– Было мое дежурство в приемнике*, – легко объяснил Лавиль. – А запомнил… Маг действительно сильный, неглупый, я звал к нам – сказал, хочет отдохнуть от устава, но заверил, что будет иметь в виду мое предложение, если ничего больше не найдет. Надо думать, Саварди платит ему достаточно, чтобы не смотрел в сторону Тайной канцелярии.

– А работы немного, поскольку никому и в голову не придет покушаться на Саварди, – закончил за помощника Тавьер и хмыкнул: – Тоже, что ли, в охрану податься? Оставить все на вас с Граем…

– Ты нас этим пугаешь уже восемь лет, – невозмутимо заметил Ондар. – Смирись, наконец, с тем, что живым ты этот пост не оставишь.

– Оптимистично, – криво улыбнулся в ответ Ильнар. Но спорить не стал: зачем, если сам он сомневался в этом только из принципа. Просто потому, что… надо же человеку во что-то верить и на что-то надеяться, когда запас собственных сил на исходе!

За этим разговором маги миновали пустынный парк, белый от траурных полотнищ, вывешенных вдоль дорожек. Беспрепятственно прошли через изящную калитку в кованой и на вид несерьезной ограде – охраняла королевский дворец магия, а не высокие стены.

Полуденные улицы Глоссы выглядели странно и жутковато. Словно сам Могильщик накрыл город саваном, или как минимум среди жаркого лета столицу вдруг укутало тонкое снежное покрывало, не спешившее таять под солнечными лучами. И люди, опасаясь неведомого явления, старались лишний раз не выходить из дома.

Белое полотно закрыло витрины магазинов и стены зданий – на каждом окне трепетал символ скорби. Многие заведения даже здесь, на самых респектабельных улицах столицы, закрыли свои двери, а те, что работали, вряд ли могли получить приличную выручку. Закрывались вроде бы в знак траура, но по факту людей тревожило собственное будущее, а не смерть короля как таковая, и им просто было не до развлечений. Город ждал новостей, потрясений и последствий катастрофы, и усиленные патрули, один за другим тревожившие неестественную тишину, не добавляли жителям уверенности в завтрашнем дне. Особенно патрули в армейской форме.

Траурные ленты на рукавах стражников и в гривах лошадей заставляли немногочисленных прохожих творить охранные знамения, отгоняющие Белого и его слуг.

– Ты так и не объяснил, куда именно мы идем, – сказал Лавиль. – Не проще было взять мотор?

– Тут недалеко, – отмахнулся Ильнар. – Честно говоря, я просто хотел немного проветриться. Да и не любят они технику…

– А куда именно, увижу сам?

– Да уж мог бы догадаться. Где еще искать смертников, как не у ног Могильщика?

– Старое кладбище? – Брови Лавиля озадаченно выгнулись. – Или храм?

– Храм на старом кладбище. Насколько я понимаю, эти ребята не очень-то довольны современной тенденцией безвозвратно уничтожать тела мертвецов.

– Нет возможности создавать нежить? – съехидничал Ондар.

– Большой мальчик, а в сказки веришь, – укорил Ильнар. – Нельзя превратить в нежить первый попавшийся труп, для этого нужно хорошенько подготовить объект при жизни. Нет, у них там какая-то не настолько очевидная проблема. Насколько я понимаю, наличие покойников в окружающем мире делает их существование приятнее, примерно как деревья на улице радуют глаза обычных людей.

– Я сейчас особенно ясно сознаю, насколько мне повезло с даром, – заметил помощник. – Упасите боги родиться смертником…

– Если бы ты родился смертником, тебя бы это не расстраивало, – хмыкнул начальник.

– Пожалуй. Откуда ты про них столько знаешь?

– Потому что Белый отдел подчиняется мне, а они все с рождения у него под наблюдением, – отозвался Ильнар. – Если ты имел в виду, почему при этом о них так мало знаешь ты – отвечу: не спрашивал.

– Уел. Как только появится свободное время, непременно запрошу информацию.

– То есть никогда, – резюмировал Тавьер.

