Девчонка, видно, свое уже отбоялась. Во всяком случае никакого страха в ее глазах он не увидел. Мужчина, поддерживающий одной рукой ребенка, по всей видимости – отец, тоже был спокоен. Спокойной была и мать. Спокойной и… очень-очень знакомой.

– Капа, какая встреча! Вот ты мне ответь: почему я не удивлен?! – Костя быстро справился с шоком. – Привет!

– Костя, а ты раскабанел! – ответила женщина. – На сельских-то харчах!

– Это ты вместо приветствия?! – Костя помахал лодочнику, изо всех сил налегающему на весла. – Мазай, сюда!

Он приподнял девочку и закинул ее в лодку. Родители остались в воде, крича остальным пассажирам:

– Детей сюда!

Через минуту лодка с тремя детьми уже плыла к берегу. В воде оставались еще двое мальчишек лет восьми: напуганные, в панике хлопающие руками по воде.

– Герасим, детей забери! – крикнул Костя проплывающей мимо второй лодке. Угрюмый детина промычал что-то нечленораздельное, развернулся в сторону детей и приналег на весла.

Через пять минут все пассажиры злосчастного рейса 2451 сидели на берегу, дрожа от холода и пытаясь прийти в себя. Самолет медленно скрывался из виду.

– А чей жилет?! – вдруг закричала стюардесса, показывая на плывущую по реке оранжевую точку.

Она вскочила и с обеспокоенным видом посмотрела на пассажиров. Губы зашевелились, а тонкий палец принялся считать людей.

– Где еще один?!

Бабулька, оплакивающая безвозвратно утраченную коробку с сервизами, махнула рукой.

– Да скинул он его и обратно поплыл! В самолет залез! Этот, с фляжкой который!

Все вытаращились на нее.

– И вы только сейчас об этом говорите?!

– Да я тогда ничего не соображала! Сервизы жалко!

– Какой ужас! – воскликнула «невеста» Светлана и невольно прижалась к Владимиру. Он бросил на нее быстрый взгляд, решительно встал, зашел в воду и поплыл в сторону тонущего самолета.

– Вова, что ты делаешь?! – закричала Света.

– Да чтоб тебя! – Костя вручил мокрую рубашку Марусе и побежал к лодке.

– Ну дела! – Саша Бойцов бросился ко второй лодке.

Работая изо всех сил веслами, они почти синхронно двигались за плывущим Владимиром.

– Утонешь, идиот!

Но парень рассекал воду руками, уверенно преодолевая течение. Подплыл к самолету, от которого над поверхностью реки остался лишь бело-синий киль, и нырнул. Костя и Саша налегли на весла.

Пассажиры сгрудились на берегу, обеспокоенно переговариваясь.

– Минута прошла! Что-то не выныривает!

– Утонул, что ли?!

– Да ё-маё! Что ж за день такой?!

Капа напряженно всматривалась в реку, прижимая к себе дочь. Вот над поверхностью воды показалась голова, затем еще одна – над берегом пронесся облегченный вздох. Владимир передал спасенного в руки подплывшего Кости, а сам влез в лодку к Саше.

Молодые селянки бурно обсуждали между собой героического спасателя.

– Симпатичный!

– Ага, и смелый!

– И одет по-иностранному! Интересно, как его зовут?!

Светлана нахмурилась и покачала головой.

С берега было видно, как Костя согнулся над человеком, делая искусственное дыхание.

– Не, всё! Бесполезно! – констатировал кто-то. – Нахлебался! Десять минут прошло!

– Не, самолет ведь затонул не сразу! – возразили ему. – А значит, был доступ к воздуху! А вот за каким чертом его туда понесло – вот это вопрос!

С лодки отчетливо донесся громкий кашель и судорожный вздох. «Утопленник» зашевелился, перегнулся через борт, изрыгая потоки воды.

– Уф! Откачал! – повеселели очевидцы.

Костя схватился за весла и направился к берегу, следом двинулась лодка Саши. Пассажиры, оправившись от шока, вернулись к наболевшему.

– Самолет – да никогда больше! Поезд! Только поезд, товарищи! Лучше неделю потерять, но живым доехать!

– По статистике крушения поездов происходят еще чаще, чем авиакатастрофы!

– Тогда пешком! Как Михайло Ломоносов – из Архангельска в Москву! Михайло – он умный был!

– Иди, раз такой Михайло! Армения – вон там!

– Не дерзите мне, товарищ! Я, между прочим, стресс пережил!

– Я тоже, если ты не заметил! В одном самолете летели!

– Тогда заткнитесь, пожалуйста, милейший!

– Сам дурак!

