Цитаты из книги «Инферно»

По берегам реки Арно я бегу, задыхаясь… сворачиваю влево, на улицу Кастеллани, и

в виде сложно организованного подземного царства

Консорциум – частная организация с отделениями в семи странах. Ее название изменено из соображений безопасности и конфиденциальности.

Зобрист твердо верил, что кардинальное сокращение численности людей на Земле войдет в историю как акт высшего героизма… как момент, когда человечество выбрало путь самосохранения.

Не зря эволюция – постепенный процесс. – Именно. – С каждой минутой Сински чувствовала все большее расположение к профессору. – Мы вмешиваемся в процесс, который длился миллионы лет. Сейчас опасное время. Мы получили возможность воздействовать на определенные нуклеотидные последовательности генов так, что наши потомки будут обладать большей ловкостью, большей выносливостью, силой и даже интеллектом – в сущности, сверхраса. Эту гипотетическую «улучшенную породу» людей трансгуманисты называют «постчеловечеством», и некоторые верят, что таково будущее нашего вида. – Жутковато отдает евгеникой, – заметил Лэнгдон.

Это, можно сказать, управляемая эволюция, – уточнила Сински. – Обычно эволюционный процесс – будь то появление ног у двоякодышащих рыб или противопоставленного большого пальца у обезьян – длится много тысячелетий. Теперь мы можем получить радикальные генетические изменения за одно поколение. Сторонники такого вмешательства считают его высшим проявлением дарвиновского принципа «выживания наиболее приспособленных» – люди становятся видом, который способен улучшить собственный эволюционный процесс.

Площадь Сан-Марко? Сински похолодела, представив себе запруженную народом площадь – самый густонаселенный участок Венеции. – Откуда вам это известно? – Не по телефону, – последовал ответ. – Но имейте в виду, Роберт Лэнгдон, не подозревая о том, путешествует в обществе очень опасного человека. – Кто он? – резко спросила Сински. – Один из ближайших последователей Зобриста. – Неизвестный тяжело вздохнул. – Человек, которому я доверял. По глупости, как выяснилось. Сейчас, я убежден, этот человек представляет собой серьезнейшую угрозу.

Он сел, и Сински без предисловий подала ему предмет, который она с сотрудниками извлекла из депозитной ячейки каких-нибудь двадцать часов назад. Лэнгдон внимательно рассмотрел маленький резной цилиндр и кратко охарактеризовал его назначение. Ей оно было уже известно. Этот старинный валик использовался для оттисков. На нем было вырезано страшное изображение трехглавого Сатаны и одно слово: saligia. – Saligia, – сказал Лэнгдон, – это латинское мнемоническое… – Для семи смертных грехов, – подхватила Элизабет. – Мы осведомились. – Хорошо… – В голосе Лэнгдона слышалось недоумение. – Вы по какой-то причине хотели показать это мне? – Да. – Сински забрала цилиндрик и стала энергично его встряхивать. Внутри загремел шарик. Лэнгдон с удивлением наблюдал за ней и хотел уже спросить, что она делает, но в это время торец валика засветился, и она направила его на гладкий участок стенки фюзеляжа. Лэнгдон тихо присвистнул и подошел к изображению. – «Карта ада» Боттичелли, – сказал он. – На сюжет Дантова «Ада». Полагаю, вам это уже известно.

Разумные? – сказала Сиена. – Не понимаю. Я, кажется, тоже. Лэнгдон рассматривал слово, прежде скрытое под семью «Р» на внутренней стороне лба маски.   разумные

Лэнгдон стоял перед купелью и смотрел сверху на посмертную маску, и светло-желтое лицо отвечало ему взглядом невидящих глаз. Горбатый нос и торчащий подбородок делали его мгновенно узнаваемым. Данте Алигьери.