– Остальных я буду просто руками рвать, – с максимальной уверенностью ответил Юрий. – А не получится, так мои ребята вас на атомы развеют. Вместе с этими наркоманами.

Он кивнул в сторону заложников.

– Вы ведь не солдаты, я вижу, – продолжил Гарин. – Просто люди, которых наняли делать некую работу. И, скорее всего, просто бросили на произвол судьбы. Так?

Он видел, как между горе-диверсантами разворачивалось тяжелое ментальное сражение. Как они переглядывались, как их пальцы нервно заиграли на оружии, как внутри каждого желание жить боролось с недоверием к упакованному в броню и такому бесцеремонному имперцу.

Конечно, никакие они не солдаты. Бандиты, преступники, просто жадные до денег местные – кто угодно, но не рхейские диверсанты. Рхейцы, как известно, в плен не сдаются. Это, скорее всего, обычные наемники, одноразовые исполнители, призванные запугивать и дестабилизировать, а, по возможности, наносить ущерб немногочисленному гарнизону. Разменная монета, которую не жалко и потерять.

Самым забавным было то, что они, судя по всему, начали это понимать только сейчас.

– Что ты предлагаешь? – выступил вперед один из диверсантов с длинными, обвислыми усами.

– Ничего нового – сдаться. Это не позорно, это разумно.

– И какие у нас гарантии?

– Ваши гарантии – ваши поступки, – ответил Гарин. – Империя не казнит тех, кто добровольно сложил оружие.

Его оппонент задумчиво дернул губой.

Пусть Гарин и блефовал, но был недалек от истины – эти неудачники не успели причинить значительный вред инфраструктуре колонии, а, значит, не попали в ранг особо опасных или военных преступников. Ну, постреляли дроидов и чего? Ерунда, почти хулиганство. Только главное внедрить эту мысль в их полные страхов и сомнений головы.

Потому что, на самом деле, их ждет расстрел. Как-никак, военное положение в стране.

– Хорошо, – наконец даже с каким-то облегчением выдохнул усатый, устанавливая свое оружие на предохранитель. – Но у нас есть условие…

– Внимание, ворота! – раздался над головой хриплый голос робота.

По залу пробежал нехороший шорох. Диверсанты, миг назад почти сложившие оружие, разом напряглись и недобро уставились на Гарина.

Юрий недовольно сжал губы, включил внутреннюю связь.

– Какого хрена?

– Вы отстранены от переговоров, – раздался резкий голос Гарнаги. – Я принимаю ответственность на себя.

Гарину пришлось приложить усилия, чтобы не выругаться вслух.

– Впусти, – процедил кому-то усатый, длинно сплюнув в сторону Юрия.

Если Гарина сейчас расстреляют, словно мишень в тире, это будет выглядеть закономерно.

По полу и стенам запрыгали разноцветные блики, диверсанты испуганно присели за мебель, ощерившись оружием. Гарин лишь терпеливо вздохнул.

В зал медленно вплыл робот активного подавления, больше известный как «каракатица». Огромная торпеда из композитных материалов со сложенными восьмерками «щупальцами»-манипуляторами, по которым пробегали зеленые и оранжевые огоньки. Вооружения видно не было, да оно было и не нужно – робот сейчас выполнял другую функцию.

– С вами говорит шеф-командующий базой «Ракуда» майор войск планетарной обороны Гарнага, – раздался из внешних динамиков «каракатицы» голос майора, важный и почти что торжественный. – Я уполномочен вести переговоры от лица высшего гарнизонного командования.

Диверсанты были удивлены и озадачены.

Гарин на полном серьезе размышлял, сможет ли он быстро заткнуть «каракатицу».

– Во избежание потерь среди гражданских, – продолжил вещать Гарнага, – Мной принято решение предоставить вам «зеленый» коридор из поселка.

Юрий не выдержал, развернулся всем корпусом к роботу, сдержанно произнес в микрофон шлема.

– Господин майор, они уже собирались сложить оружие и сдаться…

Но его попросту заткнули, словно непослушного щенка. Кто-то из операторов-связистов заглушил сигнал Гарина, выдав в ответ дежурный сигнал «Внимание на командира!».

– Если вы оставите гражданских здесь, живыми и невредимыми, – гремел майор из динамиков. – То я гарантирую вам неприкосновенность. Вам не будут чинить препятствия и преследовать. Слово офицера!