– А как же наш багаж?! Что с нашим багажом?!

Два пилота, штурман и бортмеханик, сидевшие на песке с угрюмым видом, покачали головами.

– Достанут самолет, вернем ваш багаж. Вас сейчас только это волнует, товарищи?!

– Товарищи пилоты, как такое вообще могло произойти?! – вскричал склочный искатель парашютов. – Чья вина?! Я на конференцию летел, меня вызвал сам профессор Сасун Геворкян! Вы все будете отвечать! Я этого так не оставлю!

– Вины экипажа тут нет, товарищ! Достанут самолет, будет комиссия, следствие – разберутся!

Пока они шумели и ругались, Костя причалил к берегу. Из лодки, пошатываясь, вылез бледный «утопленник».

– За фляжкой обратно полез, – виновато пояснил он и похлопал по оттопыривающемуся карману пиджака. – Она мне очень дорога. Прошу понять и простить.

– А жизнь тебе не дорога, идиот?! – не выдержала стюардесса.

– Простите, люди! – он виновато прижал руку к груди и раскланялся. Затем показал на вторую причалившую лодку. – Встречайте героя! Владимир Евсеев!

Все захлопали. Особенно восторгались молодые селянки, к явному неудовольствию Светланы. В ее светлых глазах мелькнуло даже что-то вроде ревности.

Спасенный подошел к Владимиру и протянул руку.

– Спасибо! Меня, кстати, Виталием зовут.

– Не за что! – пожал руку парень и скользнул взглядом по Светлане. Та скрестила руки на груди и отвернулась. Владимир вздохнул.

– Хочешь я с ней поговорю? – заговорщицким шепотом предложил Виталий.

– Не, не надо. Насильно мил не будешь, как говорится, – отмахнулся герой. – Мишка, длинный который, и правда лучше меня. Учится хорошо, сознательный и все такое. И высокий.

– Дело в росте разве?

– Не знаю, – Владимир сел на песок, снял рубашку и тщательно выжал. Виталий присел рядом.

– Рано ты сдался, Вовчик.

– Да я просто не знаю, с какой уже стороны к ней подойти! И конфеты ей предлагал, и духи французские, и шарфы из ГДР – бесполезно, не берет! Я для нее всегда буду спекулянтом. Знаешь, вот если бы она за меня замуж вышла, я бы бросил заниматься этой фарцовкой. Честно!

– Да я тебе верю!

– А пока по краю хожу. Хотя, знаешь, в детстве милиционером хотел стать!

Виталий засмеялся, дружески похлопал его по плечу.

– Ну да! – пожал плечами Владимир. – А фильм «Деревенский детектив» про участкового Анискина раз десять смотрел! Вот сколько показывали по телевизору, столько и смотрел, ни разу не пропускал!

– Поженитесь со Светой, сына-участкового родите! – пошутил Виталий.

– Да я ж не против! – улыбнулся парень. – И Виталием назовем! Мне нравится!

***

Командир экипажа, седой и худощавый пилот первого класса, одернул мокрый китель и нахлобучил фуражку.

– А где мы? – спросил он жителей.

– Лоскутовка! – ответили ему.

– Скажите, телефон где?

– У участкового есть, – сказал Тихон Авдеевич. – На почте есть…

– Отлично! Кто-нибудь может проводить меня? Мне нужно срочно позвонить и сообщить наши координаты.

– А вот связи нет! – грустно добавил Тихон Авдеевич.

– Почему? – удивился пилот.

– В Ипатьево, это в десяти километрах отсюда, авария была…

Он подозвал худого веснушчатого парня.

– Митька, расскажи!

Митька поковырял в ухе.

– Я сам не видел, мне мужики рассказывали… В общем, свадьба там была: Толик-библиотекарь на Клавке-трактористке женился. Ну, Клавка – баба шебутная, к манерам высоким не приучена, а выпимши – так вообще дура! Посадила мужа в трактор, гостей – в прицеп, сама – за руль. Решила прокатить с ветерком. Темно было уже, дорога узкая, а навстречу наш участковый возвращался на своем УАЗике… Короче, чуть было не было. Клавка руль вывернула в последний момент и столб с проводами снесла подчистую: теперь мы без связи, а Ипатьево – еще и без света.

– Живы хоть?

– Да все живы! А Толик развестись решил!

– Веселое название у села. Анекдотичное, – задумчиво пробормотал пилот. – А другие населенные пункты с телефоном имеются?

Селяне переглянулись.

– Если только Дивногорск… Но это далеко.

– А отвезти кто-нибудь может? – спросил пилот, уже ни на что не надеясь.

