Глава 2
За ответами

После тщательных сборов дружина Брудвара выдвинулась в путь. Идти решили коротким путем, минуя оживленные дороги. Заброшенный тракт вскоре привел воинов к довольно приметному месту. Огромная арка и гигантские валуны с давно истертыми рунами сообщили о том, что здесь, среди высоких гор и дремучих лесов, когда-то начинались земли аркалов.

Брудвар остановил коня и поднял голову. Его движение повторили триста всадников, ехавшие позади. Тут было на что посмотреть: каменный свод, нависший над дорогой, венчали изваяния хищных птиц. От внушающих трепет беркутов до сапсанов размером не больше вороны. Припорошенные снегом скульптуры объединяла одна деталь: крылья птиц были расправлены, а клювы открыты в немых криках. Брудвар бывал в свальде аркалов еще юнцом, когда Айтул дал клятву верности его отцу, после чего семья вождя была приглашена на знатный пир в злополучный Кагым. Но, как в детстве, так и сейчас, при взгляде на арку в его голове закрутилась мысль о том, что в этих краях чужакам совсем не рады. Словно оправдывая предчувствие, в лицо ударил ледяной ветер. Начиналась метель.

Брудвар не стал задерживаться и повел дружину дальше. Вровень с ним ехал бывалый воин, которого сын вождя любил как брата – настоящего и надежного, а не того, по сути чужого человека, которым являлся для Брудвара Сигизмир.

– Ну что, Вьёрд, готов к заварушке? – спросил Брудвар.

– Ха! – гаркнул пузатый здоровяк с огромными ручищами. – А как же иначе? Ты ж меня сто зим знаешь! Хорошую заварушку я ни за что не пропущу. Я ж всегда, когда мы с тобой идем за добычей, чувствую себя лет на двадцать моложе.

– Ну-ну, – нахмурился тот, – это тебе не обычный поход, и никаких трофеев здесь не будет. Грабить свои земли я не собираюсь. Возможно.

– Эх-хе! – усмехнулся Вьёрд. – Твое «возможно» частенько становилось приговором для многих людей.

– Мое «возможно» означает лишь то, что людям стоит больше думать головой и трезво оценивать последствия, когда я предлагаю им сделать выбор.

– Даже когда выбор, откровенно говоря, дерьмовый?

На лице воина появилось хищное выражение:

– Выбор есть всегда, покуда человек жив.

– Ну, в пожаловании таких вот выборов ты непревзойденный мастер, – ухмыльнулся Вьёрд. – В любом случае месть за твоего отца – тоже отличный трофей. Но чует мое сердце, что до драки дело все равно не дойдет. Ну не могут аркалы быть настолько тупы, чтобы бросить вызов всему Северу.

Брудвар цокнул языком.

– Их ответ меня в этом совсем не убедил. Мягко говоря.

Когда немногие гонцы вернулись обратно в Скаймонд и Брудвар услышал, какие слова передали хэрдинги, разум будущего вождя окутала пелена гнева. Он вспомнил, как в тот момент будто почуял запах крови и вонь сожженных деревень. Ну еще бы. Он, как и его мать, и все советники, ожидал, что аркалы принесут извинения, попытаются умилостивить его и валькюну либо же будут доказывать свою невиновность. Да, Брудвар понимал, что поставил перед ними сложную задачу: немногие осмелились бы напасть на Айтула, все-таки для большинства аркалов его фигура была священной, и они почитали его не меньше вождя. Хотя преданные трону могли бы направить в Скаймонд своих воинов, показав, чью сторону они занимают… Но нет. Ответ хэрдингов лишь породил новые вопросы и заметно увеличил число сторонников Ледяного Кулака. Ведь они сказали, что фэрл Айтул не виновен в случившемся. Они передали, что Айтул все еще надеется на встречу с Брудваром и все так же ждет его в Ущелье Четырех Ветров.

