Глава 3. Унесенные взрывом

Блин, ну что за твою мать! Веки еле разлепились, перед глазами все плывет. Вроде уже солнце взошло. Глаза и рот забиты песком – тьфу, гадость. Блин, как пить хочется, аж трясет, все бы отдал за глоток воды… и опять проваливаюсь в темноту.

Интересно, давно я так валяюсь? Кстати, если думаю, значит, пока жив. Насколько – непонятно, но жив. Открываю глаза, но с тем же успехом – все плывет, с трудом пытаюсь сосредоточиться. Блин, воды бы глоток. Так, снова попробуем собраться. Глоточек бы воды! Кажись, меня кто-то тащит. Запрокидываю голову, пытаюсь сфокусировать взгляд. Вижу только силуэт. Закрываю глаза, еще раз пытаюсь собрать сознание в кулак… открываю глаза – уже вроде получше. Э-э! Да это Ден меня куда-то тащит! А чего морда у него грязная, слезы и сопли по всему лицу размазаны, орет чего-то. Стоп! Орет. А почему я не слышу? Только сейчас заметил, что все происходит в какой-то усыпляющей тишине. Устал, посплю лучше. И опять темнота.

…Снова пришел в себя: стемнело уже или это перед глазами темно? Не-е, все-таки стемнело – вон кто-то у костра сидит, разговаривают о чем-то. О! Кажись, и слух вернулся. Пытаюсь встать. Приподнялся и… тут же вырвал. Но зато башка меньше гудеть стала.

– Мужики, Злой очнулся, – кто-то крикнул под ухом и подхватил за плечи

– Воды глоток дай, – к губам сразу поднесли фляжку.

Глотал я воду жадно, хотя впечатление такое, что до желудка не доходит, организм по дороге все как губка впитывает.

– Ден, хватит, а то опять блеванёт, дай ему в себя прийти, – откуда-то сверху послышался голос – кажись, Никиты.

Оторвался от фляжки, вздохнул, прикрыл глаза.

– Э-э-э, армя-ан, не умирай, – кто-то стал трясти, и голова взорвалась резкой болью.

– Блин, хватит трясти, я от этого скорей сдохну. Башка раскалывается, – собственный голос не узнал – то ли сорвал, то ли со слухом чего.

– Ден, оставь его, пусть отдохнет, – пробасил Никита.

– Какой на фиг отдохнет, на том свете отдохну.

– Так ты вроде только оттуда, – опять подал голос Никита, и народ заржал.

– Чего ржете, кони ратные, лучше помогите встать, – не дожидаясь помощи, попытался встать сам, но спину и правую ногу пронзила резкая боль.

– Чу-чу-чу. Армян, мы тебя тут немного подлатали, так шо, без резких движений, а то швы разойдутся, опять рукодельничать придется, а ведь старался, зашивал, – на этот раз голос, кажись, хохла Галузы – приколи́ста нашего.

– Рюшечками и оверлоком? – улыбнулся я.

– Во-во, Карден отдыхает, – народ опять заржал.

– Ладно, товарищи кутюрье. Вроде чуток оклемался, помогите сесть и начнем разбор полетов.

– Америкашек или наших?

– И тех и других.

Мне помогли сесть поближе к костру.

– Армян, ты сначала горяченького покушай, вот, пожалуйста, – Тайжанов, самый хозяйственный узбек «Гарпунного», подал котелок с кашей, – кашки поешь, сам готовил.

Принял от Тайжанчика котелок с едой, стал жадно есть. «Блин, это сколько ж я в отключке был, что меня так на хавчик понесло», – поймал я себя на мысли.

Поднял глаза, смотрю, ребята сидят вокруг и молча на меня смотрят. То ли ждут, пока доем, то ли еще чего.

– Вы-то поели?

– Да от пуза, я много приготовил, ты ешь, ешь, – успокоил меня Тайжанов

В молчании доел, отдал котелок обратно, запил водой.

– Ну давай, Никит, чем порадуешь?

– Нас двадцать один теперь, пятерых потеряли.

– Очко, – неуклюже пошутил Ромка.

– Кого?

