!

Разговор проходил в рабочем кабинете русского императора. Присутствовали самые доверенные лица: князь Воронцов, граф Чернышёв, министр иностранных дел Нессельроде. На заседании государственного совета уже был обсужден вопрос о том, что османский султан приказал передать католикам ключи от ряда христианских святынь в Иерусалиме, и что на этот выпад России нужно отвечать.