– Егор, это не первый раз, когда мы с тобой работаем вместе, в связке. Я тебя использовать втемную не собираюсь и подставлять тоже. Есть люди в Кремле, достаточно информированные, достаточно влиятельные, и они заинтересованы в другом преемнике. Объединяет их не политика. Я бы даже сказал, это историческое объединение.

– Предположим, вы мне не сказку тут рассказываете. Кто этот «другой преемник»? Раскрученная фигура?

– Вполне. И я тебе ее назову. Нет, не здесь и не сейчас. И, скорее всего, она тебе покажется не идеальной. Потому что – ты прав, Егор Сергеевич! – нет принцев Гамлетов среди наших политиков, над этим нам еще работать и работать. Но с ним может произойти некая метаморфоза за эти месяцы...

– Метаморфоза?.. – уточнил Перцель. – Какая метаморфоза? Я ничего не понимаю, Андрей Вячеславович. Как можно... Да и главное – кто, если не Петров? Демократы? Самоубийственно. Все, на что они способны, – это истерики. Скоморошные радикалы? Коммунисты? Еще более самоубийственно, и вы знаете почему. Вы же сами работали со всем этим. Я вам, конечно, доверяю... но, Андрей Вячеславович! Мы с вами не в общественной организации «Солнышко» работаем. Велась работа по проекту «Преемник», деньги выделены, и я за них отвечаю. Какой у меня резон ставить под удар свою репутацию и работу?

– Егор Сергеевич, а ты никогда не задумывался о более спокойной работе? И более интересной? Уйти, например, на должность замминистра экономики и финансов в правительство?..

Повисла натуральная, не театрализованная пауза.

– Интересно девки пляшут... – пробормотал Перцель.

– Пойми, Егор, тут нет никакого заговора, и переворота тоже нет. Я тебя не подкупаю. Переманиваю – может быть, но тут уж я в своем праве. Ты не офицер лейб-гвардии, а Петров – не наследник короны Российской империи. Никто из нас клятву верности ему не приносил. И мы не просто можем, я бы сказал, мы должны сделать эти выборы не безальтернативными, а вполне альтернативными. В пользу людей, которые не продадут Россию под шумок. Конечно, сейчас, под шумок, можно провернуть любую аферу. А шумок будет такой, что мама не горюй!

– Андрей Вячеславович, мне нужна информация. Чего хотят люди, о которых вы мне тут рассказываете? Кого они хотят? Какие деньги за ними стоят?

Голос Перцеля звучал глуше. Мы стремительно трезвели и выворачивали уши наизнанку, сжавшись в позе эмбриона на грязных камнях.

– Не понимаю, если все это глобальный отвлекающий маневр, зачем разворачивать штаб, зачем приглашать этих консультантов? В конце концов, можно было набрать команду подешевле!..

Васька рядом со мной протестующе, но абсолютно беззвучно сжала губы.

– С ума ты сошел, Егор Сергеевич. На штабы Петрова вся Россия смотрит. Не только электорат. Сотни кремлевских глаз. Настоящий герой до самого последнего момента не появится на сцене – в этом, конечно, есть определенный риск, но если он вылезет раньше времени, то проиграет сразу и бесповоротно. Так что стоит рискнуть.

– Но финансирование...

– С финансированием все будет чисто, – внушительно произнес Курочкин. – Пусть политтехнологи у нас работают. Свободные творческие люди. Со всеми своими... ромашками. Пусть самовыражаются. А мы начнем корректировать ближе к финалу. Зачем торопиться?

– Андрей Вячеславович...

– Прохладно тут, и светает. Пойдем, Егор Сергеевич, машина ждет. Еще договорим. Еще будет время.

Еще минут пять мы, замерев, как суслики, слушали удаленное шлепанье вершителей истории. Потом я натянула трусы. Осмотрела собственные грязные джинсы и джинсы Васьки и высокохудожественно выругалась матом.

– Как они сюда попали?! – потрясенно выговорила Васька бледно-синими от холода губами.

– Вот как мы сюда попали...

– Я думала, ты знаешь, – смущенно призналась она.

– Как ты думаешь, они это всерьез или под действием психоделических средств?