Прогулка действительно оказалась кстати, Ильнар это ощущал с каждым шагом. Хоть солнце стояло в зените и ощутимо припекало, а жару и яркий свет земельник недолюбливал, сейчас он вдыхал нагретый воздух Глоссы с удовольствием. Стены кабинета, обычно казавшегося уютным и надежным, начали ощутимо давить, не давали дышать и думать. Впрочем, последнему больше мешала усталость, и Ильнар пообещал себе выкроить будущей ночью несколько часов для сна.

Старое кладбище с расположенным на нем храмом Могильщика давно уже было городской достопримечательностью, а не местом захоронений. Здесь перестали закапывать тела несколько веков назад, когда туранцы еще не задумывались об огненном погребении. Столица разрослась, королевский дворец – тоже, и суеверные страхи перед магами смерти заставили обезопасить таким образом центр города: страшили людей только свежие покойники, а не прах вековой давности.

Теперь кладбище являло собой своеобразный скульптурный парк, любимый смертниками, эксцентричными жителями Глоссы, тоскующими от неразделенной любви девами, историками и неумными кладоискателями. Неумными не потому, что в старых могилах нечем поживиться, как раз наоборот. Потрошить трупы под боком у жрецов Могильщика – идея так себе, даже если не знаешь, что подобные места любимы некромантами.

Кладбище начиналось достаточно внезапно. Его отделяла от обыкновенной улицы старая ограда из темного, позеленевшего от времени, кое-где раскрошившегося за прошедшие годы кирпича, за которой темнели густые кроны деревьев. Это место со стороны совсем не казалось зловещим, даже с учетом траурных полотнищ, заполнивших улицу. Вход – проем меж двух столбов ограды – никем не охранялся, здесь уже много веков не было даже калитки. Один шаг через порог кладбища, и безопасники словно вступили в другой мир.

Сумрак и прохлада. Запах влажной земли. Проросшая мхом, а кое-где травой старинная брусчатка под ногами. Среди деревьев серели вычурные стелы, не разделенные оградами, высились каменные домики-склепы, попадались статуи, порой великолепной работы. И тишина была совсем не такая, как на улицах города: исполненная достоинства и покоя.

– А здесь уютно, – негромко заметил Лавиль. – По-моему, гораздо приятнее, чем в дворцовом парке.

– Никому не говори. Если сюда, как в городские парки, нагрянут толпы придворных бездельников и кокетливых девиц, это место потеряет большую часть очарования. Смертники тебе такого не простят.

– Дай угадаю. Ты тоже не простишь?

– Ну что ты, я слишком тебя ценю, – с иронией отозвался Ильнар. – Но расстроюсь.

Кладбище было совсем небольшим, и буквально через сотню шагов среди могучих старых деревьев проступили очертания храма Могильщика – такого же склепа, как уже встреченные по дороге, только побольше. Двускатная высокая крыша, сложенные из больших каменных блоков стены без окон, пустой дверной проем, за которым зловеще клубился мрак. Портал и углы строения увивал барельеф из лилий и маков – традиционных символов бога смерти.

Сбоку от входа, лицом к кладбищу, стояла высокая каменная статуя – человеческая фигура, укутанная в безразмерный плащ. Складки ткани скрадывали очертания тела, оставляя открытыми только тонкие, безупречной формы кисти рук и нижнюю половину лица – идеально очерченные губы и подбородок. Закономерно: благостный, светлый лик Могильщика был тут куда уместнее злого. Осмотришься, посидишь в тишине и волей-неволей подумаешь, что ничего столь уж страшного в смерти нет.

У подножия фигуры и по другую сторону от входа стояли те самые скамьи, которых не хватало Лавилю. Правда, тоже каменные, совсем не располагающие к длительному отдыху. Ближняя к статуе оказалась занята живой уменьшенной копией божественной фигуры. Даже Ильнару, который бывал здесь не раз и уже наблюдал подобное, на несколько мгновений стало не по себе.

Смертники. К ним невозможно привыкнуть.

– Похоже, нас ждут, – негромко заметил Тавьер.

– Это хорошо или плохо? – напряженно спросил Лавиль.

– Сейчас узнаем.

– Долго шли, – недовольно прошелестело из-под капюшона, когда маги приблизились.