– Отвезли бы, да только все шоферы кривые, – Авдеевич показал на хмельных парней. – Митька, Гришка, Пашка. Нам участковый после этого случая так и сказал: увидит пьяного за рулем – посадит. Лютует.

– А сам участковый где?! – пилот терял терпение.

– Так это, в Ипатьево вернулся! С Клавдией разбираться!

– А ключи можно от транспорта? Сам поеду!

– А не заблудитесь? Тут у нас места глухие. Неужто сигнала никакого не подал? Неужто искать не будут?

– Квадрат только, – пилот снял фуражку и устало сел. – Наверняка подняли малую авиацию, но искать будут прежде всего самолет, а его уже нет. А о том, что садимся на воду, передать не успел – связи не было.

Он обреченно развел руками.

– Найдут, командир! – уверенно сказал штурман.

Митька Сухозад снова почесал в ухе и предложил.

– Могу отвезти, в принципе. До ночи обернемся. Мне, в принципе, раз плюнуть.

Смолк от затрещины.

– Помолчи, принципиальный ты наш! – рассердился Тихон Авдеевич. – От тебя разит за километр! А если угробишь человека, себя убьешь и технику покалечишь, что тогда?! Тихон Авдеевич Челобитько – крайний?!

Митька насупился.

– А чего вы руки распускаете?! Могу и не везти, в принципе!

– Будем ждать! – командир встал и посмотрел на членов экипажа и пассажиров. – Главное, все живы!

– И то верно! – подбодрила Мария Ильинична. – А у нас свадьба! Доченька моя замуж вышла!

– И у вас? – грустно улыбнулся пилот. – Поздравляю!

Тихон Авдеевич зычно свистнул, привлекая внимание односельчан.

– Так, бабы! Тащите из домов сухую одежду, на детишек тоже что-нибудь найдите! Посуду не забудьте: тарелки, ложки, вилки! Тару под самогон захватите! Живенько-живенько!

Повернулся к мужикам.

– У меня во дворе доски лежат! Тащите сюда, столы и лавки сколачивать будем! Полсотни голов – это вам не кот чихнул! Инструмент не забудьте!

При других обстоятельствах селяне бы, конечно, возмутились его командному тону, но сейчас подчинились беспрекословно.

– У меня тут свой экипаж! – подмигнул Авдеевич и протянул руку пилоту. – Добро пожаловать в наши края!

Лариса, стоявшая рядом с Капой, вдруг подпрыгнула и показал в сторону реки.

– Мама, кукла!

Капа посмотрела на то место, где двадцать минут назад затонул самолет. По водной глади плыл целлофановый пакет. Куклу уносило течением.

– Я ее Ануш везла, – с сожалением сказала девочка и тут же вскрикнула от удивления. К кукле наперерез, переливаясь пятнистым мехом, плыла рысь. Плыла уверенно, быстро перебирая лапами под водой. Схватила игрушку зубами и развернулась. Также уверенно, разве только чуть медленнее, поплыла обратно.

– Таир! – расплылась в улыбке Капа. – Сколько ему уже?

– Старый, – вздохнул Костя.

Таир выскочил на берег, положил куклу и тщательно встряхнулся. Покончив с сушкой, подцепил зубами целлофан и подбежал к Ларисе. Девочка отпрянула, неуверенно посмотрела на мать. Саша на всякий случай шагнул вперед.

– Это Таир, не бойтесь, – успокоила Капа. – Старый знакомый.

Таир галантно положил куклу на песок и гордо удалился, всем своим видом показывая: и не благодари!

– Страсти-то какие! Рысь! – испуганно загудели пассажиры, сбившись в кучу. – Нигде покоя нет: не разобьемся, так съедят!

– Таир – свой, сибиряк! – прикрикнул Тихон Авдеевич и зыркнул в сторону зятя. – Не то что некоторые!

Костя вздохнул и покачал головой.

***

Итак, стол есть, закуски есть, гости, свалившиеся с неба, тоже имелись – почему бы не выпить? Тем более, поводов предостаточно.

Развели костер до неба, пионерский. Мужики быстро и умеючи сколотили столы. Пассажиров завели за деревья, вытряхнули из мокрой одежды, нарядили в сухую и неказистую. Все то, что недоела моль в шкафах и сундуках, вдруг пригодилось, обрело вторую жизнь, стряхнуло пыль времен. Баба Маня Астахова, местная долгожительница, тоже решила сходить домой за революционной шинелью мужа, но по дороге забыла, за чем шла, и вернулась с фотоальбомом.