– Кокс? В общем, похоже...

– Если кокаин, тогда все, приехали – плакало финансирование нашей кампании!

На шоссе стояла гулкая тишина. Мир замер и ожидал наших шагов. Мы шагнули в него. Надо было о многом подумать.

* * *

Утром мы с Василисой сидели в кабинете и думали.

Избирательная кампания по сути та же война. Здесь есть свои и враги, и генералы, и рядовые, на идеологических фронтах грохочут орудия, по территории неприятеля рыскают шпионы, разведчики, диверсанты... Словом, предательство Курочкина нас не шокировало. Надо было спасать собственные любимые шкурки – на войне как на войне.

Сначала в патриотическом порыве мы решили донести обо всем Гарику. Но постепенно, вспоминая детали вчерашнего разговора двух кураторов, засомневались.

Васька осторожно напомнила, что по пьяни воображение может разыграться не на шутку, и вообще удивительно, что мы, приняв такое количество алкоголя, увидели только Курочкина с Перцелем, а не пляшущих зеленых человечков.

А мне пришло в голову, что тяжелые обвинения против московских кураторов могут стоить нам карьеры. Слишком высокий уровень. Курочкин представляет интересы тайной кремлевской группировки, у которой свои планы на президентские выборы. И в эти планы наш Петров не входит. Кого они хотят сделать президентом – вопрос десятый. Важно другое: Курочкину непонятным образом удалось замаскироваться и пролезть в кураторы петровской кампании. Этот волк в овечьей шкуре, судя по всему, уже совратил Перцеля. Теперь «сладкая парочка» начнет потихоньку, без лишнего шума, «сливать» петровскую кампанию. Загубить предвыборный проект легко – существует тысяча способов, и все они, конечно, прекрасно известны интригану Курочкину: бумажная волокита, палки в колеса собственной пиар-команде, финансирование сумасшедших идей... Можно, например, выписать из-за границы Мадонну для участия в агит-концерте – оставшихся после этого денег гарантированно не хватит и на сотню листовок, даже написанных вручную.

Передо мной и Васькой каменной стеной встала неприятная дилемма. С одной стороны, подслушанный разговор делает изначально бессмысленной всю нашу работу на этой кампании. Пиарщики – люди настроения. Для нас важно не просто заработать на хлеб, но и не заскучать при этом. С другой стороны, гонорар с выборов такого уровня гарантирует полное освобождение от финансовой депрессии минимум на полгода.

– Но представляешь, нам придется много месяцев создавать вид кипучей деятельности, – опечалилась Василиса, – а более утомительного занятия нет в природе. Как будто читаешь книгу с конца.

В жизни нашей уже была одна кампания с заранее известным сюжетом. Вся команда работала на одного явно непроходного кандидата, и весь смысл нашего трехмесячного дуракаваляния состоял в том, чтобы хоть немного переключить внимание народа с лидера предвыборной гонки на эту подставную фигуру. Будущий победитель был известен всем – за ним мощной стеной стоял местный криминалитет, но для порядка требовалось изобразить альтернативных кандидатов, причем безопасных, то есть с нулевым шансом на выход в финал.

Выборы были мизерного масштаба, деньги смешные, подставной фигурант – склонный к запоям человек, конечно, о победе никто и не заикался. Вся команда тогда состояла из нескольких неуравновешенных гениев, включая водителя.

Раз в две недели кассир от «братков» привозил нам деньги. Васька засовывала пачки в дамскую сумочку и развозила бабло по редакциям – благодаря этой нехитрой процедуре в местных газетках появлялись слепленные тяп-ляп материальчики про фальшивого кандидата.

Все остальное время мы маялись от безделья, прочитали все книги, которые нашли на съемной квартире, каждый день ходили в кино. Со скуки я даже переспала тогда с Николаем, иногда забегавшим к нам в офис, и начала изучать испанский. Самое интересное, что после окончания той синекуры Василиса заявила, что ей срочно нужно отдохнуть от ничегонеделанья и от меня, и улетела в Тунис.

– Но в этот раз городишко побольше, – рассуждала я, – и вообще вокруг рекордное количество интересных людей, наверняка будут попадаться даже доктора наук...

