Подобрать нужный ветряк нетрудно, мы потратили на это минут десять. Вот совместить несколько артефактов разного стихийного наполнения в одной вещи сложно, и первое, о чем предупредил продавец, – это не использовать подвеску одновременно с другими. Но о том, чем это чревато, я и так прекрасно знала: в шоррских судах постоянно рассматриваются дела, связанные с этим нарушением техники безопасности, и по каким только статьям не проходят разбирательства! От попыток нерадивых граждан взыскать с артефакторов компенсацию до покушений на убийство, порой успешных.

В той же лавке я аккуратно прикрепила ветряк специальной булавкой к воротнику: пришить, конечно, надежнее, но не заниматься же этим прямо сейчас! И в очередной раз отметила, как даже одна маленькая деталь способна существенно изменить настроение и отношение к жизни: с ветряком Фонт показался мне гораздо более симпатичным и дружелюбным городом.

А уж когда Тати сдала меня с рук на руки парикмахеру, настроение скакнуло на недосягаемую в последние дни высоту. Я даже не вспомнила о собственном страхе отстать от поезда, когда Татина оставила меня наводить красоту и убежала по своим делам. Творец с ним, с поездом, в конце-то концов! Деньги и документы у меня при себе, а там как-нибудь доберусь.

Впрочем, Тати показала себя ответственным человеком, и еще через час мы вдвоем сидели в привокзальном кафе, весьма довольные жизнью. Большой зал П-образной формы казался неожиданно уютным – несмотря на обилие посетителей и плотно стоящие столики, здесь было достаточно тихо, негромко играла ненавязчивая музыка. Явно не обошлось без заглушающих артефактов, что приятно удивило.

Когда мы устроились за одним из круглых столиков на удобных стульях с ажурными плетеными спинками, двое мужчин за соседним некстати перешли от мирной беседы к скандалу. Я бы, может, ничего не заметила, но тот из них, что сидел к нам спиной, вдруг подскочил с места, да столь резко, что стул отлетел прямо к нам.

– Ты об этом пожалеешь! – пригрозил он хрипло и добавил пару грязных ругательств. После чего поднял стул, невнятно буркнул в нашу с Татиной сторону извинения и направился к выходу. Черные короткие волосы, черный распахнутый плащ, крыльями плеснувший по воздуху, – мужчина напоминал тощего грача, правда, лица его я так и не увидела.

– У тебя есть несколько дней передумать, – бросил ему вслед собеседник. Не знаю, слышал ли уходивший, но мы, видимо, находились достаточно близко, чтобы магия не сработала.

Второй, оставшийся сидеть, показался смутно знакомым, хотя на первый взгляд не было в нем ничего запоминающегося – узкое, бледное, в обрамлении коротких пепельно-серых волос, с прямым носом и тонкими губами. Приятное, располагающее… Точнее, казавшееся таковым, пока мужчина не расплылся в улыбке. Приторная, сальная, она вызвала нестерпимое желание умыться, словно в лицо плеснули какой-то дрянью. И вот ее я точно уже видела. Но где?..

– Ну надо же, как мне сегодня везет! – протянул незнакомец, проворно поднимаясь. В фигуре тоже не было ничего примечательного – худощавая, чуть сутулая. – Легендарная Лавиния Шейс собственной персоной! Какими судьбами в этих краях? Вы же затворничаете в столице! – Он не просто подошел, но без приглашения уселся к нашему столику.

– Не понимаю, о чем и о ком вы говорите, – как можно тверже и спокойнее ответила я.

Татина на незнакомца смотрела с опасливым любопытством, однако, опередив меня, коснулась маленькой хрустальной пирамидки в центре стола. Из нее вылетел голубоватый светлячок, до сих пор медленно плававший внутри стекла, и устремился прочь, за официантом.

– Ну брось, Винни, тебя любой шоррский житель в лицо знает, – фамильярно подмигнул мужчина. – Так какими судьбами здесь, в этой глуши, такой славный улов?

– Вы сумасшедший. Или вы сейчас же уйдете, или вас уведут, – продолжила я в том же тоне, не позволяя себе ввязаться в разговор.

– Напрасно ты так, с прессой дружить надо. – И опять эта тошнотворная улыбочка.

– Добрый день, вы определились с заказом? – возник рядом официант.

– Нет пока, нам не дают, – обратилась к нему Тати с вежливой улыбкой. – Вот этот мужчина к нам пристает, вы не могли бы позвать охрану?