– Какой же ты придурок, – только и смог выдавить из себя Юрий, отходя в сторону и освобождая выход.

Ему было плевать, слышат ли его другие или нет.

Спуск с орбиты генерала Чеснокова превратил базу в напряженно гудящий улей, поэтому возвращение штурмовых групп прошло практически незаметно. Пехотинцев Кэнджуна тут же погнали готовиться к смотру, по рейтарам особых распоряжений не поступило. Дежурный офицер, начищенный и подтянутый, буркнул: «По распорядку» и продолжил вглядываться в дальний конец коридора, откуда могла появиться высокая комиссия. Гарин махнул своим, чтобы выгружались, потопал в сторону казармы, на ходу отстегивая шлем. Его догнал Рэй, сровнялся и пошел рядом.

– Надо было завалить их на выходе, – убежденно сказал он Юрию. – Вон, у Одучи как раз лапа дергалась.

– Дергалась, – подтвердил сзади урсулит, похлопывая по пулемету. – И чесалась.

– Ушли и ушли, – ворчливо вставил Боб. – Вам не плевать?

– Мне не плевать, – возразил норвежец. – Я туда не на прогулку ездил, а с врагами своей страны сражаться.

Хьюз саркастически усмехнулся, но промолчал.

Контракторы, лязгая броней и источая горьковатый запах дезинфицирующих средств, миновали шлюзовые двери и вошли в свое расположение. За время их отсутствия блок почти полностью преобразился, превратившись в настоящую армейскую казарму с прямым фронтом кроватей, серой стандартизированной мебелью и обезличенными солдатами, блуждающими тут и там. Когда появились рейтары, гомон в расположении смолк, даже перестали стучать тренажеры в импровизированном спортзале. Солдаты взглядами, в которых смешались страх и зависть, провожали закованных в боевые костюмы рейтаров, уделяя особенное внимание огромным Одучи и Рэнту.

Урсулит гордо приосанился. Что-то насмешливое промычал Хьюз.

Гарину было не до щенячьих восторгов молодых парней, ему хотелось одного – упасть в койку и исчезнуть.

Армейцы отгородили свою часть бокса металлизированными шторами, отчего спальные места контракторов оказались в полумраке и еще больше стали напоминать лежбища бездомных.

«Надо будет порядок навести», – подумал Юрий, открывая оружейную комнату. – «Перед соседями неудобно».

Предчувствующий близость отдыха организм начал сдаваться, каждое движение приходилось контролировать, преодолевая ватную вязкость. Гарин дольше, чем обычно, вылезал из скафандра, не сразу нашел сенсор управление силовыми петлями. Магниты вздернули костюм вверх по стене, расправляя и растягивая. В открывшуюся у пола нишу Юрий убрал шлем и перчатки.

– Чего Чесноку не сидится на своей орбите? – проскрипел себе под нос Боб, прицепляя к скафандру сервисный гофр. – Я бы на его месте жопу из рекреационной зоны не вытаскивал. У них же есть там рекреаторы?

– Даю руку на отсечение, что Гарнага перед Чесноком выделывался, – сказал Одегард. – Чего бы он еще туда полез?

– Смотрите, я тут главный, – скривившись, изобразил шефа-командующего Боб. – У меня все под контролем и даже заложников я освобождаю лично. А хотите, лобызну вас в задницу?

– Наконец спать, – прошептал под нос Глебович.

И испуганно вжал голову в плечи, когда над головой истошно заорал ревун общей тревоги.

– Внимание! Нападение на базу! – заботливо прокомментировал модулятор в голове.

– Твою мать! – воскликнул Рэнт.

– К оружию, – выдохнул Юрий хрипло, болезненно прикрывая глаза.

– Учебная? – с надеждой предположил Одучи.

Он, в отличии от людей, не успел снять броню, вытащил из шкафчика убранный пулемет.

– Это все из-за этой проверки! – в сердцах воскликнул Боб. – Грёбаный Чеснок! Никуда я не пойду!

– К оружию, – тверже повторил Гарин, поднимая на Хьюза покрасневшие глаза. – На выход!

Группа измотана почти до предела, Юрий это понимал. Он и сам на грани, но это не повод давать слабину. Потому что когда давление нарастает, для катастрофы хватит и одной трещины.