– Ты уже видела хоть одного? – живо заинтересовалась Василиса, питающая слабость к интеллектуалам.

– Знаешь, Васька, если кому-то не жаль тратить миллионы на политическую авантюру – это их проблемы. Наша задача: расслабиться и получать удовольствие.

В результате было решено: во-первых, плыть по течению, во-вторых, держать язык за зубами, и, в-третьих, работу выполнять, но без фанатизма. Часа три мы честно трудились, обзванивали редакции, узнавали расценки на рекламу и осторожно намекали на «джинсу» (это когда рекламная по своей сути статья подается под видом обыкновенного журналистского материала), одновременно чертили схемы северского телеэфира. Злополучный медиаплан начал приобретать реальные очертания. Потом Васька накрасила губы и поехала налаживать более тесное знакомство со СМИ, а на самом деле банально кокетничать с редакторами и их замами, чтобы выпросить скидки и вообще подружиться. Потому что журналистам надо не просто платить, их надо любить и лелеять:

кормить вкусными обедами, восхищаться талантливым пером, травить неприличные анекдоты и панибратски хлопать по плечу при встрече. Даже у самых прожженных журналюг есть некоторые представления о человеческой благодарности, и можно надеяться, что в конце концов они немножко полюбят и вас с вашим кандидатом, а этого не купишь ни за какие деньги.

Я в очередной раз набрала номер мобильного телефона Андрея Афанасьевича Одинакова, пресс-секретаря губернатора Северской области. Гарик дал поручение «навести мосты». Трубка вновь ответила долгими гудками. От скуки я тихонько пропела в телефон:

– Где тебя носит, крейсер Аврора, в час, когда утро встает над Невой?..

Вдруг тонкий мужской голос ответил «Алло?», да так неожиданно, словно Одинаков отреагировал на мой лирический призыв.

Я скороговоркой объяснила ситуацию и предложила встретиться. Трубка весело заквакала в ответ:

– Дарья, да? А я смотрю – номер незнакомый, и не отвечаю. Да, мы в курсе. Да, будем содействовать. Да, надо встретиться.

* * *

Первым делом он заглянул под стол, ощупал столешницу и внимательно исследовал электрический провод от маленькой лампы.

– Что-то не так? – спросила я.

Местом встречи был выбран небольшой китайский ресторанчик, где Одинаков потребовал отдельный кабинет и недовольно осмотрел легкую дверцу из тростника. Теперь он стоял посреди комнатки и озабоченно разглядывал потолок – видимо, подозревая скрытые камеры наблюдения.

– Подстраховка, – объяснил наконец мой спутник. – Профессиональная привычка.

– Вы работали в ФСБ? – Я очень удивилась, потому что мсье пресс-секретарь меньше всего походил на мастера интриг и шпионажа. На вид ему было около сорока. Физиономия принца в многолетнем изгнании. С первого взгляда понять, что это за птица, не удалось – бил по глазам дикой расцветки галстук, недоумение вызывали и мальчишеские джинсы, и золотой браслет на хилой ручонке, и дорогой портфель прекрасной кожи. Он мог оказаться стареющим геем, или просто дураком, или всем вместе.

– О, нет, я по образованию историк. Но время такое, что надо быть настороже. Вы уверены, что здесь мы находимся в информационной безопасности?

– Нет, – честно ответила я, – но мы ведь не собираемся обсуждать государственные тайны.

– Дашенька, вы еще так наивны. Всегда надо быть готовым...

– К труду и обороне?

Мсье Одинаков печально улыбнулся – мол, ах, Дарья, как вы юны и глупы. Старый ты козел, беззлобно подумала я, пей молоко перед сном для успокоения нервов.

Впрочем, разговор налаживался. Меня на благодушный лад настроило запеченное в карамели яблоко. Андрей Афанасьевич лакал из маленькой пиалы зеленый чай, потихоньку приходил в себя и казался вполне адекватным. Он посоветовал внести кое-какие изменения в медиа-план, порекомендовал парочку дельных писак, а главное – заверил в полной лояльности, добавив, что за последние годы губернаторская администрация сделала все, чтобы большая часть СМИ региона находилась у них «под колпаком». Оставалось выяснить, знают ли об этом сами журналисты.