Остыв после этих известий, сын вождя изменил план и твердо решил, что увидится с Айтулом и поговорит с ним, чтобы разобраться во всем прежде, чем собственноручно убьет предателя. Он по-прежнему не желал войны и надеялся, что ответ хэрдингов не выражал мнения всего народа. Кто знает, может быть, их запугали люди фэрла?

Задумчиво почесав клиновидную бородку, Вьёрд спросил:

– Я уже делился опасениями, но повторю еще раз: не кажется ли тебе, что мы лезем на рожон, идя впереди войска Фронсуда?

– Нет, не кажется. Грайдис разведала, что в ближайших деревнях остались лишь одни старики. Уж с ними-то, случись чего, мы разберемся. А от тех поселений и до Ущелья рукой подать. Пусть Айтул думает, что к нему идет лишь наша дружина. Если он задумал подлость, то воспользуется этим и выдаст себя раньше времени. Но и мы будем держать ухо востро. Узнаем, что к нам движется его армия – так сразу повернем назад. Ну а если фэрл будет честен, то я все-таки поговорю с ним с глазу на глаз.

– Так, может быть, того… Ну, для верности… – смущенно произнес Вьёрд. – Просто дождемся Фронсуда? Кто его знает, этого поганца фэрла? Зверя бьют – поры нужной ждут.

– Нет, – отрезал Брудвар. – Я хочу отомстить Айтулу сам.

Беседу прервал внезапно усилившийся ветер. Метель принялась яростно сечь лица, заставив Брудвара и Вьёрда вжать головы в плечи и прикрыться мехом воротников. В неистовом реве вьюги наследник трона Севера будто бы услышал чей-то скрипучий смех. «Что за нелепица? Должно быть, показалось», – пытался успокоить нервы Брудвар. Но чувства редко обманывали его. И от этого ему стало не по себе.

Вскоре они достигли перевала. Буря стихла так же внезапно, как и началась. Тучи рассеялись, и с высоты открылся восхитительный вид: просторную горную долину, залитую полуденным солнцем, устилала белоснежная тайга, средь которой пролегала широкая дорога. Она вела к первым поселениям племени аркалов, темневшим вдалеке. Триста всадников во главе с Брудваром не мешкая помчались навстречу судьбе.

* * *

Вьезд в деревню преградила скверного вида старуха. Беззубая и сгорбленная, с уродливой головой, едва держащейся на тонкой кривой шее. Кожа вокруг ее глаз, как и у всех аркалов, была украшена татуировкой в виде причудливых узоров, искаженных глубокими морщинами.

– Мир тебе, добрая женщина! – приветливо поднял руку Брудвар.

Случилось неожиданное. Смотря прямо на Брудвара, она ухмыльнулась, набрала в рот слюны и плюнула наземь. Дружина зашумела. Но сын вождя остался спокоен.

– Ты что, мать, не с той ноги встала? Или глуха? Говорю, что пришел с миром, – повторил Брудвар и улыбнулся. Но лишь губами. Взгляд излучал неприкрытую угрозу. – Возможно, – добавил серьезно, чем вызвал громкие смешки соратников. – Но мир и война – соседи давние. И что-то подсказывает мне, что мира ты не ищешь. – Брудвар лихо спрыгнул с коня и навис над старухой. – Где ваш хэрдинг? Я хочу задать ему вопросы.

– Ступай за мной, – проскрипела старуха.

Если бы кто-то впоследствии напомнил Брудвару, что в той деревне им были не рады, того человека он без раздумий назвал бы отъявленным лжецом. Сам воздух здесь, казалось, смердел злобой. Враждебно лаяли собаки, с презрением захлопывались двери домов. Местные же провожали дружину такими ненавистными взглядами, что Брудвар и сам начинал чувствовать, что он и его люди в чем-то виноваты. «Судя по всему, здесь никогда не слышали про обычаи гостеприимства», – угрюмо подумал он.

С каждым шагом Брудвар осознавал, что начало его правления будет совсем не легким. А еще в нем закипала ярость. Сын Эрнульфа никак не мог понять, в чем же причина столь презрительной встречи. Чем он заслужил такое отношение? Где прячется страх этих людей и хоть капля уважения к будущему вождю Эргунсвальда?

