Все еще пребывая в каком-то полушоковом состоянии, она скупо попрощалась с Оксаной, засыпавшей ее бесконтактными поцелуями и заверения в вечной дружбе-любви, после чего переосмыслила случившееся уже в тишине. Да, завтра у нее выходной. Не потому, что вся страна отдыхает, а потому, что они с ее предшественником решили немного отдышаться после двухнедельного рабочего марафона, присоединив к грядущим выходным еще и пятницу. Так что теоретически ничто не мешает завтра Тамаре выручить Оксану и превратиться на часок в Снегурочку. С другой стороны, едва Тамара представила себе завтрашнее мероприятие в деталях, ее передернуло. Накрашенная и разодетая, она, теперь уже финансовый директор одной из крупнейших в стране компаний, будет искусственным голосом нести восторженную чушь, приплясывать, хлопать широко распахнутыми глазами… Это воображаемое зрелище заставило Тому в панике броситься к телефону. Пока не поздно, позвонить Оксане и отказаться! Пусть сама решает свои проблемы как знает. В конце концов, опытный дедушка может выступить и один, без внученьки. Но Оксана как чувствовала, что Томка может испугаться и передумать: ее телефон уже был выключен. Тамара звонила Оксане весь вечер и утром, но абонент был по-прежнему недоступен, так что ближе к полудню финансовому директору одной из крупнейших в стране компаний пришлось смириться с мыслью, что превращения в Снегурочку не избежать. Кинуть бывшую одноклассницу без всякого предупреждения Тамара, привыкшая держать свое слово любой ценой, не могла. Оставалось только ждать звонка от пресловутого Деда Мороза, в ожидании его появления разрисовывая свое лицо так, чтобы соответствовать красочному образу Снегурочки.

Неизвестный абонент позвонил Тамаре в начале первого.

– Ну что, внученька, собралась? – Хорошо поставленный голос соответствовал роли.

«О господи… – только и промелькнуло в ее голове. – Не слишком ли вжился в роль старый хр… хранитель детских утренников?»

– Ну, так выходи тогда, дедушка тебя уже ждет у подъезда.

Тамара вышла, гадая, как ей узнать во дворе «дедушкину» машину. Но искать ее не пришлось: «дед», при полном параде, стоял возле авто, уже успев привлечь к себе внимание ребятишек. Пока Тамара шла к нему, он успел раздать каждому по маленькой шоколадке, потом шагнул ей навстречу:

– А вот и внученька моя пожаловала! Ну, одевайся, милая, да поехали.

Костюм Снегурки лежал на заднем сиденье машины. Тамара быстро сняла и бросила на заднее сиденье свою шубку, натянула маскарадную. Ребятня с жадным интересом наблюдала за ее перевоплощением, и, чтобы не разочаровывать детей, Тома сразу же надела и шапку с косами. Хотя косы-то могла заплести и свои, пусть не очень длинные, но смотрелись бы они куда роскошнее, чем торчащая из-под шапки блондинистая пакля. Но не отрывать же ее было, портя костюм! Так что собственную копну волос Тамара скрутила, закрепив заколкой. Села на переднее сиденье, взглянула на себя в зеркало заднего вида и осталась довольна: вроде такая неплохая Снегурочка вышла. Даже наоборот… И Дед Мороз рядом с ней просто шикарный. По глазам видно, что молодой, – все остальное лицо тонет в пышных белоснежных усах и бороде.

«Дед» озорно подмигнул Тамаре, включил зажигание. Выезжал со двора осторожно: некоторые из ребятишек какое-то время еще бежали следом за их машиной, крича и размахивая руками. Тамаре оставалось только удивляться такой реакции: семьи в их домовом комплексе жили далеко не бедные, и эти ребятишки наверняка имели в своей жизни немало всего, но тем не менее простому появлению во дворе самого обычного Деда Мороза с его мелкими гостинцами были искренне рады. Да и встречные взрослые тоже начинали улыбаться, увидев, кто сидит за рулем. Наверное, все дело было в предвкушении праздника, в ожидании чудес, вот и настроение было у всех соответствующее.