– Вот так, значит? – усмехнулся так и оставшийся безымянным тип. – Напрасно, госпожа Шейс, напрасно, – с угрозой в голосе добавил он и опять поднялся. – У меня пока есть дельце поинтересней, но и о тебе я не забуду. Руки убери! – буркнул он официанту. Бросил несколько купюр на столик, за которым до этого сидел, и направился к выходу.

– Какой неприятный тип, – заметила Татина, когда официант все-таки принял заказ. – Ты его знаешь? Что ему от тебя было нужно?

– Понятия не имею, кто это, – ответила искренне и уже гораздо менее честно добавила: – И он явно меня с кем-то перепутал, моя фамилия Ракс. Хотя совпадение, конечно, забавное…

– Ну в таком случае мне жаль твою тезку, очень противный хмырь, – хмыкнула Тати. Поверила или нет – непонятно, но настаивать на другой версии не стала. – Интересно, чем она так знаменита?

Я только развела в ответ руками, и собеседница, к счастью, оставила эту тему и переключилась на менее щекотливые.

И я наконец узнала, откуда взялся такой странный вагон от столицы до Клари. От Фонта к побережью ходили и другие составы, но там были в основном сидячие места – ехать недалеко, стоит гораздо дешевле.

Дело оказалось в одном богатом промышленнике. Он занимался переработкой рыбы, владел несколькими заводами и имел в Фонте, да и во всей этой области, большое влияние. Этот господин опасался автомобилей, но очень любил железную дорогу – наверное, не наигрался в детстве, как смеялась Татина, – и все свои поездки старался совершать именно на поездах. В Клари располагался один из его заводов, а в стороне от города у промышленника имелся большой особняк, где он любил отдыхать. А автомобильная дорога туда шла всего одна, довольно опасная, часть которой пролегала по весьма крутому серпантину.

В общем, ничего удивительного, что в Клари этот тип предпочитал добираться поездом. Раньше вагон тоже ходил по тому же расписанию но обычный, третьего класса. Промышленник же оплатил замену и еще регулярно доплачивал, чтобы первый класс придерживали за ним до последнего, так что убытков железная дорога не несла.

– Очень приятный мужчина, забавный, – с улыбкой поделилась Татина, которая в этом вагоне каталась уже второй год и имела возможность познакомиться. – Шутит всегда и совсем незаносчивый. Но теперь его, наверное, долго не будет, до самой зимы: он терпеть не может местную осень.

– А ты хорошо знаешь Клари?

– Нет, откуда! Да и зачем? Поезд приходит туда глубокой ночью, а в полдень уже обратно. Честно говоря, там вообще делать нечего, не представляю, зачем тебя туда вообще понесло.

– Мне сказали, это прекрасное место для отдыха, – с сомнением ответила я. – Хотя мне эта идея чем дальше, тем меньше нравится.

– А почему нельзя было отдохнуть где-нибудь на курорте? Прости, но ты совсем не похожа на любительницу тихой деревенской жизни, – хихикнула проводница.

– Врач сказал – нужно тихое место, – призналась я.

Речь об этом раньше не заходила, да и не стала бы я поддерживать эту тему. Но после стычки с незнакомцем чувствовала себя немного виноватой перед Татиной. А еще я достаточно к ней привыкла и уже не испытывала протеста против разговора по душам.

– Врач? – озадачилась собеседница.

– Менталист, – поделилась чуть смущенно. Эту часть моей временной биографии мы с Маргом согласовали, поэтому наговорить лишнего я не боялась. – Рекомендовал тишину, покой и перемену места.

– Но зачем сюда-то? – еще больше растерялась она. – Уж лучше теплое море и интересные мужчины!

– Вот как раз чтобы без последнего, – вяло улыбнулась я. – Я… в общем, сложное расставание с бывшим и…

– Ой, извини! – опомнилась Тати. – Тогда конечно. Мне тоже после Брайла тошно было на мужиков смотреть, казалось, что они все такие же сволочи. И тут твой доктор прав: Клари, наверное, подойдет лучше всего!

Одна из извечных женских тем на удивление подняла настроение и еще больше нас сблизила. Татина искренне пожаловалась на своего бывшего, я – почти честно – на своего, и это взбодрило не хуже сеанса у менталиста. В конце концов к поезду мы возвращались, довольные жизнью и друг другом, и я даже не поглядывала нервно на часы, боясь опоздать. Да я вообще об этом собственном страхе забыла.

