– Не ищу я погибели! Сестра моя искупалась в этой речке, вылезла на камень и одарила ее богиня волшебными силами! Теперь будет Злата следующей жрицей в нашем поселении! Разве… Разве я не достойна того же? Разве не стала бы так же предано служить богине?

Олеся замолчала. Последние слова, слетевшие с языка, показались наглыми и самонадеянными. Девочка потупилась. Щеки запылали от стыда. А ну как сейчас Олия столкнет ее, неразумную, в воду, да там и оставит. И поделом!..

– Не ведаю, про какую девочку ты говоришь, но вижу – есть в тебе жгучее желание служить богине, – произнесла Олия задумчиво, – Что скажешь, мама?

Рядом с женщиной появилось в воздухе лицо, обрамленное золотыми локонами. Медовые глаза посмотрели прямо на Олесю, и девочку объяло теплом и спокойствием. В этот же миг ночь превратилась в раннее утро, и камень заблестел под босыми ступнями.

– Я не откажу в милости, – тихо сказала богиня Мира, – но мой дар не для детских игр. Он будет в тебе, Олеся, но не явится ради забавы.

Солнце на миг ослепило девочку, а когда она снова начала видеть, вокруг никого не было. Волна ударилась о камень и разлетелась хрустальными брызгами. Там, в глубине ледяной реки Олесе почудилось прекрасное лицо Олии.

– Ложись на волну, – пронеслось над поверхностью воды, – Доставлю тебя к берегу.

Олеся доверилась голосу, присела на корточки, а потом плавно соскользнула вниз. Вода приняла ее, словно девочка была птичьим перышком, понесла обратно к берегу и аккуратно оставила на песке. «Спасибо!» – прошептала Олеся, и уж собиралась подняться, как услышала голоса родителей. Так и есть, из-за деревьев вышли отец и мать, а за ними и сестра. Бледные испуганные, они одели девочку, закутали, и потащили за собой. А потом уж началось! Кричали так, что с веток слетали птицы. Бранили неразумную дочь. А Олеся и хотела б все объяснить, да помнила про уговор с сестрой. Девочка ждала, когда останется с Златой наедине и, наконец, всласть наговорится.

Отец истопил баню и отвел туда Олесю. Это была маленькая деревянная изба с низким потолком и закопченными стенами. В углу пыхтела печь-каменка, рядом в круглой бадье отмокали березовые веники. Олеся исхитрилась и, крепко схватив сестру за руку, потянула за собой. Отец спорить не стал, хмуро поглядел на дочек и вышел, плотно прикрыв за собой тяжелую дверь. Хоть и промолчал батюшка, Олеся доподлинно знала – выйдешь из бани до срока – осерчает не на шутку! Девочки разделись, повесили одежду на крюк у входа и сели на деревянную лавку.

– Спасибо тебе! – сказала Олеся, хотела обнять сестру, но та отстранилась и начала всхлипывать:

– Будет тебе издеваться! Я как лучше хотела, не думала же, что ты одна ночью в лес пойдешь!

– Ты о чем? – удивилась Олеся. Злата утирала слезы кулаками.

– Будто не знаешь!

– Да что же ты плачешь! – взмолилась девочка, – У меня все получилось! Я доплыла до солнечного камня, мне явилась Олия, покровительница воды, и сама богиня Мира! Они даровали мне свою милость!

Злата отняла руки от лица, и странно посмотрела на сестру.

– Не может быть! – сказала она.

– Да как же не может? У тебя ведь именно так и было!

Злата затрясла головой:

– Нет! Я придумала все это, чтобы ты от меня отстала с глупыми вопросами! На самом деле я ничего не делала, чтобы получить чудесные способности, они просто проявились во мне. Еще до моего рождения боги отмерили мне капельку высших сил… Так мама сказала! А про тебя она сказала, что ты обычная девочка и никогда не сможешь стать такой как я!

Олесе почудилось, будто в словах сестры мелькнуло злорадство, так же, как и во взгляде ее карих глаз.

– Но я и правда видела богиню! – воскликнула девочка, раскрасневшаяся от банного жара.

– Докажи! – велела сестра, – Вот так можешь? – и Злата приподнялась над полом. Олеся поняла что нет, не может, и покачала головой.

– Ну, тогда и нечего врать!

– Я не вру!

– Врешь!

– Не вру!

Не дело это – ругаться в бане, где сходятся вместе три стихии – воздух, огонь, и вода, так и боги могут осерчать. Прикажут банному духу плеснуть кипятком или горячим камнем кинуть – навсегда увечным останешься. Олеся замолчала и проглотила злые слезы. Не поверила ей сестра.

Так и родители не поверили, рассказ о явлении богини Миры назвали детскими похвастушками. А когда пожелтела листва, и пришла в дом верховная жрица, не преминули приписать Злате еще одно чудесное умение – предсказание. И выходило у родителей, будто младшая дочь, дурища неблагодарная, ушла ночью из дому, а Злата увидела во сне, где искать горе-сестру, и разбудила отца с матерью. Олеся молчала – взрослых не переспоришь.

жрица Ярина и Злата скрылись в доме, а Олеся вынуждена была остаться во дворе – помогать матери белить холсты. Уж как хотелось девочке увязаться за сестрой и послушать, чему будет учить жрица!