Глядя на улыбающиеся лица, Тамара вдруг осознала, что сейчас она даже благодарна Оксане, втянувшей ее в эту новогоднюю авантюру. Если бы не эта поездка в маскарадных костюмах, скорее всего она снова не заметила бы праздника, он пролетел бы так же незаметно, как многие другие за последние три года. Похоронив своего любимого и самого близкого человека, Тамара в каком-то смысле и сама ушла из жизни, перестав замечать все ее маленькие радости, только работа для нее еще имела какой-то смысл. Ну, и еще почти механическое увлечение гимнастикой с закалкой. А дни и ночи, будни и праздники, времена года мелькали мимо, как пейзажи за окном несущегося поезда… И вдруг – вот она, маленькая остановка, крошечный живительный оазис для словно бы омертвевшей души! Она внезапно поймала себя на том, что ответно улыбается водителям встречных машин – они с «дедулей» успели выехать на шоссе, влившись в предпразднично плотный и оттого довольно медленный поток машин.

Куда именно везет ее «дед», она не обращала внимания, погрузившись в свои мысли и полагая, что он знает дорогу. Поэтому была немало удивлена, когда машина остановилась перед вполне обычной многоэтажкой. Оксана ведь говорила про богатого клиента? Тамарино воображение успело нарисовать если не частный дом, то хотя бы жилой комплекс бизнес-класса, вроде ее собственного. Оказалось, нет. Возможно, клиент на самом деле не так уж и крут? Для Тамары это стало бы хорошей новостью: и папаша, вероятно, не будет диктовать свои условия, как мог бы, и дети окажутся не особо избалованными… Тем не менее, когда машина притормозила, Тамара почувствовала, как вся ее недавняя радость улетучивается, снова уступая место брезгливому нежеланию кривляться на потеху публике.

– Ну что, внученька, волнуешься? – спросил «дедуля», оценив выражение ее лица.

И поскольку «внученька» не стала вводить «деда» в курс дела, расписывая ему истинное положение вещей и все свои чувства, а лишь коротко кивнула в ответ на вопрос, поспешил ее приободрить:

– Ничего, это у всех артистов так. Даже у бывалых мэтров перед каждым выходом на сцену, уж ты мне поверь! Так что не робей, а для снятия напряжения давай-ка мы с тобой хлопнем по рюмочке…

Предложение было не таким уж несвоевременным, а коньяк, появившийся в руках у «дедули», оказался не из дешевых, так что Тамара решила, что лишней подобная терапия не будет. Дождавшись, пока «дед» наполнит одноразовые стопки, она приняла у него одну.

– Ну давай, внученька, с наступающим праздником тебя! – «Дед» потянулся к Тамаре стопкой, они чокнулись и выпили…

Ну, по крайней мере Тамара-то точно выпила, а за «дедом» у нее не было причин следить. Тогда не было. Потому что теперь ей было очень даже интересно: а выпил он тогда или нет? Почему она даже не задалась вопросом, что за «козырь в рукаве» должен быть припрятан у «дедушки» для проезда нетрезвым через пост ДПС?

Именно с этого момента у Тамары все ее дальнейшие воспоминания и отрезало как ножом. Начисто! И теперь можно было только гадать: а что же случилось, почему и что за этим последовало? Может, ей стало плохо, а «дед» испугался и поспешил избавиться от тела, не разобравшись, что оно еще живое? Или они оба отравились паленым коньяком, а кто-то их вывез за город и бросил, предварительно ограбив? Ведь неизвестно, как у «деда», а у Тамары в сумочке были наличные, причем приличная сумма. И дорогой телефон! Хорошо хоть документы она оставила дома, а без них и ключи от квартиры случайному воришке, не знающему адреса, вряд ли пригодятся.

Но если все так, если их с «дедом» действительно ограбили, то почему после этого разбросали по разным местам? Ведь очнулась Тамара в гордом одиночестве… Следы пытались замести? Или «дед» все-таки причастен к Тамариным злоключениям? Но тогда встает вопрос: а зачем ему это было нужно? Он ведь знать ее не знал, они виделись первый раз в жизни.