– Гаркуша с вами был, когда вас накрыло, его на куски разорвало. Еще четырех при отходе потеряли, тоже когда с воздуха накрыло.

– Да-а, хреновенько… остальные как? Ранены?

– По мелочам, царапины в основном.

– Мы, как рассвело, вас пошли искать. От позиции ни хрена не осталось, сровняли с землей. Думали, и вас потеряли, уходить собирались, да вот Ден вас нашел, слава богу.

Я кинул взгляд на стажера. «Держись к дембелям поближе», – советовал ему, а вот он меня вытащил. Чуть заметно кивнул ему, он в ответ улыбнулся. Хорошо, потом поговорим.

– Так, личный состав двадцать один человек. С этим определились. Что с америкашками?

– Успокоились. Да и бомбить уже нечего.

– А патруль?

– Не тревожили, видно, всех этих сук с воздуха накрыло, да и хрен с ними.

– Вокруг прочесали?

– Да. Никого.

– Ладно, а что у нас с припасами?

– Еды завались, дня на два хватит. Калашей штук пятнадцать лишних, нашли на позиции, вроде в нормальном состоянии, два РПК с боеприпасами, да для калашей два цинка патронов нашли, ящик тротила чудом уцелел, ну и куча штык-ножей.

– Нам столько не надо.

– В хозяйстве все пригодится, – улыбнулся Никита.

– Домовитый ты наш… С базы вести есть?

– Нет.

– Людей посылал?

– Нет.

– Хреновенько, товарищ Никитенко, хреновенько.

– А я что, пока суд да дело, ну и ты уже очнулся, вот сам и разбирайся, командир … Злой.

– Сколько сейчас?

– Час пятнадцать.

– Так, Галуза, Кузин, автоматы в зубы и по-тихому, налегке – на базу. Не светитесь. Посмотрите, что к чему, на патруль не нарвитесь, сначала издалека обстановку посмотрите, если все спокойно, в чем я лично сомневаюсь, то к Резникову пробегитесь. Доложите ротному, что да как, пусть скажет что делать, и пулей обратно. Но это в крайнем случае, если сто процентов там все спокойно, не геройствуйте. Галуза, тебя это особенно касается, понял?

– Понял, командир.

– Если там тоже кипиш, то молча обратно. Кузин – за старшего. Все, пацаны, вперед.

Кузин с Галузой молча встали, проверили оружие и ушли.

– Никита, выставь караул, всем остальным – отбой. Кузин с Галузой вернутся – сразу меня будите.

***

Никита растолкал меня на рассвете. Светало, как говорится…

– Армян, Кузин с Галузой вернулись.

– Давай зови, только отойдем, чтоб ребят не будить, пусть спят пока.

Я взял чью-то фляжку, глотнул, остальное вылил на голову. Голова уже не так болит, штаны порванные, все в крови, да и ХБ тоже не первой свежести. Снял, осмотрел: на спине все разодрано, зашить надо, а то вид, как у бомжа… блин.

Кинул пока хебешку на вещмешок, остался в тельнике.

Отошли подальше, сел на валун.

– Ну, что там, – внутри был страх услышать самое страшное.

Кузин с Галузой переглянулись. Кузин как старший начал докладывать.

– Короче … нет базы.

Внутри все перевернулось. Может, внутренне я и предполагал, что так будет, но надеялся, что пронесет.

– Неужели никто не выжил?

– Армян, ты неправильно понял – базы вообще нет, – наверно, у меня с Никитой на лицах застыл немой вопрос, поэтому Кузин продолжил, – во-об-ще, будто ее и не было.

– Я чего-то недопонимаю, – подал голос Никита.

– Я, по-моему, тоже, вы по-человечески объяснить можете?

– Ну, пришли мы туда… а там ни людей, ни палаток, ни машин, вообще ничего и никого.

– Что, свалили?

– Не похоже, там, походу, будто никогда и не было никакой базы, – встрял Галуза.

– Блин, что за херню вы несете, как это не было, а мы где прошлые сутки провели, по-твоему?– вскипел я.