Свой вагон Тати нашла без труда. Он стоял в самом конце длиннющего грузового состава где-то на задворках вокзала, просто посреди пути без платформы рядом, и мне с трудом верилось, что вот точно так же в этот самый вагон садится один из богатейших людей этого края лепестка. Но повода не верить Тати не было.

У вагона уже собралась небольшая кучка пассажиров, стремящихся попасть внутрь и укрыться от моросящего дождя. Оставив меня с будущими попутчиками, Татина умчалась куда-то вперед, вдоль состава. Несколько ожидающих проводили ее тоскливыми, полными надежды взглядами, но окликать не стали.

Между собой пассажиры не разговаривали – погода не располагала. Как мокрые воробьи, все нахохлились под куполами зонтов, и даже обладание защитными артефактами людей не бодрило. Опознать, кто из них что предпочитал, было нетрудно: чью-то одежду, как и мою, ветер не трепал безжалостно, а ласково и едва ощутимо поглаживал, у кого-то подол длинной светлой юбки не отяжелел от воды и не потемнел от грязи, кто-то стоял к ветру спиной в расстегнутом, небрежно наброшенном на плечи пальто, не боясь холода.

Хорошая вещь артефакты. Наверное, если бы не они, уроженцы нашего лепестка могли бы обижаться на Творца и считать себя обделенными. Магия облегчает жизнь всем остальным обитателям мира, а нам… Ментальная магия и некромантия слишком узкоспециализированны и слишком сложно их назвать даром, потому что куда чаще они оказываются ближе к проклятию.

Но у нейтралов есть одно преимущество: лишенные собственной магии, только мы способны создавать сложные артефакты. Маг просто не в состоянии так тонко сплетать нити чар в предмете, его собственная сила будет создавать помехи. Так что наш лепесток в итоге здорово отличается от всех остальных: там артефакты – экзотичная диковинка, а у нас – необходимая часть жизни.

Раньше с ними была только одна сложность: заряжать магией накопители могли только некроманты, помещая туда диких духов. Подобные вещицы довольно капризны в обращении и требуют сложных преобразователей для использования в быту. Но теперь, когда налажена торговля с Сердцевиной и универсалами из Зеленого лепестка, такой проблемы нет, накопителей много и стоят они сравнительно недорого: для их наполнения не нужна собственная сила мага – в кристаллы идет та, что рассеяна в пространстве.

Иногда кажется, что из меня мог получиться очень хороший артефактор. Эта работа требует аккуратности и внимания, почти как моя собственная. Правда, нужна еще математика, а ее я не могу назвать любимой наукой, но… интересно все же, как сложилась бы моя жизнь, если бы без малого двадцать лет назад я выбрала другой путь?

Полусонные размышления о смысле жизни прервало возвращение Татины, она завозилась возле вагонной двери, громыхая железом. Пара мужчин тут же вызвалась помочь, и отказываться Тати не стала, так что уже через десяток секунд дверь гостеприимно распахнулась – где-то высоко вверху, над неудобной железной лестницей.

Все же я очень не люблю путешествовать.

Пассажиры собрались в кривоватое подобие очереди, еще несколько минут, показавшихся особенно долгими, ушло на посадку, и я с облегчением опустилась на застеленную койку в купе. Чувствовала себя в этот момент так, словно вернулась домой после долгого, сложного пути. Неожиданное ощущение, забавное – как быстро человек ко всему привыкает!

Я устроилась на своей койке с книжкой в намерении скоротать так ближайшие часы. От Фонта до Клари недалеко, и обычные пассажирские составы добираются за три-четыре часа, но наш поезд груженый, поэтому ползти это расстояние он собирался почти шесть часов. Как объясняла Тати, все дело в извилистом и сложном пути, по которому состав тащился весьма неспешно. Сейчас вдоль побережья строилась новая железная дорога, прямая и более скоростная, но проехать по ней удастся в лучшем случае через пяток лет.

Поезд тронулся тяжело, медленно, натужно. Наш, самый последний, вагон дернуло, под полом низко и угрожающе лязгнуло, но на этом все успокоилось. Потом грохнула входная дверь, что заставило меня отвлечься от книги… и мысленно выругаться.

– А это становится все интересней! – оскалился безымянный журналист, перегораживая щуплой фигурой узкий проем, как будто намереваясь не дать мне сбежать. – И что же ты забыла в Клари?