Тут Тамара задумалась: а что, если ему была нужна совсем не она, а Оксана?! Знал ли он Оксану в лицо или должен был выступать с ней впервые? Если он не знал о замене, то вполне мог ошибиться! А потом, поняв свою ошибку, вывез Тамару за город и выбросил в снег. Хотя мог бы и в городе оставить, на лавочку посадить, так у очнувшейся женщины было бы больше шансов выжить. Но нет, предпочел взять грех на душу, если это, конечно, действовал он… Тут голова у Тамары окончательно разболелась – и от холода, и от напряженной работы мыслей. Но в двух вещах она была теперь уверена: в том, что ее хладнокровно пытались убить, не важно, по каким мотивам, и в том, что Оксане тоже угрожает опасность.

Эх, позвонить бы ей сейчас! Узнать, как она, и предупредить! Но телефона нет. Всего лишь телефона, а такое чувство, как будто она лишилась как минимум одной руки. И как только раньше люди жили вообще без мобильников?! Тамара даже представить себе этого уже не могла, хотя в далекие юные годы успела ухватить «безмобильный» кусочек жизни. Но он как-то выпал из памяти. До сегодняшнего дня, пока она не оказалась на пустынной дороге средь леса, под уже полностью потемневшим небом.

Интересно, который час? Не узнать, потому что ответ на этот вопрос ей обычно давал все тот же телефон, а иногда часы, которых сейчас тоже не было. Но вряд ли час поздний, ведь темнеет в декабре очень рано. Значит, процесс по вывозу Тамары в лес не занял у злоумышленников много времени, потому что, когда она очнулась, было еще светло. Но раз так, то завезли ее не очень далеко.

Тамара остановилась, снова прислушалась, пытаясь различить шум машин, пусть даже и далекий, но способный дать хотя бы надежду. Снова ничего не услышала, кроме тихого шума ветра в верхушках деревьев, зато поняла, что ходьба ее согрела, потому что ее уже не трясло так мучительно, как там, возле кучи валежника, где ей довелось сегодня очнуться. Просто было холодно. Хорошо, что хоть ветер не сильный, иначе было бы хуже. Но все равно, стоять нельзя, надо двигаться, чтобы мороз вновь не взял верх. И Тамара опять пошла. Все вперед и вперед по неизвестно кем и куда накатанной дороге.

Маленькое селеньице в несколько домишек она бы не заметила, если бы оказалась возле него чуть раньше, до того, как хозяева зажгли в окнах свет, или попозже, когда окна потемнели бы ввиду отхода хозяев ко сну. Но Тамаре повезло. Она не увидела заметенную снегом тропу, уходящую от основной дороги к селению, но зато заметила желтые окна, маячками светящие ей сквозь снежную пелену. Тут Тамара уже целенаправленно начала искать, как бы туда добраться, и в итоге нашла тот сглаженный выпавшим снегом поворот, мимо которого прошла буквально пару минут назад.

Свернула на него и двинулась по более узкой дороге, не без тревоги гадая, кто же может там жить, в конце пути, за этими освещенными окнами. Не хотелось бы нарваться на компанию каких-нибудь пьяниц… Хотя Тамарино положение было уже столь отчаянным, что радоваться следовало любому встречному, кто бы смог и захотел ей помочь. Лишь бы зла не причинили. Ну, или добили, чтоб не мучилась…

Все больше волнуясь и одновременно чувствуя, как ее покидают последние крохи сил, Тамара вошла в незнакомый поселок. Судя по теням, выступающим из-за снежной завесы, здесь было не меньше десятка домов, но окна светились лишь в трех из них. Тамара вошла во двор первого же обитаемого дома. Из будки на нее заворчала собака, старая, судя по голосу. Потом нехотя гавкнула несколько раз, исполняя свой долг, однако из будки в такую погоду вылезать не решилась. Тамара с опаской прошла мимо нее и поднялась на крыльцо. Слегка перекошенные ступеньки чуть слышно скрипнули под ногами. Звонка она не нашла и постучала в дверь костяшками негнущихся замерзших пальцев. За дверью послышались неторопливые тяжелые шаги.

