Городские окраины

– Тоже мне… Догадался он… И ничего такого в этом, – пыхтела я возмущенно, делая попытку номер два добраться до дома. На этот раз – в экипаже, который любезно предоставило Управление, – И остальным тоже мог бы не кичиться. Ясно же, раз у меня браслет, то я попаданка, ну и по уверенности моей и… смелости можно было понять, что не из первобытного общества попала. А что первую неделю работаю –  так просто он меня прежде не видел.

Я его тоже не видела.

Зато слышала о нем.

Для многих сотрудников первого этажа человек со слишком характерным для любителя сериалов именем был чуть ли не легендой. Старший советник – несмотря на молодой возраст. Лучший детектив, чуть ли не за день раскрывающим запутаннейшие преступления. Любимчик короны и коммандера… И, как будто этого мало, он еще происходил из одного из самых благородных родов, обладал огромным состоянием  и был… драконом.

Вздохнула.

К сожалению, в мире Гроуридж слово  «дракон» не было иносказательным.

Драконы. Ящеры. Волки и медведи. Прочие «неземные» создания, с которыми неведомый местный бог, увлеченный генетикой, скрестил человека. Или с человеком. Или вообще не скрещивал, а создал.

В общем-то не знаю как, но процентов двадцать местного населения оказалось оборотнями, еще столько же – обладало магией, и, вследствие определенного социального развития, те и другие были, в основном, представителями благородных родов.

Яры – в "моем" королевстве Азерберт.

Доги – в соседнем герцогстве.

Сали – в землях южнее…

Благородные рода в любом мире почитали свою кость за белую, точнее серебряную, а всех прочих никогда не ставили на один уровень с собой. И яр Кингсман – отличная этому иллюстрация.

Мизантроп, интересующийся только сложными делами и собственной чешуей.

И "мизантроп" здесь, к сожалению, тоже в самом прямом смысле.

Мы приехали на мою улицу, и я вылезла из кареты. В доме было уже темно – и домовладелец и жильцы экономили топливо и свечи – потому я пробралась к своей комнате на втором этаже на ощупь, и только там воспользовалась спичками и зажгла небольшой фитилек.

Кровать без покрывала, неказистый шкаф, рукомойник – здесь хотя бы было централизованное водоснабжение – и стол у окна для всего остального составляли мое нехитрое имущество и наводили уныние одним только своим внешним видом.

Впрочем, в темноте они смотрелись не так уж и ужасно.

Подошла к окну и выглянула наружу.

Мне не было необходимости закрывать блеклые занавески – все равно в царившей в этом районе Блэтфорта тьме ничего не разглядеть. Это дальше, возле набережной, гостеприимно горели окна и огни фонарей, квартал за рекой освещался еще ярче, электричеством – недаром считался самым богатым и дорогим – ну а стоявшая на холме королевская резиденция и огромный мост справа, гордость столицы и королевства, так и вовсе сияли и переливались.

А еще в этом квартале было очень тихо…

Мне, привыкшей к никогда не умолкающей и не гаснущей Москве, подобное все еще казалось непривычным.

Я подожгла горелку на крохотной плитке и поставила на нее допотопный чайник. Ужасно хотелось есть, но, поскольку я еще толком не обжилась да и холодильный ящик не был предусмотрен в рамках моей разовой выплаты, положенной  попаданцам, продуктов у меня тоже не было.

Догадаться бы прихватить что из управления – там стоял буфет, и пусть вечно голодные сотрудники сметали все из него моментально, разжиться каким сухарем можно было бы. Но я так переволновалась от встречи с «великим и ужасным», что сбежала с работы сразу же, как только подписала короткий отчет о произошедшем. Так что теперь оставалось лишь заварить кипятком травяной сбор, который беднякам здесь заменял  хороший крепкий чай, и надеяться, что смогу выпить достаточное количество кипятка, чтобы  в животе не сосало.

Уселась с большой кружкой у окна и снова посмотрела на дворец.

Кап.

Что это, дождь? Или крыша прохудилась? Правда надо мной еще одна комната, с чего бы…

Кап-кап-кап…

Черт.

Это я, оказывается, плачу.

Плачу по своему прошлому на Земле, по своему совсем не допотопному чайнику и уютной квартирке, по друзьям и близким, которые остались там, куда я уже не смогу вернуться… Плачу и вспоминаю, как же так произошло, что я сижу в темной комнатушке на окраине  Блэтфорта, и пью чертов травяной сбор вместо нормального чая.

Напопадали тут…

Полгода назад

– Ириш, ты здесь? Чего там застряла? Хорошо все?

– Да!  Ну… съела что-то не то. Ты не жди – я скоро вернусь!

Голос вроде бы прозвучал нормально…

Я помахала ладошками перед лицом, чтобы обсушить дорожки слез на щеках, и вздохнула.

Соберись, тряпка! Вечно сидеть в кабинке ты не можешь, а то станешь первым претендентом на  анти – дарвиновскую премию.  Так и вижу заголовки: «Девушку настигла голодная смерть в туалете бара, потому что она не смогла спокойно смотреть, как бывший бойфренд обхаживает свою новую пассию»…

Вообще мои подруги считали, что я обладала супер-силой, раз не мониторила соцсети на предмет дальнейшей жизни бывшего в целом и его увлечений в частности.

Но они ошибались – это была моя слабость. Мне оказалось проще представлять, что его жизнь стала унылой и безрадостной с нашим расставанием, и вообще, он заделался трудоголиком и алкоголиком, опустился на дно и жуть как жалеет, что бросил меня.  И что я  встречу его однажды возле бесплатной столовой, когда буду идти в вечернем платье под руку со своим красавчиком-мужем…

Ожидание VS реальность.