– Мни, мни сильнее! – прикрикнула Дубрава. Олеся вздохнула и запрыгала на развернутом холсте. Мама вылила ей под ноги ведро колодезной воды. «Вот дурацкое занятие!» – думала Олеся, поглядывая вверх. На миг ставни распахнулись, и в чердачном окне показалась голова сестры. Злата состроила обидную рожицу и тут же исчезла. Олеся топнула ногой, да так, что заныла ступня.

– Мама, отпусти меня посмотреть, как жрица учит Злату! – взмолилась девочка. Дубрава, расстилающая полотна льна по двору, разогнула спину и утвердила руки на боках:

– Нечего тебе там делать. Только мешаться будешь.

– Не буду! – заспорила Олеся.

Мать только головой покачала:

– Это для Златы наука, а тебе бесполезные знания. Ты вот лучше учись холсты белить, всяко в жизни больше пригодится.

Олеся скрипнула зубами, яростно вминая влажную ткань в землю. Перед ее мысленным взором встала жрица Ярина. Вот кто ей поверит! жрица мудра, она поймет, что случилось небывалое! Ярина объяснит родителям, что их младшая дочь тоже одарена богиней! «Верховная жрица будет учить и меня!» – подумала девочка и улыбнулась своим мыслям. Дубрава радостно кивнула, думая, что ее слова наконец достигли сердца неразумной дочери.

Когда холсты были как следует отбиты, Дубрава развела костер во дворе. В дубовые бочки затолкали льняные полотна, залили кипящей водой и щедро присыпали золой. Олесе надлежало вытаскивать раскаленные камни из костра и бросать их в бочку. Сквозь густой пар, девочка едва различила фигуру жрицы Ярины, выходящей из дома. Олеся бросила железные щипцы на землю и поднялась с колен.

– Куда? – окликнула мать.

– Мне нужно поговорить со жрицей!

И, пока не остановили, девочка со всех ног бросилась к Ярине. Казалось, жрица удивилась, увидев перед собой запыхавшуюся Олесю, изломила смоляную бровь.

– Что тебе, девочка?

Олеся запнулась, наткнувшись на безразличный взгляд, но все-таки выговорила заплетающимся от волнения языком:

– Я видела богиню Миру и дочь ее, Олию на реке…

– Такое иногда случается с людьми, если они оказываются на краю гибели, – перебила Ярина.

– Богини наделили меня волшебным даром! – вскричала Олеся. Женщина хмуро дернула плечом и скривила тонкие губы.

– Как ты разговариваешь с верховной жрицей! – подошедшая Дубрава схватила дочку за плечо.

– Но это правда! – Олеся вывернулась из рук матери и снова оказалась перед жрицей.

– Вызови дождь, – сказала Ярина. Олеся осеклась. Посмотрела на небо – ни облачка.

– Я…

– Вызови дождь, – повторила жрица. Девочка беспомощно оглянулась по сторонам, словно ища то, что сможет ей помочь, но встретившись глазами с матерью, потупилась. «Дождь! – мысленно взмолилась Олеся. – Пролейся на землю!» Но ничего не произошло. Тогда Олеся забормотала молитву, которую всей деревней читали на пшеничном поле в месяцы засухи: «Отец небесный Трог, яви милость детям своим!.. Как слезы капают, так души с дождем на землю возвращаются; как слезы на щеках остывают, так земля без дождя высыхает».

Олеся замолчала, на всякий случай втянув голову в плечи. Но с неба не упало ни капельки. Жрица коротко рассмеялась и пошла прочь со двора. А Олеся осталась стоять, сгорая от бессильного, злого стыда.

Всю ночь девочка не сомкнула глаз, а утром, увидев Ярину, поднимающуюся на крыльцо, снова бросилась к ней.

– Возьмите меня в ученицы!

– У меня уже есть ученица, – был ответ. Как обухом по голове!..

– Но богиня Мира…

– Нет в тебе искры богини, я бы почувствовала.

Лучше б ударила. Олеся задохнулась от горя. Жрица лишь отодвинула девочку в сторону, да как! Не рукой – рукавом, будто брезговала коснуться.

– Я думала, вы мудрая, – вырвалось у Олеси. Ярина резко повернулась и ухватила девочку за ухо:

– А ну-ка пойдем!

И потащила Олесю за собой. Руки у жрицы были сильные – не вырвешься. Олесе оставалось только плакать от обиды и злости. Родители были в горнице. Дубрава пряла, а Стоян, сидя на лавке, чинил упряжь. Увидев жрицу, они вскочили. Ярина, наконец, отпустила девочку и подтолкнула вперед. Дубрава всплеснула руками:

– Что случилось?

– Ваша младшая дочь больна рассудком, – зло выговорила Ярина, – И она мешает нашим занятиям с Златой!

– Больше вы Олесю рядом с собой не увидите, – сказал Стоян, строго поглядев на всхлипывающую девочку.

– Я на это надеюсь. Иначе перестану заниматься со старшей сестрой!

Дубрава прижала пухлые ладони к пылающим щекам – какой стыд!

– Мы обещаем, – сухо сказал отец, – Такого больше не повториться.

Жрица ушла, и не появлялась в доме целую неделю. Когда Ярина снова показалась на пороге, Олесю положили спать в сенях на плоском сундуке, что стоял в углу, пониматься же на чердак строго настрого запретили. С этого дня жизнь девочки окончательно изменилась.