День Н

Вынырнув из бесконечно темной бездны, я обнаружил себя лежащим на спине. Мое первое пробуждение. В пустой голове одиноко пульсировало отчаянное желание понять, что происходит и где я нахожусь. Зрение пребывало не в фокусе. Я с трудом смог разглядеть высоко над собой светлый, с множеством мерцающих ламп потолок, окутанный при этом некоей пеленой. Кое-как перевалившись на бок, обомлел. Передо мной предстала удивительная картина: насколько хватало глаз, все было усыпано человеческими телами. Они не двигались и лежали кто поодиночке, кто группами, наваленные друг на друга. Мимо них, покачиваясь из стороны в сторону, сновали кособокие фигуры. В изорванной одежде, вымазанные грязью и кровью, они неспешно бродили и, кажется, кого-то искали: подходя то к одному, то к другому распластанному телу, тормошили их.

Ко мне никто не подходил.

Из-за дымки, что висела в воздухе, я не мог увидеть, насколько далеко простирался этот ковер из человеческой массы, но в тот момент мне казалось, что далеко, очень далеко.

Пахло какими-то цветами.

Я попробовал встать – организм плохо слушался, он словно весь пропитался невероятной тяжестью, и получилось лишь перевернуться на живот. Тогда же обнаружилось, что подо мной растеклась большая лужа крови. В районе солнечного сплетения резко запульсировала боль, и я, теряя сознание, провалился в никуда.

Второе мое пробуждение произошло уже в больнице. На этот раз зрение вернулось в норму, и видел я все гораздо четче. Вот только разглядывать оказалось особо нечего: небольшая комната с белыми стенами, какие-то медицинские аппараты с мигающими фиолетовыми индикаторами, да множество проводов и трубок, тянущихся ко мне. Я хотел приподняться, но сделать этого не получилось. Более того, я не имел возможности даже повернуть голову – тело было намертво привязано к кровати ремнями.

Окон в помещении не наблюдалось. Монотонное гудение приборов наполняло все ее пространство.

Я попытался понять, как здесь оказался, но в памяти ничего не нашлось на это счет. Довольно быстро ко мне пришло осознание, что в голове нет абсолютно никаких воспоминаний о своей жизни. Я не мог назвать ни своего имени, ни фамилии, ни рода занятий, не помнил ни одного эпизода из прошлого. В то же время я знал, как писать, читать и считать, владел общеизвестными фактами. По крайней мере, многие вещи в моей памяти сохранились. Но каким-то непостижимым образом бесследно исчезла вся информация о моей личности.

А затем я снова погрузился в липкую темноту.

В третий раз я пришел в себя там же, но у изголовья теперь кто-то находился. Поскольку моя голова продолжала оставаться зафиксированной, а визитер этот сидел сбоку, то его я видел лишь периферийным зрением. Поэтому описать загадочного человека было сложно.

Заговорить с ним мешал зонд в горле. Он быстро заметил, что я очнулся и заговорил первым. Голос его звучал странно, меня не покидало ощущение, словно я впервые в жизни слышу человеческую речь.

«Вижу, очнулись, – глухим голосом обратился незнакомец. – Что же, эм, отлично. На данный момент вы находитесь в специальной палате, где проходите курс интенсивной терапии. У вас несколько ранений. Помимо этого, вы подверглись действию отравляющего вещества. Наши специалисты стабилизировали состояние, угрозы жизни нет, но вполне возможны осложнения. Вы меня слышите сейчас? Понимаете, что я говорю? Если да, то моргните дважды».

Человек этот поднялся и подошел ближе, попав в область видимости. Грузный и высокий. Одет он был в накинутый на плечи белый халат, из-под которого выглядывал блеклого цвета пиджак и широкий галстук со скучным орнаментом. Очки в толстой оправе. Школьный учитель, не иначе. Взгляд спокойный, но неприятно холодный, мутный. Хотя взирал он на меня с интересом. Пожалуй, так смотрят охотники на загнанного зверя, который долгое время не давал им покоя, и теперь они жаждут понять, стоил трофей ожиданий или нет.

Я моргнул два раза.

Человек кивнул мне и сделал неопределенный пас рукой в сторону. Дверь в палату открылась и появились фигуры в белых одеждах и масках на лицах. Они принесли поднос со шприцами, после чего ввели мне какое-то средство, от которого я мигом отключился.

Человек в костюме посетил меня через несколько дней. К тому времени я поднабрался сил, и мне вытащили трубку из горла, но говорить еще не имел возможности. И меня по-прежнему держали привязанным к кровати.