– А стоило поспешить? – спокойно спросил Ильнар, усаживаясь на скамью рядом со смертником. Помощник его предпочел постоять, и по возможности подальше от закутанной в плащ фигуры.

– Жизнь коротка, – неопределенно-философски ответил смертник. И умолк.

На несколько секунд повисла тишина.

– Вы поможете? – наконец спросил Тавьер.

– Воскресить короля? – без выражения уточнил собеседник.

– Если Белый настолько сочувствует Турану – почему нет, – невозмутимо ответил Ильнар. – Но верится слабо. Поэтому я бы просто хотел получить информацию о его смерти – ту, которую вы можете дать. Вы ведь можете, иначе не ждали бы здесь.

– Пойдем, – прошелестел некромант и, поднявшись, двинулся к дверному проему. Безопасники, переглянувшись, последовали за ним.

В храме было темно, прохладно и сыро – типичное подземелье. В углах, освещая скорее самих себя, чем каменные своды, горели тусклые болезненно-желтые светильники. Большую часть зала занимал прямоугольный бассейн, казавшийся сейчас бездонным, вода в нем выглядела глянцевито-черной и густой. Если это вообще была вода.

Вдоль трех стен стояли такие же каменные скамьи, как снаружи. На сводчатом потолке смутно угадывались очертания барельефов и даже как будто надписи, но поручиться, что это не игра воображения, никто из пришельцев не смог бы.

– А жреца тут вообще нет? – тихо спросил Лавиль начальника.

– Он, по-моему, боится магов смерти, – со смешком ответил тот.

Некромант тем временем неопределенно махнул рукой своим спутникам, прося или замолкнуть, или отойти в сторону, или просто не лезть под руку. Мужчины на всякий случай отступили к стене, а закутанная в балахон фигура двинулась вперед. По невысокой лестнице из трех широких ступеней – к воде и дальше, разбивая зеркальную гладь. И хотя было понятно, что жидкости в бассейне на два пальца и смертник просто идет по дну, все равно чудилось, что он ступает по поверхности. Плащ быстро намок и отяжелел, его полы чернильной кляксой расплывались по воде, но мага подобное не беспокоило. Он остановился посреди черной глади и несколько секунд словно бы к чему-то прислушивался. Потом сделал пару шагов вбок, опять замер.

Безопасники одновременно ощутили легкие, едва уловимые колебания магического поля, словно рябь на поверхности водоема отдавалась и в нем. И холодок, бегущий по спине, – неискоренимую, инстинктивную реакцию на жуткую, малопонятную магию смерти. Да, против нее, как и против любой другой магии, существовали щиты, но… верить в их надежность здесь и сейчас не получалось.

Смертник никакого внимания на гостей не обращал, и инстинктивно поднятая ими защита его, похоже, не беспокоила. Все выглядело буднично и даже почти скучно, безо всякого кровопролития и ритуальных узоров: маг продолжал ходить туда-сюда по бассейну, порой замирал и словно бы прислушивался. А потом снова шагнул, замер – и исчез. Не то провалился под пол, не то просто испарился. Вода тихо плеснула, торопясь скрыть следы человеческого присутствия.

– Ненавижу, когда они так делают, – проворчал Ильнар и решительно направился прочь, на ходу доставая портсигар.

Лавиль на пару секунд замешкался, растерянно озираясь и прощупывая магией бассейн. Он же сразу понял, что воды там – от силы ведро! И никаких колодцев или углублений, в которые мог бы провалиться смертник. Как он это сделал? Что за фокусы?!

Но подходить ближе, чтобы выяснить, Ондар не рискнул. Вдруг некромант обидится на такое вмешательство? Вместо этого воздушник тоже поспешил на свежий воздух. Относительно свежий, потому что Ильнар успел закурить.

– Что это было? Куда он делся? – спросил Лавиль, старательно выбрав наветренную сторону и набросив на себя легкий щит, очищающий воздух от дыма.

– Да Белый знает, – скривился Тавьер. – Но есть шанс, что вернется хоть с какой-то информацией. Если бы не исчез – значит, не получилось.

– А все-таки? Он куда-то переместился? Они что, это умеют?!