Контракторы, матерясь и намеренно грохоча амуницией, облачились в броню и вывалили в кубрик. Гарин вышел вперед, нахлобучил шлем, включая тактический экран. Махнул рукой:

– За мной!

До установленных боевым расчетом позиций рейтары добежали даже с опережением графика, рассредоточились по периметру полукруглой стены ангара. Над головой с металлическим шелестом пролетело звено «каракатиц», скрывшись в темноте. С запозданием пришла оперативная картинка со спутника – множество тепловых сигнатур в районе ворот.

– Хм, – озадаченно хмыкнул Одегард. – Ты тоже это видишь?

Юрий видел «это» – враги, из-за которых базу подняли по тревоге, не использовали штурмовых построений, не пытались окружить или атаковать малыми группами. Они просто толпились на въездной платформе перед пропускным пунктом, хоть и вооруженные, но разрешенным гражданским оружием.

– Местные, – раздраженно сказал Боб, выглядывая из-за своего бруствера. – Какого хера им надо?

– Давайте расстреляем их и пойдем спать, – кровожадно предложил Рэнт.

– Откусим им лица! – поддержал Одучи.

– Долбанем из излучателя, чтобы обгадились…

– Отставить, – Юрий прервал начавшийся обмен остротами.

Время шло. Ситуация нисколько не прояснилась, коммуникатор выдавал «Ждать дальнейших указаний», поэтому Гарин решил вызвать Кэнджуна – его пехотинцы должны прикрывать штабной корпус.

Кэнджун ответил сразу:

– У нас здесь гражданские из поселков Харуба и Либерталь. Требуют командование.

– Что-то случилось?

– Диверсанты, которые покинули Рамо, напали на конвой и захватили три ховера. Погибло несколько гражданских.

Гарин выругался сквозь зубы.

– Как планируют решать проблему?

– С ними говорит генерал, обещает наказать виновных, – ответил Ли. – На поиски и уничтожение диверсантов с орбиты брошены дополнительные роботизированные отряды.

Как далеко смогут уйти эти бестолковые бандиты на краденных ховерах, прежде чем их разнесут «каракатицы»? На самом деле уже не интересно. А вот кого именно будет наказывать генерал…

– Уходят, – сообщил по внутреннему каналу Рэй. – Отбой тревоги.

Местные действительно уходили, садились в свои куцые вездеходы и разъезжались по поселкам. Несмотря на неприятный инцидент, никто из них не хотел портить отношения с военными.

Оцепление держали на позициях еще полчаса и разрешили сняться лишь после того, как стреловидный катер унес генерала Чеснокова обратно на орбиту. Возвратившиеся в казарму рейтары переодевались в молчании, лишь ворчал себе под нос Хьюз, да порыкивал Одучи, ударившийся лапой о край металлического шкафа.

Из расположения «грунтовых» раздались голоса, кто-то кого-то раздраженно отчитывал. К своему неудовольствию, Гарин узнал надрывные нотки Гарнаги.

– …Меня не интересуют отговорки, шеф-сержант, – вещал шеф-командующий. – К вечеру завтрашнего дня системы ПРО должны быть развернуты на дальнем рубеже. Враг не будет ждать пока ваши солдаты акклиматизируются, и войдут в рабочий ритм… А это что за свинарник?

– Спальные места рейтаров, шеф-командующий, – отчеканил штаб-сержант.

Гарин посчитал необходимым выйти из оружейной и, растолкав угрюмо стоящих контракторов, подойти к расположению.

– Не удивлен, – встретил его холодный тон Гарнаги.

Должно быть, майору хорошо досталось от генерала, выглядел он злым как никогда. Налитые кровью глаза командующего окружали синеватые тени, под бледной кожей играли острые желваки.

– Что за вид, рей-сержант? – прошипел он, презрительно осматривая рабочий комбинезон Гарина.

– Не успел переодеться, шеф-командующий, – со всем возможным спокойствием ответил Юрий.

– Что значит «не успел»? Не сметь произносить при мне такие слова!

Гарин молчал. Он уже в достаточной мере успел усвоить особенности общения между начальником и подчиненным в вооруженных силах Империи.

Гарнага отодвинул в сторону сопровождающего его шеф-сержанта, который днем распекал солдат в расположении, указал на «лежбище» контракторов.

– Что это за блошиный рассадник, рей-сержант?