Прощаясь, Афанасьич вновь что-то нервно бормотал о конспирации. Половина сказанного им означала что-то другое, а другая половина вовсе ничего не означала. Мне стало его жалко: Одинаков, Одиносик, какие злые дяди так тебя напугали и за что? Может, работа на губернатора, известного деспота и тирана, нарушила навсегда душевный покой и превратила любителя истории в параноика и истеричку?

Вдруг взвизгнул телефон.

– Дашка, – затараторила в трубке Василиса, – представляешь, Петрова зачем-то понесло на металлургический комбинат встречаться с рабочими, хотя мы планировали это на завтра. Курочкин, мать его, постарался! Мол, пока Петров в Северске, надо использовать момент. В общем, туда уже подогнали всех журок и телевизоры, через час наш Петрович появится в вечерних новостях. Давай скорее к нам, нужно написать четыре абсолютно разных пресс-релиза.

– А может, без релизов обойдемся? Все-таки премьер федеральный – журки и без нас скажут все, что надо: типа, к нам приехал наш любимый Петрович дорогой... Честно говоря, я хотела по магазинам пробежаться.

– Они скажут, – мрачно согласилась Васька, – но не факт, что в нашем ключе.

– Васенька, а так ли это важно в свете новых обстоятельств...

– Ты, конечно, права, но сейчас рядом стоит Гарик и обещает лишить тебя суточных.

Пришлось напроситься в машину к Одиносику и всю дорогу до штаба лучезарно ему улыбаться.

* * *

За вечерним чаем мы совсем по-домашнему собрались всей командой посмотреть телевизор. Странный и внезапный визит Петрова стал событием дня, репортеры всех каналов дружно цитировали наши пресс-релизы, и даже Николай остался доволен, заявив, что с юридической точки зрения все пока идет неплохо.

На Северск опускался теплый августовский вечер, в открытое окно влетал ветер, принося густой запах листвы и асфальта. Гарик развалился в кресле с видом Наполеона, отдыхающего после Бородинской битвы. Семен Семеныч, приглашенный в гости, задумчиво размешивая сахар в кружке, советовался о чем-то с Николаем. Митя вполголоса рассказывал Тимуру очередную басню – тот слушал внимательно и при этом следил, чтобы его колени не соприкасались с Митиными. Андрес листал порножурнал, иногда Капышинский лениво заглядывал к нему через плечо, и они обменивались впечатлениями. Мы с Васькой увлеченно шептались.

– Никак не пойму, кого они хотят сделать презиком, если не Петрова? И главное – кому это нужно?

– И при чем тут Стабфонд? Я читала: Минфин перевел часть в валюту, часть вложил в ценные бумаги, но, в принципе, вся ботва лежит в Центробанке.

– Работаешь на выборах, а говоришь такие наивные вещи. Написать можно что угодно.

– Ой, а Перцель-то в Минфине работает... Курочкин его «засланным казачком» хочет сделать!

– Ну, а при чем тут «судьба России» и зловещие предсказания катастроф?!

– Что за секретики от коллектива? – строго спросил Гарик, который, оказывается, все это время наблюдал за нами.

– Никаких секретов, – ответила я, – мы обсуждали электоральный потенциал кандидатов.

– А что тут обсуждать? – встрял Капышинский. – Все сто лет как известно. Во-первых, коммунисты – товарищ Дюганов каждый год обещает уйти на пенсию, но времени на раскрутку нового лидера у них нет, и отдуваться, похоже, придется опять ему. Во-вторых, «Родная земля» выставит Погодина. Он, конечно, расплевался с половиной кремлевской элиты и косит под демократического идиота, но электорату нравится все яркое. Погодин роль свою знает, и кремлевские это ценят. Не зря он в последнее время замелькал в телевизоре. Ну, и какие выборы без Крижановского? Есть еще порох в пороховницах и деньги в рукавицах. Тем более что, согласно «контракту», в этих соревнованиях для него и для остальных главное – участие. А дальше – в смысле кандидатов – всякая мелюзга...