– Нет, там… сложно все, – махнул рукой Ильнар. – На самом деле он никуда не ушел. Толком осознать это может только один из них. Как я понял из объяснений, смертники существуют как бы на границе двух миров, нашего и потустороннего. Того, который отделяет реальность от мира богов и мертвых и в котором живут духи, призываемые заклинателями. То есть смертник, – безопасник кивнул на дверной проем, – по-прежнему там, просто мы его не видим, потому что он шагнул на сторону духов.

– Вернее будет назвать изнанкой мира, – прозвучал от входа шелестящий голос, и оба мага дернулись от неожиданности. – Это не потусторонний мир, а часть нашего, просто взглянуть на нее могут не все.

– Вы узнали что-то по делу?

– В следующий раз приходите сразу, – сказал смертник, проигнорировав вопрос. – Чем больше времени прошло с момента смерти, тем меньше можно узнать.

– Это значит – нет?

– Это значит, что сейчас повезло. Смерть была достаточно мучительной и долгой, чтобы оставить след, да и яркий отклик окружающих душ сделал свое дело, – продолжил некромант. – В другой раз может не повезти. Ищите родную кровь. Близкую родную кровь. В этой смерти вообще все завязано на крови. Есть еще два нечетких чужих следа, но они… исчезающие. Зыбкие.

– Ну… хотя бы так, – задумчиво кивнул Ильнар. – Глупо было рассчитывать на большее.

– И что, вы вот прямо бесплатно помогаете? – не выдержал Лавиль.

– Невелика помощь, – отмахнулся смертник. – А еще – я тоже живу в Туране.

– Спасибо, – закруглил разговор Ильнар. – Пойдем, хватит прохлаждаться.

Вскоре кладбище осталось позади.

– Интересно, как именно он живет? – нарушил молчание Ондар. – От него соседи не шарахаются? Или он в подвале прячется и выходит только ночью?

– Не говори глупостей, – хмыкнул Тавьер. – Тебя ни на какие мысли не наталкивает тот факт, что они всегда в таких балахонах, прячут лица, и голос словно бы один на всех?

– Хочешь сказать, это общая маскировка? – тут же сообразил воздушник.

– Разумеется. Живут они точно так же, как обыкновенные люди. У них тусклая аура, чтобы отличить даже очень сильного смертника от слабо одаренного ужастика, нужны большой опыт, определенные навыки и артефакты, поэтому они легко могут не афишировать собственные занятия. Этому смертнику могло быть сколько угодно лет, а еще это могла быть женщина. И я бы даже сказал, что это была женщина. Только не спрашивай, откуда такие подозрения. И, пожалуйста, без шуток про неустроенную личную жизнь, ладно?

– Ты меня с Граем перепутал, – отозвался Лавиль невозмутимо. – Жалко только, ничем он особо не помог. Выходит, копаем мы в верном направлении: родственники да пара соседей. Тут и гадать нечего, Эштар и Пеналон. У нас всегда, когда возникают проблемы, – один из их хвостов торчит. А тут, если верить смертнику, они не главные зачинщики, а просто воспользовались моментом. Из известных близких королевских родственников у нас есть дядя Гинар и его сын Урих. Тут напрашивается вариант с поиском неизвестных, но пока никаких предпосылок нет, не перетряхивать же всю страну по человеку. Значит, сосредоточимся на имеющихся.

– Не слишком в этом усердствуй. Имею в виду, в сосредоточенности на одной версии. Смертник, конечно, не врал, но… Не знаю. Слишком очевидный ответ, на них это не похоже. Гинар никогда особо не интересовался государственными делами, да и Урих вроде всегда был доволен собственным положением. Разве что и впрямь кто-то неучтенный проклюнулся, но об этом мы узнаем только тогда, когда поймаем.

– Всегда – был, теперь – перестал. Разве так не бывает?

– Бывает. Но до сих пор мне казалось, что я неплохо разбираюсь в людях, а эти двое никаких подозрений не вызывают. Впрочем, моя интуиция вчера показала свою несостоятельность, – признал Ильнар и опять полез за портсигаром.

Лавиль вновь состроил недовольную гримасу, но высказываться не стал.