– Неужто аркалы и впрямь думают, что у них есть хоть какие-то шансы против всего Севера? – озвучил его мысли Вьёрд, шедший рядом. – Судя по их наглым рожам, не похоже, чтобы они боялись твоей мести.

– Как говорит Фронсуд, иногда люди понимают только язык топора. Скорее всего, в этот раз он оказался прав.

Чем больше Брудвар размышлял над этой ситуацией, тем сильнее становилось его желание срубить голову старухе, а потом и выжечь это проклятое место в назидание остальным. Желание достигло апогея, когда женщина привела его к хэрдингу. Точнее, к тому, что от него осталось. Брудвар повидал многие, часто не слишком привлекательные вещи, при виде которых желудки даже самых суровых воинов давали слабину. Однако увиденное все же заставило Брудвара вздрогнуть и поморщиться.

В центре деревни, куда лучами сходились все улицы, стоял громадный алтарь. На каменной плите, украшенной свечами и еловыми ветками, распростерлось тело мужчины. С первого взгляда Брудвар безошибочно определил, что с умершего содрали кожу. Он надеялся, что это произошло после его смерти. Девять неизвестных идолов вокруг алтаря и ритуальный нож у изголовья давали ясно понять, что совершенное не было обычным убийством. Сыну Эрнульфа потребовалось ровно одно мгновение для того, что выхватить меч и приставить острие к шее старухи.

– Во имя Предков, отвечай мне, что здесь творится?! – прогремел Брудвар в то время, как его дружинники брали площадь в кольцо.

Морщинистое лицо расплылось в глумливой улыбке:

– Он сам виноват. Купился на твои посулы, хотел остаться подстилкой Скаймонда.

– Он лишь хотел избежать большего кровопролития. – Глаза Брудвара сверкнули молниями. Его поразила не сама расправа, а выбранный способ. – Тебе должно быть хорошо известно, что человеческие жертвоприношения запрещены во всем Эргунсвальде. Предки не нуждаются в подобных… дарах.

– Ты не понял? Это угощение не для предков. Аркалы больше не поклоняются мертвецам.

На миг Брудвар потерял дар речи. Невозможно было поверить в то, что аркалы, как и любое племя Эргунсвальда, могут отринуть веру в своих предков.

– И кому же теперь молятся аркалы? – спросил ошеломленный до предела Брудвар.

– Тем, кто откликнулся на зов нашего фэрла. Тем, кто защитит наше племя от таких, как ты.

Брудвар еле сдерживал гнев – Айтул зашел слишком далеко, решив пошатнуть вековые традиции.

– Не знаю, каким духам или богам вы тут поклоняетесь, на чье покровительство надеетесь, но за одну лишь эту мерзость вы понесете наказание.

– Так чего ж ты медлишь? – старуха подалась вперед, коснувшись острия меча. По шее потекла струйка крови. – Я отжила свой век и смерти давно не боюсь. Ее должен бояться ты: молодой, сильный, жаждущий власти… Но перед тем, как уйти, я напомню тебе, что наш фэрл все еще ждет тебя в Ущелье Четырех Ветров. Он будет там до заката завтрашнего дня. Там ты и найдешь ответы на все свои вопросы…

– Я уже по горло сыт этими глупыми загадками! Отвечай, каким образом ты и тебе подобные намерены одолеть меня?! Почему вы не признаете, что ваш фэрл совершил ошибку?

– Ошибку?! Ты многого не знаешь, сын Эрнульфа… или не хочешь знать. Просто оставь нас в покое, у аркалов теперь свой путь.

– Оставить в покое?! После того, как вы убили моего отца и брата?!

– Твой отец и брат были гнусными извергами и насильниками. А в гнезде ворон сокол не родится. – Старуха вновь харкнула под ноги Брудвара.