«Я буду задавать вопросы, а вы постарайтесь на них ответить. Как и в прошлый раз, прибегнем к помощи глаз. Моргнете два раза значит да, если нет, то, эм, один», – он присел возле изголовья, отчего снова стал едва различим.

«Вы в курсе обстоятельств, при которых оказались здесь?», – задал он первый вопрос.

Я моргнул один раз.

«Помните что-либо из событий предшествовавших вашему появлению в этом месте?», – сразу же прозвучал следующий.

Я снова моргнул единожды.

«Вы хоть что-нибудь помните о себе?», – спросил он после небольшой заминки.

Мой ответ остался прежним.

«Хмм. Хорошо. Отдыхайте. Врачи сказали, скоро вы сможете общаться более привычным способом, и тогда мы погорим более предметно», – он ушел, оставив меня наедине с собой.

Когда ко мне вернулась возможность разговаривать, я пребывал в другой палате. Здесь отсутствовали гудящие аппараты, шланги и провода. В небольшой квадратной комнате с металлическими потолком, полом и стенами находились лишь кровать, раковина со шкафчиком, туалет в углу. Посередине помещения – небольшой стол со стулом. Отныне меня не держали привязанным, и я имел возможность свободно передвигаться, но на прогулки, пускай даже по периметру куцего помещения, сил не хватало. В течение суток через специальное окошко в двери подавали еду в герметичных контейнерах. Свет на время сна, в отличие от моего прошлого местопребывания, выключали.

Не сразу я заметил один существенный минус в своем теперешнем положении – время тянулось намного медленней, чем в интенсивной терапии, поскольку я бодрствовал большую часть «дня». И единственным моим занятием являлись бесконечные и абсолютно безрезультатные попытки хоть что-то вспомнить.

На первый допрос меня повели, когда я уже потихоньку начал впадать в апатию. Запертый в палате, без какой-либо связи с внешним миром, наедине с самим собой, я был рад любому изменению обстановки. Поэтому прогулка, благодаря которой удалось покинуть осточертевшие стены, стала настоящим глотком свежего воздуха. Жаль, что приключение длилось недолго – через каких-то десять минут меня завели в помещение, где усадили за стол напротив того самого мужчины, который навещал в интенсивной терапии.

Гардероб у него остался прежним, разве только накинутый халат отсутствовал. Без него становилось видно, что костюм на незнакомце сидел мешковато и, похоже, был не первой свежести.

– Я вижу, вы достаточно окрепли и набрались сил, чтобы мы смогли побеседовать, кмх, настоящим образом, – довольно миролюбиво завел он разговор, пододвигая к себе стопку бумаг, что лежала перед ним. – Итак, для начала я представлюсь. Меня зовут Игорь Кильбия. Я нахожусь здесь с тем, чтобы выяснить вашу причастность к некоему событию, произошедшему некоторое время назад, – этот Кильбия засунул руку во внутренний карман пиджака и, выудив оттуда какое-то удостоверение, двумя руками раскрыл его перед моим лицом, а затем захлопнул и быстро убрал обратно. Разглядеть я ничего толком не сумел. Но моего собеседника это не смутило, и он продолжил. – А как ваше имя? Теперь вы можете отвечать словами, а не моргать глазами.

– Я… – собственный голос удивил меня, он звучал неуверенно и глухо, чужеродно. – Я… не помню.

– Что же, я напомню – вас зовут Никита. Не припоминаете?

Я отрицательно помотал головой.

– Досадно, – он неуклюже вытащил из стопки пару листов. – Но, это было предсказуемо. По нашей информации, среди выживших у двадцати двух процентов наблюдаются аналогичные патологии. К сожалению, мы не знаем, каким веществом вызван подобный эффект, поэтому медикаментозное лечение пока не дает ощутимых результатов.

Здесь он сделал пазу, словно ожидая от меня комментария.

– Мне насчет этого ничего не известно, – единственное, что нашелся ответить я.

– Весьма прискорбно, вы бы сильно помогли. В этом деле даже самая маленькая деталь может оказаться полезной, – сказал и он снова замолчал.

– Я правда ничего не помню. Совершенно ничего, ни одной детали. Меня словно бы и не было…

– Однако, вы были, – одернул он меня, но сразу утих, став говорить на полтона тише. – Дышали, ели, ходили по улицам, читали книги, имели друзей и знакомых. Ваша жизнь, пускай и не такая яркая, но она являлась вполне себе нормальной человеческой жизнью. Мы смогли ее детально восстановить. Почти все моменты и вехи вашего пребывания на этом свете.