– А в смысле шансов на победу? – закинула удочку Васька.

– Ноль целых, хуй десятых, – ответил за Капышинского Митька. – Петров forever. Кстати, Капа, ты забыл один важный момент. Обязательно будет женщина. Скорее всего, гламурная. То есть – Маргарита Акутагава. Это сейчас модно, заодно весь мир увидит, какие мы якобы цивилизованные и передовые. Хотя в России у кандидата-гея и то больше шансов. Даже сами тетки никогда не проголосуют за женщину-президента...

– Неправда! – звонко крикнула Васька. – Лично я всегда голосую за женщин!

– Василиса, – примирительно сказал Митя, – ты не тетка, таких в стране меньше процента.

– Кстати, о меньшинстве, – взял слово Андрес, – не забудьте про правых. Говорят, Белинский едет агитировать на Урал.

– Да тут он, в Северске, – вдруг просто сказал Семеныч. – Вернее, его команда. Сегодня утром целый десант высадился.

Кто бы мог подумать, что молчаливый начальник безопасности произведет такой эффект. Мы дружно разинули рты. Даже Гарик слегка приподнял бровь:

– Откуда информация?

– Свои источники, – лаконично ответил Семеныч, и все мы вспомнили, что бывших чекистов не бывает. Я вежливо потребовала подробностей:

– А что за люди?

– Дорого берут. Но работают чисто. Заказывали им тут одного. Выиграл. Правда, почти сразу умер... От радости.

Мы понимающее хмыкнули, обученные профессиональному отношению к жизни.

– Семен Семенович, а это случаем не «красноярские подонки»?

– Подонки? – Чекист задумался на пару секунд. – Пожалуй, можно и так сказать. Главный у них Мерзляков.

– Опять этот педик! – гаркнул Тимур. – Он мне бабки должен еще с прошлой кампании.

– Данила Мерзляков? – переспросил Митя. – Он не педик. И, кстати, можешь навсегда забыть о своих деньгах.

– Да погоди ты... Помнишь, Дашка, вместе с ними работали на выборах мэра?..

* * *

Кажется, это было сто лет назад. Очередное безденежье вынудило меня согласиться на предложение Тимура поучаствовать в предвыборной кампании крошечного городка.

Меня поселили в профилактории машиностроительного завода. Каждую ночь туда закатывались веселые компании. Уши резал пьяный смех блядей. В окна светили первобытные звезды, индустриальный пейзаж наводил тоску, от дикого холода вода в чайнике покрывалась корочкой льда за десять минут. Но что-то, несомненно, было в этих заснеженных просторах и самих жителях. Предстояло разобраться, что именно, иначе будет сложно сочинять листовки и агитгазеты.

По словам Тимура, было только два реальных кандидата – действующий глава города Шишкин и директор местного завода Кулик. Победить должен был директор завода, за которым стояла крупная финансовая фигура, потихоньку скупающая предприятия региона.

Интересы этой фигуры как раз и представляла в штабе группа людей с неоднозначной репутацией, которых в профессиональной тусовке за цинизм и неразборчивость в средствах прозвали «красноярскими подонками» – в этом не было злобы или осуждения, простая констатация факта.

Эти хваткие ребята, благодаря природной наглости и абсолютному отсутствию каких бы то ни было принципов, ловко воплотили в жизнь мечту каждого авантюриста – «удачи и лохов побогаче».

К слову сказать, все «подонки» имели по два высших образования, здорово разбирались в перипетиях закулисных игр и обладали невероятным нюхом на все, что плохо лежит.

Из-за своей беспредельной вороватости они, собственно, и попали в этот захолустный городишко. Вначале они ударно потрудились в команде одного небезызвестного олигарха, у которого были наполеоновские планы по захвату нескольких заводов края.

В один прекрасный день из фондов олигарха пропал вагон бумаги. Подняли всю документацию, бегали-кричали, размахивали руками и рвали на заднице волосы. Но напрасно – вагон исчез с лица земли, как корова языком слизнула. Когда «подонки» сообщили об этом самому «папе», тот меланхолично ответил:

– А в чем проблема? Купите еще один.