Медленно кружился снег. Густые хлопья таяли, касаясь лица наследника трона. Кожа Брудвара источала настоящий жар. Воин опустил меч, но затем броском змеи вскинул руку, схватив женщину за горло. Старуха захрипела, выпучила глаза, попыталась разжать медвежью хватку. Тщетно. Ее шея хрустнула, а тело мешком упало наземь.

– Бесполезно говорить с умалишенными, – вздохнул Брудвар, а затем рявкнул, обратившись к дружине: – Обыщите каждый дом, каждую нору и приведите сюда всех, кто способен стоять на ногах!

Гнев уступал место глубочайшему потрясению. Брудвар никак не мог понять сути происходящего. Он приехал судить и карать, ожидая увидеть в глазах людей страх и отчаяние, услышать их мольбы о милосердии, либо, на худой конец, привести их к покорности силой меча. Но невозможно подчинить тех, кто перед лицом смерти открыто плюет тебе в лицо. Такое бесстрашие граничило с безумием, от которого становилось до мурашек тревожно. Что именно сумел внушить своему народу Айтул? И что за странные обвинения против его отца и брата? Брудвар помрачнел еще больше, когда увидел тех, из кого хотел выбить ответы: окруженные дружиной Брудвара, в центре живого круга толпились дряхлые старики и старухи. Сыну Эрнульфа доложили, что в домах еще оставалось несколько человек, которые уже совсем не могли встать с кроватей.

– Где прячутся остальные? – нахмурился Вьёрд, взяв за грудки одного из местных.

– Ушли все. Нету здесь никого, кроме нас, – промямлил старик. – Знали мы, что вы снова явитесь, хищники паскудные.

– Объясни, – потребовал Брудвар, скрестив руки на груди.

– Зря ты ее убил, – кивнул дед в сторону тела. – Не виновата она была, потому как правду сказала. Отец твой и брат давно к нам повадились хаживать. Девушек портили да мужиков унижали ради забавы. А тех, кто противился, в лес уводили и травили, как зверей. Заставляли голышом бежать, покуда стрелу меж лопаток не всадят. Иных в реке топили в чем мать родила, других на вон том суку вешали…

Брудвар не перебивал. Просто слушал, пытаясь сохранять внешнее спокойствие. Внутри же поднималась новая волна возмущения. И растекался яд первых сомнений. Да, Брудвар никогда бы не назвал Эрнульфа хорошим отцом, на то имелись веские причины, но в его лице он видел сильного правителя, у которого было чему поучиться. И да, руки вождя, не говоря уже о старшем брате, были по самые плечи в крови. Эрнульф и Сигизмир, как и сам Брудвар, далеко не всегда щадили врагов, редко задумывались о том, насколько мучительным способом отправить их к Предкам, и вовсе не переживали за нелегкую долю пленников. Но отец никогда не нарушал золотого правила, обеспечившего мир на всем Севере: он уважал границы и равенство каждого племени, ставшего частью единого Эргунсвальда. И несмотря на то, что аркалы стали последними, кто признал власть трона Скаймонда, Брудвар давно не слышал, чтобы они доставляли проблемы. Хотя в первые годы после объединения свальд аркалов бурлил. В свое время отец вместе с Фронсудом подавили много восстаний и жестоко казнили зачинщиков. В любом случае аркалы были союзниками. А союзников не грабят, их честь не втаптывают в грязь. Без веского повода, конечно. Но что это был за повод, и почему аркалы раскрыли рты только сейчас?

– Ну и зачем же Благословленному Предками было творить такие вещи? Он великий человек, которого уважал и любил весь Север…

– Пфф, – прыснул старик. – Тоже мне, великий. Обыкновенный разбойник, только власти у него было уж больно много… Наскучила она ему, и стал он гадости творить. А остановить-то его некому было… – Жители согласно закивали.

Какое-то время Брудвар твердил себе, что все сказанное про его отца и брата – ложь. Однако хмурые лица стариков, чьи тусклые глаза пронзали Брудвара с немым укором, говорили об обратном. Сын Эрнульфа хорошо разбирался в людях, и, к большому для себя сожалению, по этим взглядам он безошибочно определил, что каждый из них был готов поклясться жизнью в правдивости сказанного.