– Армян, не кипятись, мы, когда туда добрались, сначала тоже подумали, что народ с места снялся и свалил. Мало вероятно, но получается… бросили нас. А потом чувствую, что что-то тут не то, сначала не понял, что именно, а потом въехал: мы ведь там месяц дислоцировались, а там ни одного бычка, ни соринки – чистая, девственная природа, как в «Клубе кинопутешественников». В общем, непонятки. Даже на том месте, где толчок был, и то … короче, как в хирургии чистота.

– Бухáли?

– Армян, ну шо ты, в натуре, мы серьезно, – Галуза обиделся.

– Пацаны, вы хоть понимаете, что пургу несете? Как так «нет базы»? Их что, инопланетяне телепортировали вместе со сральней? Для опытов?! Может, не туда пришли, заблудились?

– Ну, ты из нас дураков-то не делай, армян. Говорим как есть, а не веришь, сам сходи посмотри, – в воздухе повисла очередная пауза.

Пытаюсь переварить информацию, которую только что получил, и понимаю только одно – полная пурга. Полная!!!

– Ладно, вы вдвоем отдохните с часок, потом вместе пойдем посмотрим, что там за инопланетяне советских солдат крадут.

– Армян, харе прикалываться.

– Все. У вас час на отдых. Никита, пошли, – сказал я. – Значит так, Никит, пока я схожу на базу, остаешься за старшего.

– С кем идешь?

– Ну, Галуза с Кузиным и… еще двое, Тайжанов и …

– Можно, я с вами? – к нам подошел Ден.

Секундная пауза.

– Что не спишь?

– Да вот, только проснулся.

– Хорошо, с нами пойдешь.

– Это же салабон, армян.

– Этот салабон вчера мою задницу вытащил.

– Ну, как знаешь.

– Иди, собирайся. – Ден радостно убежал.

– Пока мы туда метнемся, укрепитесь здесь, а то как на ладони все.

– Что, здесь остаемся?! – в глазах Никиты явное недоумение.

– Нет, но это ты должен был сделать еще вчера.

– Так никого же в округе нет.

– А если есть?! А-а, Никита же подумал «а никого же нет», – съязвил я, – короче: к нашему возвращению чтоб укрепились.

– Сделаем, не кипятись.

Пошел собираться, еще штаны и хебе зашить надо, кепку потерял, надо бандану сварганить, чтоб башку не припекало, а то, не дай бог, удар солнечный получу.

– Давид, – я повернулся: Ден стоит, что-то протягивает, – тут я, когда у тебя курево из твоей заначки брал, я это нашел и тоже прихватил.

У меня от радости внутри защемило, неужели спаслась? Развернул тряпочку – как раз на бандану. Что у нас внутри? Так и есть – Библия. Ее мне подарил в первое мое увольнение, еще в учебке, армянский священник, которого я случайно встретил в Питере. Библия на армянском и крестик, который я с того дня не снимал.

Кстати, с крестиком была связана история очередного «невыполнения» мною приказа: когда начштаба однажды увидел у меня на шее крестик, приказал снять. Я отказался. Он два раза повторил приказ. С тем же успехом. А потом объявил построение всей бригады, придурок. И перед всей бригадой объявил: если я не выполню приказ, то сгнию в дисбате. Перед всей бригадой! Я опять отказался выполнять, дескать, «я верующий и крестик не сниму!» Хотя назвать меня прям таким уж верующим сложно… так, иногда в церковь мог зайти, свечку поставить. Библию читал чисто из интереса, на этом, пожалуй, и все. Истинным верующим меня назвать трудно, но тут дело принципа. Тогда начштаба произнес сакраментальную фразу, которая и спасла меня.

– Я коммунист, я верю в коммунизм, но я же партбилет на шее не ношу, – бригада со всем офицерским составом стала выпадать в осадок. В общем, замполит меня отмазал, и обошлось все десятью сутками «отдыха» на губе.

Я в приметы не верю, но как-то подсознательно считал библию и этот крестик своими талисманами и теперь верил, что все будет хорошо. Все.

– Спасибо, Ден.

– Да не за что.

– И за библию спасибо, и за то, что вытащил меня оттуда.

Ден промолчал.

– Все, идем налегке, лишнего не брать. Иди, готовься.