– Не «Montana», конечно, но мне нравится! – Владимир, в ситцевой рубахе и шелковых шароварах, гордо вышагивал яловыми сапогами под смех остальных, которые выглядели не лучше и не хуже: в блузах и сарафанах, в длинных льняных рубахах и широких штанах. Хотя, кое-кому досталось и вполне современное – например, Виталий получил добротный пиджак, в карман которого он незамедлительно положил фляжку, уже наполненную деревенским самогоном.

– Гости дорогие, прошу! Выпьем-закусим! – Мария Ильинична похлопала пухлыми ладонями.

Все расселись, Костя с женой заняли почетные места во главе стола. Скромница и тихоня Маруся смутилась под взглядами гостей, которых теперь было около ста человек. Мария Ильинична встала.

– Хочу поднять рюмочку за здоровье наших молодых: Марусеньку, дочку мою, и мужа ее, Костика!

– Костика! – фыркнул Тихон Авдеевич. – Нежности какие!

– Перестань! – одернула жена. – Если уж себя не жалеешь, меня ни во что не ставишь, так хоть дочь родную не позорь!

Тихон Авдеевич насупился, но промолчал.

– Ну, как говорится, совет вам да любовь! Горько!

– Горько! Горько! Горько! – подхватили гости, подняв стаканы и рюмки.

Молодые встали и, смущаясь, поцеловались под всеобщий восторг. Сдержанно, чопорно. Недовольных было всего двое: Тихон Авдеевич и Таир, но будучи в абсолютном меньшинстве, помалкивали. Тесть, сопя и хмурясь, ковырял вилкой в тарелке, Таир лежал на ветке и грустно порыкивал.

Растянулась гармонь, играя «Шумел камыш, деревья гнулись». Гармонист Иван, закрыв глаза и шевеля густыми бровями, тянул меха трехрядки, а гости, подперев щеки кулаками, от души пели. Особенно выделялись «Подберезовики», старательно попадая в ноты, соблюдая тональность и вообще блистая всеми этими вокальными вибрациями, присущими профессиональному хоровому пению. Тихон Авдеевич и Таир не пели: один – из вредности, другой – слов не знал.

Члены экипажа затонувшей «Тушки» тоже молчали, страдальчески морща лбы и вздыхая – видно, сильно переживали. Конечно, не каждый день тебе выпадает «счастье» утопить самолет! И выпить-расслабиться им нельзя – комиссия, в первую очередь, перед тем как свернуть кровь, проверит эту самую кровинушку на наличие алкоголя. Доказывай потом! Поэтому командир и второй пилот довольствовались квасом, стюардесса – клюквенным морсом, а бортмеханик – кизиловым компотом. В числе трезвенников были и дети – те с аппетитом уплетали сладкие пироги и прочие вкусности, запивая лимонадами. А еще, смеялись над взрослыми и обстреливали их вишневыми косточками. В общем, на той, детской стороне стола, было шумно и весело.

Песня закончилась, все снова наполнили рюмки и, как полагается, выпили за родителей. Тихон Авдеевич навернул стакан и снова погрузился в пучину молчаливого отрицания. Полились неспешные застольные разговоры: о пережитом, о насущном, просто ни о чем.

Капа, сняв прилипшую косточку с щеки, погрозила хихикающей Ларисе и встала.

– Друзья! Давайте выпьем за наших пилотов?! Ведь если бы не они, мы бы сейчас не сидели за этим замечательным свадебным столом, не радовались…

– Ну, это еще как посмотреть, – перебил сидевший рядом толстяк. – Может, это по их вине мы тут сидим.

Капа быстро склонилась к нему и угрожающе прошипела:

– Я тебе сейчас ухо откушу!

Мужчина боязливо моргнул маленьким глазками и отодвинулся. Капа снова обвела взглядом присутствующих.

– Так вот, хочу поблагодарить экипаж за профессионализм, за наши спасенные жизни, за жизни наших детей! Спасибо, ребята! Слава героям!

– И Господу нашему слава! – сказала еще одна трезвенница – женщина с размокшей Библией. Подняла стакан с березовым соком.

Над столом взметнулись десятки рук с наполненными рюмками.

– За экипаж!

– За героев!

– За вас, ребята!

Экипаж расчувствовался: смущенно кашлянул командир, задрожал подбородок у второго пилота, покраснел бортмеханик, прослезилась стюардесса. И хоть сейчас они были одеты в гражданскую одежду и мало напоминали летный экипаж – они были героями, честно выполнившими свой долг.

– Спасибо, товарищи пассажиры! – стюардесса по имени Жанна смахнула слезы с длинных ресниц и улыбнулась. – Очень приятно!

Иван снова растянул меха и запел удивительно красивым тенорком:

Мы, друзья, перелетные птицы!