В качестве доказательства он приподнял толстую кипу бумаг, а затем стал раскладывать ее перед собой, разделяя на стопки, сортируя.

– Здесь у нас всякие справки, документы и другие бумажки, относящиеся к вашей официальной биографии. А тут предметы личного характера, у нас даже имеются некоторые школьные записки, которые вы посвящали приглянувшимся одноклассницам. Ваши рисунки из университетской поры. Некоторые вполне себе неплохие, – он еще долго перечислял те или иные этапы моей жизни, пока, наконец, не разложил все и аккуратно опустил руки на получившиеся стопки. – Вся ваша жизнь под моими ладонями. Не так много, но и не так мало. Только здесь, кх, нет главного.

– Чего? – спросил я после повисшей паузы.

– Причины, которая побудила вас участвовать в убийстве 42 человек.

Эти слова, сказанные абсолютно нейтральным тоном, прозвучали слишком парадоксально. Игорь Кильбия не был похож на шутника. И тем не менее – убийства? О чем шла речь?

«По реакции я вижу, удивлены, – он подал знак, и к нам вкатили тележку, на которой стоял старый пузатый телевизор и рядом виднелась еще одна стопка бумаг. – Но суровая реальность такова, что вы, сидящий здесь передо мной, являетесь соучастником отвратительного злодеяния, – Игорь Кильбия как-то по-рыбьи посмотрел сквозь толстые очки. – Официальных обвинений вам выдвинуть не смогут и не станут, так как, опять же официально, вы мертвы и скончались в ходе проведения операции по освобождению заложников. Но и без всякого суда вы должны понимать, что виновны в смерти невинных людей. А теперь, если способны усваивать информацию, я введу вас в курс дела. Как, готовы?»

Я был настолько застигнут врасплох новой информацией, что вместо слов согласия два раза моргнул ему в ответ. Вздохнув, Игорь Кильбия включил телевизор и подцепил рукой несколько бумажных листов.

«Я буду демонстрировать записи, изъятые с камер наблюдения. Они как нельзя лучше проиллюстрируют события, – на экране возникла слегка размытая картинка: оживленная пешеходная улица и прямо под камерой, очевидно, вход в какое-то помещение, так как туда-сюда сновало множество людей. – Данная видеозапись показывает нам торговый центр «Сакура». Это вид с центральной входной группы. Около двух месяцев назад, в воскресенье, 13 марта, к зданию подъехало пять транспортных средств, откуда выгрузились вооруженные люди».

И вправду, на записи возникли три машины: два небольших грузовичка и микроавтобус. Они с большой скоростью пронеслись к так называемой центральной входной группе и, резко затормозив, остановились. Двери автомобилей распахнулись, изнутри полезли люди с оружием. В записи отсутствовал звук, но и без него становилось понятно, что прибытие не осталось незамеченным – народ отпрянул в стороны, а кое-кто обратился в бегство. Одна из фигур направила автомат в сторону убегающих, и через секунду в верхней части экрана упали несколько человек.

Изображение сменилось и показывало, как уточнил Игорь Кильбия, холл торгового центра. Отряд вооруженных людей уверенно шел вперед, параллельно избивая прикладами тех, кто попадался под руку. Они заставляли всех ложиться на пол. Некоторые падали сами, сраженные выстрелами.

«В 14:20 по местному времени, – комментировал Игорь, не забывая время от времени отрываться от текста и поглядывать на экран, – неизвестные ворвались в здание торгового центра, при этом убив из огнестрельного оружия 13 человек на улице. Затем, разделившись на группы, они проследовали во внутренние помещения. На переднем крае действовало около семи человек, их задачей, судя по всему, являлось перекрыть запасные выходы и устранить возможные угрозы. Так все шесть охранников были убиты в первые минуты нападения».

Словно в подтверждение этих слов на экране вооруженным людям навстречу выбежал охранник, но вскоре рухнул замертво. Один из нападавших отделился от остальных, быстро подошел и сделав выстрел в голову, спешно вернулся к своим.

«Им был хорошо известен план здания, поэтому на блокировку запасных выходов они потратили минимальное количество времени. После чего еще две группы принялись сгонять всех заложников в атриум, с располагающимися здесь кафетериями и зоной отдыха», – монотонно продолжал вещать голос.