– Клавдия, ну чаво барабанишь, заходила б уж сразу-то! – В голосе, явно принадлежащем пожилой женщине, послышались ворчливые нотки. – Гоняешь меня попусту… Ой, батюшки! – вырвалось у хозяйки уже после того, как она распахнула дверь и увидела на крыльце особу в расшитой стразами шубке и с бутафорскими косами, спадающими на грудь. – Никак Снегурка? Настоящая? Это откуда ж ты, милая, здесь взялась? Ты Степанидина, что ли, внучка? Варенька? Приехала-таки бабку перед праздниками навестить? Ну, заходи, заходи.

Тома, то ли растерявшись, то ли от того, что замерзший голос не подчинялся уже ее воле, даже не успела ответить.

Судя по улыбке на лице женщины, она вначале подумала, что это ее соседки пытаются устроить ей маленькое предновогоднее представление. Но улыбка моментально сошла с ее губ, когда, поднеся тусклый светильник к Томиному лицу, она разглядела его синюшный оттенок и услышала хриплый голос, сопровождаемый клацаньем зубов:

– Пожалуйста, помогите мне, я з-з-заблудилась…

Сама Тамара, наверное, приняла бы такую посетительницу за существо из загробного мира, после чего живо попыталась бы выставить зомби вон, сопровождая свои действия испуганным визгом. На ее счастье, тетка оказалась не робкого десятка или же просто не верила во всякую нежить. Во всяком случае, после короткого замешательства она уверенно потащила Тамару в дом, приговаривая:

– Пойдем, пойдем скорее! Ой, да батюшки! Откуда же тебя сюда занесло? Где ж ты так замерзнуть-то успела? Неужто беда какая случилась?

Тамара ей не отвечала. Не потому, что ей было в принципе сложно ответить на эти естественные вопросы. Просто, оказавшись вдруг в густом избяном тепле, она во всей полноте ощутила, как глубоко проник в нее холод. Успел просочиться в каждую клеточку, в каждый сосудик, исколов их изнутри острыми кристалликами инея. Тамара затряслась так, что вынуждена была тяжело опуститься на ближайшую табуретку, чтобы не упасть. Пальцы опухали на глазах, и в них тоже запульсировала боль, а дыхание вырывалось из груди со всхлипами, как после долгих рыданий.

– Потерпи, милая, потерпи, сейчас все сделаем! – захлопотала тетка.

Она живо содрала с Тамары ее заснеженный, а теперь стремительно промокающий бутафорский костюм, заставила ее подсесть поближе к жарко натопленной печке, потом позвенела над столом посудой и поднесла своей гостье под нос полный стакан самогона:

– Вот! Давай-ка, без споров и залпом! Надо!

Тамара осознавала, что да, и в самом деле надо. И не мартини, не марочное вино, и… даже не коньяк. Будь он неладен… Жестом попросила тетку с ее стаканом пару секунд подождать, собралась с духом… Огненный смерч прокатился к желудку, завитками пламени успев проникнуть и в легкие. Тамара мучительно закашлялась и с шумом вдохнула. Но через пару минут почувствовала, как становится легче. Даже, прокашлявшись, дышать стала уже без прежних всхлипов.

– На, закуси! – Дождавшись, когда ее гостья окончательно отдышится, тетка сунула Тамаре кусок хлеба с тонким ломтем сала и соленым огурчиком. И пока Тамара почти механически жевала его, продолжила над ней колдовать.

Раздела до самого нижнего белья, растерла тем же самогоном, надела сверху добытую в шкафу байковую ночнушку. Потом уложила в постель, укрыла одеялами, напоила чем-то, уже безалкогольным, но настолько горячим, что Тамаре запомнился не вкус, а лишь ощущение раскаленной лавы, стекающей по горлу и пищеводу. А потом подействовал самогон, и Тамара почувствовала, что проваливается в небытие. Но теперь, в теплой избе, а не посреди заснеженного леса, она могла позволить себе отключиться, поэтому закрыла глаза, не опасаясь того, что может уже никогда не проснуться. Если, конечно, ей не пригрезилась эта изба, тогда как на самом деле она засыпает сейчас на пустынной зимней дороге…