Только быт наш одним нехорош:

На земле не успели жениться,

А на небе жены не найдешь!

Припев подхватили все:

Потому, потому что мы пилоты!

Небо наш, небо наш родимый дом!

Первым делом, первым делом – самолеты!

Ну, а девушки?! А девушки потом.

Первым делом, первым делом – самолеты!

Ну, а девушки?! А девушки потом…

Экипаж рыдал в лучах славы.

***

Ашот Чибухчян уже в который раз взглянул на табло, почесал жесткий курчавый затылок и побежал в справочную. Жена Оля и пятилетняя дочь Ануш, очень похожая на отца черными глазами и носом с горбинкой, остались ждать. Рядом сидел носатый дядя в кепке и нетерпеливо поигрывал ключом от «Волги».

– Понять не могу, почему задерживаются?! – обеспокоенно пробормотал он на армянском. Бросил взгляд на Ольгу и спросил на русском:

– Простите, вы не знаете, что там с мурченградским рейсом?

Оля пожала плечами.

– Сами ждем. Муж пошел выяснять.

– А вы кого встречаете?

– Подругу с семьей. А вы?

– Товарища жду. Очень хороший и нежадный человек. Мне пяти тысяч на «Волгу» не хватало, так он так и сказал: бери, дорогой Армен, мне для тебя не жалко! Вот, хочу ему долг вернуть, Ереван показать, на машине новой прокатить, настоящим коньяком угостить!

– А-а-а, – понимающе протянула Оля. – Да, действительно хороший и нежадный.

– А это дочка ваша? – Армен подмигнул девочке.

– Наша! – улыбнулась Оля. – Папина дочка! Ануш зовут.

Собеседник вытащил из кармана карамельку и протянул девочке.

– Держи от дяди Армена Меликяна! Расти большой, Ануш!

– Спасибо! – девчонка ловко цапнула конфету, чем вызвала смех у взрослых.

Вернулся обеспокоенный Ашот.

– Ну, узнал?! – спросила Оля.

– Да понять не могу! Говорят, что пока нет никакой информация! Там еще люди в пиджаках серьезный такой!

– Какие люди?

– Из КГБ.

Меликян нахмурился.

– Что это значит? – спросил он на армянском. – При чем тут КГБ?

– Понятия не имею! – пожал плечами Ашот. – Будем ждать!

Улыбнулся дочери, подхватил ее за руки и принялся кружить. Счастливый детский смех прозвенел на весь ереванский аэропорт.

***

Тоненькая ручка ловко подкладывала еду.

– Картошечка с укропчиком, рыбка малосоленая, грибочки маринованные…

Вова Евсеев с ужасом смотрел на свою тарелку – чего там только не было!

– Даша, да я уже наелся! Остановись!

Восемнадцатилетняя Даша хихикнула и с жалостью посмотрела на него.

– Ты худенький такой, Вова!

Вова покосился на сидевшую напротив Свету. Та со скучающим видом пила медовуху, смотрела на веселящихся у костра людей и, как ему казалось, не обращала на него никакого внимания.

– Не худенький, а стройный как кипарис, – вздохнул он.

Даша восторженно захлопала и звонко рассмеялась, будто он отмочил хорошую шутку.

– Ой, Вова, ты такой смешной! Такой смешной! Мне так нравится! Так нравится!

Он вгрызся в куриную ногу и снова стрельнул глазами в Свету. Та, словно королева, протянула руку подошедшему к ней пилоту и поплыла к костру, вокруг которого уже кружились в танце пары. Гармонист, роняя слезы, играл «Лебединую верность».

– Вова, скажи, а ты какую музыку слушаешь? – спросила Даша. Кокетливо заправила волосы за маленькое ушко.

– Разную, – пробурчал он. – Битлз, Роллинг Стоунз, Пинк Флойд…

– А я такого даже не слышала. У нас в сельпо такого не продают, – с сожалением вздохнула Даша.

– Я тебе пришлю пластинку, – пообещал он. – Ты мне адресок черкни.

– Дорого, наверное?

– Да какие деньги?!

– Спасибо! Я сейчас принесу, ладно?! – Даша вскочила со скамейки и побежала в село. На ее место тут же присел Виталий. Развалившись, уперся спиной в стол и глотнул из фляги.

– Ты чего творишь, Вовчик?

– Чего я творю? – буркнул Вова.

– А как же Светка?

– А ты не видишь?! – он показал вилкой в сторону танцующих. – Ей на меня все равно!

– А я думал, ты настойчивый. Женщинам нравятся настойчивые.

– Если ты не помнишь, то в самолете я уже проявил настойчивость! – огрызнулся Вова. – По морде получил!