– Опять вы? – бросила я раздраженно. Подниматься не стала – слишком много чести, да и все равно он выше. – И не хамить вы, как я понимаю, не умеете? – спросила задумчиво.

– Ха! Ну точно, собственной персоной. – Журналист поставил небольшой саквояж на соседнюю койку, плюхнулся рядом с ним. – Да я с тобой вообще могу не говорить! Я редактору такую новость в клювике принесу – он мне за одну только нее отвалит круглую сумму. Был бы я не так занят сенсацией покруче, взялся бы за тебя. – Он снова фамильярно подмигнул. – Так все-таки что ты забыла в Клари? Ставлю на любовника! С которым вы лихо натянули нос всей Шорре. А? Честная судья, да еще баба… Пфф! Так я и поверил! Ну признайся, как ты их всех надула? Я никому не скажу!

Я слушала болтовню этого скользкого типа вполуха и раздумывала, что делать. Конечно, выслушивать его все оставшееся время пути я не собиралась, но с ходу придумать, чем заткнуть, не могла. Всегда завидовала людям, которые способны найти остроумный ответ на какую-нибудь гадость сразу, по горячим следам, потому что сама обычно терялась. Вот как сейчас. Вроде и не задевает – понятно же, что человек дрянь, и странно было бы принимать близко к сердцу его болтовню, но все равно… Неприятно горячо в затылке, ком в горле, колотье в пальцах, и сердце стучит как-то нервно, дергано, как будто происходит нечто важное, серьезное.

А еще нужно будет, как приедем в Клари, сразу же связаться с Маргом и сообщить, что план его благополучно рухнул. Принесла же нелегкая сюда этого проныру…

Но от поиска если не изящного, то хотя бы достойного выхода из положения меня спасла Татина. Разглагольствования так до сих пор и не назвавшегося соседа прервал стук в дверь, проводница заглянула внутрь:

– Госпожа Ракс, можно вас на пару слов?

– Да, конечно! – кивнула я и принялась обуваться. Подхватила сумку…

– Сбегаешь? – ухмыльнулся сосед. – Далеко все равно не убежишь, Клари-то маленький!

– Просто не хочу оставлять без присмотра деньги, – ответила я. И вышла, очень довольная собой и своим быстрым и, кажется, вполне уместным ответом.

– Извини, я не успела тебя предупредить. – Тати кивнула на дверь. – Чего он к тебе прицепился?

– Еще бы я знала! А больше свободных мест нет?

– Нет, что ты, тут никогда мест не бывает. Пойдем лучше ко мне, не так уж долго ехать.

Тут ее внимания возжелал один из пассажиров, и Татина, махнув рукой на свое купе, отправилась решать вопрос до крайности смущенного мужчины, у которого что-то пролилось.

Вернулась она минут через двадцать, слегка взъерошенная и взмыленная, но вроде бы бодрая. И тут же принялась возиться с чаем и кофе – для пассажиров, для меня и для себя.

– А ты не боишься оставлять с этим типом вещи? – полюбопытствовала она.

Я в ответ продемонстрировала прихваченную сумку:

– Все ценное – вот, а там только одежда и книги. Главное, чтобы он не решил отыграться на тебе за мой побег.

– Ну… Как-нибудь справлюсь, – оптимистично отмахнулась девушка. – Не он первый, не он последний. Пассажиры разные попадаются.

Однако третировать проводницу журналист не стал. Через полчаса затребовал себе чай, еще через полчаса – стакан воды и угомонился. Даже, как сказала сама Татина, не пытался ничего у нее вызнать про меня и вообще был погружен в какую-то толстенную книжку.

Так я и провела остаток пути в купе у Тати. Мы болтали; когда она куда-то убегала, я читала роман, который машинально сунула в сумку.

Многие мои коллеги не любят детективы, мол, и в жизни хватает. А мне они, наоборот, очень нравятся, гораздо больше, чем жизненные истории. Может, отдельные книги и не особенно достоверны, но главное в них – счастливый финал, в котором негодяи неизменно несут наказание за совершенные преступления, причем несут его именно виновные, безо всяких сомнений. А если замешана еще и любовь, то оторваться от такой истории мне особенно трудно.

С хорошей книгой и в приятной компании несколько часов дороги прошли незаметно и даже приятно, так что даже уходить не хотелось. Но когда до станции оставалось меньше четверти часа, я решила вернуться в купе – собрать вещи и вообще подготовиться к выходу.