До сегодняшнего дня подобных вопросов у майора не возникало. Как и не возникало мыслей о том, почему поступившие в его распоряжение рейтары до сих пор не обеспечены нормальными спальными местами и прочим необходимым. Зато не было никаких противоречий с тем, чтобы использовать приданные силы по любому доступному поводу, отчего график работы контракторов не поддавался никакой разумной систематизации.

Этот вопрос, как и необходимость Гарина оправдываться были частью игры, незамысловатой и старой. Очевидно, что майору досталось от Чеснокова, теперь майор хотел излить на кого-нибудь свою обиду и злость, искал повод и жертву.

Только вот Юрий жертвой быть не привык. И в игры играть не собирался – слишком устал. Поэтому он просто стоял, заложив руки за спину, и наблюдал за тем, как Гарнага сам себя раззадоривает.

– Вы должны понимать, должны вбить в свои головы, что для вас честь стоять в одном ряду с солдатами Императора, – майор с легкостью запрыгнул на любимого «конька». – Вы должны из кожи вон лезть, чтобы соответствовать высоким требованиям Войск планетарной обороны. Но вы даже не стараетесь!

Гарнага пнул спальный мешок Одучи, отчего урсулит угрожающе зарычал, с омерзением перешагнул через импровизированную подушку Боба. Оказался прямо перед Юрием и вперил в него полный плохо сдерживаемого гнева взгляд.

– Вы – никчемный руководитель, рей-сержант Гарин, – выплюнул командующий. – Я буду ходатайствовать о том, чтобы ваши хозяева сделали соответствующие выводы. Я недоволен ни вашей работой, ни вашим отношением к службе. Слышите, господин Гарин? Отвечайте, когда я спрашиваю!

– Слышу, господин шеф-командующий, – Юрий позволил себе кривую полуулыбку.

Глаза майора вспыхнули, брови сбились над переносицей:

– Вы вообще должны быть благодарны за то, что я не стал сообщать о ваших «подвигах» в поселке Рамо командованию. Из-за ваших непрофессиональных действий диверсанты оказались на свободе, один на один с гражданским конвоем…

Юрий ударил коротко и резко. Гарнага ойкнул, схватился за живот, закачался на подкосившихся ногах, тщетно пытаясь поймать ртом воздух. Рэй торопливо заслонил собой шеф-сержанта, как раз отвлекшегося на вернувшихся из караула солдат.

Гарин ухватил командующего за воротник, притянул к себе и тихо сказал:

– Не смей вешать на моих людей свое дерьмо. Раз ты еще в погонах, то думаю, что ты не сказал генералу кто на самом деле наломал дров, верно? А то у меня твоя речь в поселке от начала до конца записана.

Майор что-то возмущенно засипел, однако Юрий встряхнул его и Гарнага заткнулся.

– Просто. Не мешай. Работать, – раздельно сказал Гарин и отстранился.

Командующий, с расширенными от ярости ноздрями, выпрямился. С ненавистью посмотрел на Юрия, развернулся на пятках и деревянным шагом пошел прочь, даже не удосужившись поправить задранный воротник.

– Ох, чую, припомнит он нам, – проводил взглядом майора Боб.

– А что было? – Рэй состроил невинное лицо. – Я лишь видел, как шеф-командующему стало плохо, а рей-сержант его поддержал. У меня и инба ничего не записала, давно барахлит.

– Я смотрел в окно, – выдал Ярвис.

– Я тоже туда смотрел, – поддакнул Одучи.

– По мощам и елей, – подытожил Глебович.

Юрий покосился на подчиненного, но Тихомир уже отвернулся, копаясь в карманах куртки.

Опускаясь на старенький матрас с побледневшим бактерицидным покрытием и клеймом Имперских вооруженных сил в изголовье, привычно настраиваясь на казарменный гул как на снотворное, Гарин попытался мысленно вернуться домой, в свою маленькую комнату на дрейфующем среди звезд ковчеге.

У него ничего не получилось. Воспоминания выползали из темноты памяти старыми двумерными декорациями, серыми и драными. Холодными. Чужими.

Юрий зажмурился, сжав зубы, зарылся лицом в пахнущую пылью подушку и лежал так, пока тяжелый сон не забрал его с собой.