Наверное, то средство, что было добавлено в выпитый Тамарой коньяк, было не каким-то ядом, а просто снотворным, быстро подействовавшим и позволившим вывезти ее в лес. И оно не выветрилось из ее организма, а просто немного ослабило свое действие на морозе, что и позволило ей очнуться в лесу, нарушив все коварные планы ее несостоявшихся убийц. Теперь же в тепле да на выпитый самогон оно снова начало действовать. Ничем другим нельзя было объяснить, почему Тома погрузилась в непроглядно черное небытие, не сравнимое ни с каким, даже самым глубоким опьянением.

Несколько раз ей чудилось, будто она и в самом деле уже умерла. Выходя из полной темноты, она как будто летела куда-то и даже видела перед собой улыбающегося Женьку, такого, каким он был еще до своей болезни. Тамара тянулась к мужу всей своей истосковавшейся душой, но он отступал назад, так и не позволив к нему прикоснуться, продолжая ей улыбаться на расстоянии. Иногда кто-то тормошил Тамару, заставляя ее ненадолго выйти из забытья, и подносил к ее губам чашку, из которой она послушно пила, почти не осознавая происходящее. А потом снова падала куда-то. Постепенно эти провалы сменило странное полубредовое состояние, в котором она видела густой и пушистый снег. Он почему-то был теплым, и на его фоне она видела склоняющиеся над ней незнакомые лица, слышала какие-то голоса. Вроде три, и все женские… Она даже периодически понимала, о чем они ведут речь.

– Как она попала-то сюда? Пешком дойти не могла, да и зачем? Наверное, не дала какому-то козлу, вот он ее сюда и завез, и бросил. Но это ж он и убить ее так мог!

– Да, попадаются же такие сволочи! А что до убийства, так как бы оно еще не удалось. Плохая она, Танька! Что хоть с ней такое творится-то? Надо с ней что-то делать!

– Я делаю все, что могу, если ты этого еще не заметила.

– В больницу ее надо.

– Это ты хорошо придумала – в больницу, а только как? Языком мелешь попусту. Как будто не знаешь, что сейчас, после снегопада, ни одна нормальная машина сюда не проедет. Теперь только после праздников трактор дорогу расчистит или лесовозы пройдут, намнут колею. Не на санях же ее отсюда вывозить, больную-то? Да она как морозным воздухом снова надышится, так тут ей каюк и придет.

– Как бы не пришел. Вон уж два дня как толком в себя не приходит.

– Тьфу на тебя, Стешка, что каркаешь, зараза! Поправится она! Девка молодая, должна поправиться!

– А если нет? Тогда все трое виноватыми будем.

– Так, вы еще подеритесь, две дуры старые! Я лично с Танькой согласна, везти ее никуда сейчас нельзя. А чтобы виноватыми не быть, если что, надо в «Скорую» позвонить для очистки совести. А вот как пошлют они нас, узнав, куда надо ехать, так и будет у нас оправдание на случай, если вдруг девочка все-таки не выкарабкается.

– Ну вот, теперь они мне вдвоем тут каркать принялись! А ну, заткнулись обе, пока я вам каркалки-то скотчем не замотала! Без «Скорой» обойдемся. Что ее попусту вызывать, если машина все равно сейчас не сможет до нас добраться? А девчонка стабильная, и рефлексы у нее сохраняются. Так что отлежится и придет в себя! Сама. Обязательно!

– Ладно, не кипятись! Мы со Стешкой просто пытаемся перестраховаться. Девчонка-то по холоду шла, раздетая, да по всем прикидкам не один километр. Такой вояж любого подкосит.

– Про любого не знаю, а у этой даже насморка с кашлем не наблюдается. Так что все будет с ней хорошо! Ну да ладно, будем надеяться, что она у нас крепкая. Сколько там на часах-то уже? А то с этими спорами все на свете прозеваем. Тащи шампанское, хватит ему уже там, в сенях, остывать. Пока откроем, как раз время подоспеет…