Но Брудвар не мог допустить того, чтобы и его дружина оказалась во власти скользких подозрений. Сын Эрнульфа и без того заметил, как его подавленное настроение передается воинам. К тому же, как бы он ни относился к отцу, Брудвар был обязан защитить его честь. И лучше он сделает это сейчас, прилюдно, чтобы все поняли: вождь Эргунсвальда не мог совершить подобные бесчинства.

– Ваш ненаглядный фэрл вероломно убил моего отца, самого́ Благословленного Предками! А вы, плешивые псы, еще и смеете оскорблять его память лживыми речами! Говорите правду, а не то ваш визг услышат и на берегу Китового залива!

– Не веришь, значит, хм… Ну пускай, – нисколько не смутился старец. Брудвар со злостью и горечью понял, что этого человека не сломает и каленое железо. – Пойдешь дальше – тебе и не такое расскажут. Наш-то полет скоро будет окончен, врать нам незачем. А тебе лучше скорее смириться с правдой.

Брудвар напрягся и процедил сквозь зубы:

– Лучше? Скорее?

– Времена меняются. Как прежде, уже не будет.

– С чего ты это взял? Хотя ты прав: всегда можно сделать хуже.

Старик не обратил внимания на угрозу:

– Наш фэрл обрел силу, которой давным-давно лишились наши праотцы. Айтул увидел путь, который спасет аркалов, – с благоговением произнес он. – Теперь никто не посмеет унижать наше племя.

– И как же именно это случилось? Где и когда произошло?

– Это не так важно, – пожал плечами старик. – Ты сам все поймешь, когда встретишься с Айтулом.

Такой ответ не удовлетворил Брудвара. Он попытался разговорить собеседника, упорно задавая ему новые вопросы. Объяснения мужчины оставались такими же односложными и туманными. Но он явно верил в то, о чем говорил.

– Ну а ты? Ты-то сам видел, как твой фэрл управляет этой силой? А кто-нибудь из вас? – крикнул Брудвар, теряя остатки терпения. – Так я и думал, – губы воина слились в тонкую линию. Внешне грозный, но внутри растерянный, он не понимал, каким образом Айтул сумел так быстро и разительно изменить этих людей. Не желая сдаваться, он предпринял еще одну попытку образумить стариков. – Россказни про могущество фэрла – не больше, чем глупые выдумки ваших же шаманов. Айтул предал Север, наплевав на все клятвы. Теперь же ему просто нужны все, кто может держать оружие. – Брудвар оглядел толпу, отчаянно пытаясь найти признаки страха за свою жизнь. Напрасно.

«Что ж, дам старикам последний шанс. Пусть уже делают выбор. Очевидно, большего от них не добиться. Сдурели они тут все совсем или грибного зелья перепили. А может, правду говорят, – назойливой осой мелькнула мысль. – Посмотрим, какую песню запоет Айтул, когда окажется в моих руках», – пытался успокоить себя Брудвар.

Наследник трона Скаймонда неспешно прочистил горло. Воткнул увесистый двуручник в землю и положил руки на его навершие. Брудвар ощутил себя волчьим вожаком, стоящим перед стаей побитых жизнью собак. Он истоптал снег уже тридцати двух зим и за все прожитые годы успел привыкнуть к тому, что простой люд всегда смотрел на него со страхом и почтением. Всегда прямая осанка, бритые виски со шрамом, гордо расправленные плечи и богатый меховой плащ за спиной. Но тем, что по-настоящему отличало Брудвара от других и заставляло людей почтительно расходиться в стороны, – были яркие сапфировые глаза, в которых застыла ледяная твердость. Именно поэтому он до последнего верил, что его речь вразумит непокорных.

– Несмотря на вашу дерзость и поддержку изменника, я взываю к мудрости. Одумайтесь, признайте власть трона Скаймонда и отрекитесь от своего