Несмотря на опасения Хьюза, ни на следующий день, ни через неделю никаких карательных мер в отношении контракторов не последовало. Если, конечно, не считать таковыми приказы орбитального генерала Чеснокова, который для профилактики личного состава ввел на наземных базах состояние «боевой бодрости». Теперь «грунтовые» перемещались исключительно бегом, демонстрируя подобающие серьезность и суровость, а на вопросы отвечали исключительно злобной, но аккуратной руганью, отплевываясь и отмахиваясь.

Не остались без дел и рейтары. Поскольку диверсантов из Рамо догнали и уничтожили в пузырящихся трясинах роботы-охотники, а поиском новых наймитов рхейцев были заняты более высокотехнологичные армейские отряды, контракторам осталась будничная рутина по охране базы, сопровождению конвоев поселенцев и обеспечению безопасности специалистов фирмы, обслуживающей атмосферные генераторы. Работу осложняла окончательно испортившаяся погода, предвещающая скорый приход гигантского циклона, поэтому зачастую вместо боевого охранения рейтары занимались вытаскиванием всевозможной техники из грязи.

За все это время Юрий видел шеф-командующего лишь пару раз, да и то мельком. Майор почти не покидал штабного бокса, отдавая приказы через виртуальные сообщения или с другими офицерами. Одегард считал это хорошим знаком, но Юрий был убежден, что майор просто затаился – Гарнага не походил на того, кто забывает обиды.

Зато внезапно наладились взаимоотношения с соседями по казарме. В один из дней Юрий заставил контракторов навести порядок в расположении группы. Пока Глебович боролся с приземистым роботом-уборщиком, норовившим укатиться прочь, а Одучи и Ярвис, вооруженные чистящим спреем, ушли чистить спальные мешки и матрасы, к Юрию подошел военный в чине штаб-сержанта.

– Рэй-сержант Гарин, – не то удостоверился, не то спросил армеец.

– Штаб-сержант Клубков, – в том же тоне ответил Юрий.

Штаб-сержант Клубков, худой и невозмутимый, был заместителем командира роты дальней связи, именно он наставлял солдат в первый день пребывания на Ракуде. Несмотря на то, что между рядовым составом и контракторами сложились в целом дружелюбные отношения – рейтары периодически охраняли полевые выходы связистов, руководство армейцев держалось с людьми Гарина отстраненно.

– Имеется три модуля парных кроватей, – отчеканил Клубков, глядя Юрию в глаза. – И сухой душ.

Гарин удивленно хмыкнул, не зная, что ответить.

– Пришлю солдат, скажешь куда ставить, – подвел итог недолгого разговора штаб-сержант, развернулся на каблуках и пошел прочь.

– Спасибо, – пробормотал себе под нос Гарин.

Не успел Клубков скрыться в другой части казармы, а в сторону контакторов уже спешили два рабочих робота, навьюченные мебельными гофрами, за которыми, приветливо улыбаясь, вышагивало трое солдат.

В качестве ответного жеста Юрий отправил к «грунтовым» Глебовича – у тех сломался вирт-бокс и теперь вместо развлекательных передач транслировал в головы отдыхающих солдат унылые помехи. Глебович справился блестяще, даже немного перестарался – снял командирский блокиратор с порноархива, чем вызвал настоящий ажиотаж среди солдат. Нахмуренный Клубков не заставил себя долго ждать, поэтому пришлось расталкивать успевшего заснуть на новенькой кровати Тихомира, и отправлять его все исправлять.

Вечером того же дня, проводив Хьюза и Ярвиса на ночное дежурство, Юрий уединился в тихой прохладе оружейной комнаты. Вытащил из пирамиды свой «УМАС», разложил его на широком столе и принялся за чистку оружия.

Он неторопливо перебирал детали, вытирая их тряпкой с наносмазкой, оценивал на свет чистоту трубок и ствола, осторожно размыкал цепи электронного мозга автомата. Юрия расслабляло это привычное, почти медитативное действие, успокаивало, только здесь он мог размышлять еще о чем-то, кроме работы.

В последнее время оставаться наедине с самим собой становилось все сложнее – прошлое настойчиво лезло во все мысли. И хотелось того или нет, прошлому приходилось уделять внимание.

Интересно, он совсем не помнит момента, когда перестал ощущать себя частью другого мира. Мира, в котором не верили в другие миры, в котором свой маленький клочок пространства считали единственным существующим, называя «Землей».