В реальности я была в кедах, джинсах, растрепанна и одинока – ну, с подружками –  а Вадик цвел и тискал роскошную блондинку у барной стойки.  И это оказалось неожиданно болезненно. Неожиданно – ключевое слово. Потому как я была уверена, что давно, как заправский ковбой, сдула дымок с пистолета и пошла дальше. Оказалось – не пошла. Я более нежно устроена…

Ладно, поплакали – и хватит.  Я уж точно не хочу свое нежное устройство показывать тому, кто после двух лет вместе – включая период дружбы и конфетно – букетный период – заявил, что слишком молод для того, чтобы общаться с одной и той же девушкой.

Я попыталась пригладить свои буйные кудри возле зеркала и, махнув рукой на это бесполезное занятие, вернулась к барной стойке. Где гадкий Вадик  не только обнимал свою спутницу, но и болтал с подругами, которых, конечно, хорошо знал. С моими подругами… Возле моей стойки! Я, между прочим, это место первая нашла и ему показала!

А он теперь, получается, осквернил мой любимый бар своим присутствием!

Попросить все потом продезинфицировать, что ли?

Сурово посмотрела на подруг.

Катя сделала страшные глаза, типа ни при чем она, пока Леся буравила в Вадиме дырку взглядом. А бывший, старательно ничего не замечая, обратился ко мне, многозначительно и  широко улыбаясь:

– Ты куда пропала? А я заказал твой любимый коктейль. Я ведь его помню… все помню.

Фу-у быть таким.

Мне аж полегчало немного, что не я с этим идиотом.

– Я тоже все помню, – улыбнулась не менее широко и показала взглядом на отвлекшуюся на бармена блондинку, – Хочешь побеседовать об этом?

Кажется, он верно оценил мой оскал. Стушевался и отступил. Правда не мог не ввернуть шпильку, передавая бокал:

– Чтобы подобрела.

Р-рр.

– Глаза б мои его не видели, – воинственно прошипела Леська, когда Вадик со своей девушкой отошел, а я сделала несколько крупных глотков.

– Ну девочки, каждый человек имеет право на выбор. И на передумать, – миролюбиво пожала плечами Катя.

– Вот если бы твой Слава «передумал», ты бы так же спокойно стояла?  – шагнула к ней Леся.

– Я бы его просто пристрелила и не мучалась при встречах «после», – так же безмятежно ответила Катерина.

Я хмыкнула.

То ли коктейль помог, то ли понимание, что все уже случилось, но я и правда повеселела. И спустя полчаса отплясывала в углу в своих джинсах и кедах и думать забыла про всяких Вадиков. Ну, почти.

А чтобы забывалось легче, сделала еще один заказ. Так что из бара я выходила легкая-легкая. И слегка легкомысленная: девчонки уже переходили улицу –  мы решили «заскочить на минутку еще в одно место» – когда я осознала, что сумочку забыла на стойке, приткнув, за ненадобностью, к стенке. Деньги и телефон были в заднем кармане, но ключи-то, ключи от дома и любимая косметичка мне тоже нужны!

– Я сейчас!

Сумка, как ни странно, обнаружилась, где я и запомнила. И я снова выскочила наружу, обогнула здание…

Хм, странно… Кривоватая брусчатка?

Тряхнула головой и уставилась на асфальт в трещинах.  Привидится же. Да еще показалось, что за соседним зданием мелькнуло что-то большое и блестящее… Зрение проверить, что ли? Вряд ли дело в коктейлях – не так уж много я выпила.

Шагнула на переход и обрадованно помахала терпеливо ожидавшим меня подругам.  И тут же замерла, глядя на свою руку.

– Что за… – шепчу неверующе.

Мои пальцы светятся красным светом, а ногти выглядят длинными и загнутыми…

Все происходит в одно мгновение: мой шаг, свечение и вдруг – взявшаяся ниоткуда машина, которая пролетает мимо на огромной скорости.

Я взвизгиваю и в шоке отшатываюсь, еще не понимая – и понимая одновременно –  что только что избежала смерти благодаря тому, что остановилась. Цепляюсь ногой за бордюр, начинаю заваливаться назад, теряя ориентацию в пространстве, группируюсь, в надежде ушибиться не так сильно и падаю…

То еще зрелище, наверное.

Несколько секунд я просто лежу на тротуаре, пытаясь вдохнуть почему-то исчезнувший воздух. А потом, вцепившись совершенно нормальными пальцами за камни, приподнимаюсь…

Камни?!!

Я, оказывается, снова смотрю на кривую брусчатку.

И почему-то мне очень-очень страшно оторвать от нее взгляд.

Заставляю себя таки поднять голову.

Ночь. Улица. Фонарь.

Все бы ничего, но у этой ночи – мириады звезд, не заслоненных ни туманом, ни смогом. А на улице – узкие домики в три этажа.

К фонарю я уже не стала присматриваться, занята оказалась.  Мне визжать надо было. И как можно громче.  А что, разве женский визг не решает множество проблем? Ведь кто-нибудь обязательно на этот визг прибежит и спасет…

– Да замолчи ты! – раздался надо мной недовольный старушачьий голос, – Стража, сюда!

– Стража?!

От неожиданности я  замолчала и только и смотрела во все глаза на приближающихся ко мне мужчин в каком-то подобии коротких пальто.

– Ну неужели опять… – сокрушенно пробормотал один из них,  внимательно меня осматривая.

– И не говори. В этом месяце уже третья –  давненько такого не было,  – заявил второй.

Так.

Стоп. Тайм-аут.

Схожу-ка я в обморок.