Я снова посмотрела на Зима. Стужа его бросил – своего самого полезного слугу. Сил не хватило утащить? Или прохода под человечье тело не нашлось? В любом случае – он знающего бросил. А я подберу. Я не гордая. И теперь понимаю в общих чертах, что задумала та самая третья сила.

Равс обошёл меня, приблизился к Зиму и внимательно его обнюхал. Знающий побелел, но глаз не открыл и даже не дёрнулся, когда из ноздрей зверя вырвались снопы искр. Лечебных, как быстро пояснил Равс. Пока не поздно, растопить стену, начарованную Стужей. Зим всё должен помнить – хотя бы со времён себя-знающего. И он будет помнить.

Я наблюдала за солнечным зверем, затаив дыхание. Вблизи он казался не таким уж большим – меньше ездового пса. Изящный, тонкокостный, длиннолапый, а в глазищах – шалое солнце.

Равс обернулся и знакомо поднял брови. Острая мордочка сморщилась от улыбки.

«Прости, Верна, – чёткая, складная мысль. – Пока ломал защиту, Стужа удрал. Но ты знаешь, как его поймать. Ты поняла».

– Наживка – что надо, – согласилась я, покосившись на Зима. – Но согласится ли? И успеете ли?

«Твоё дело – загнать Стужу в западню, – зверь склонил голову набок. – В такое место, откуда он не сможет удрать. Слушай Шамира. Он укажет. Вы приведёте. Мы убьём. Всё продумано давным-давно. Шамир не разучился творить чудеса. Верь ему».

– А если Стужа опять в мои мысли влезет? – уточнила я.

«Если не сможет удрать – то и пусть. Но можно попросить безлетных о защите. Ты знаешь, кого».

Конечно. Добра.

Равс мягко приблизился и лизнул-поцеловал меня в щёку: «Всегда помогу. Зови. Услышу».

– А Ясен? – прищурилась я.

«Сейчас ему важнее составить план будущего, – зверь забавно прижал острые уши. – Ты знаешь, с кем. Из-за проклятий Стужи он замедлен. Сюда даже не пытался успеть. Но проклятья – лёд. Тают с каждым днём под жарким солнцем. В нужный момент он успеет. Верь нам. Всё продумано».

– …давным-давно, – я снова покосилась на знающего и требовательно уставилась на Равса. – Вы же знали, кто Зим такой, да? Кто скрыл ему память?

«Наши. Наши безлетные. Он был слепым орудием на поводке Стужи. А теперь стал человеком. Орудие можно лишь уничтожить, а вот с человеком – ещё и договориться. Ищи слова. Не упусти».

Так просто – и так сложно…

«Мне пора», – зверь снова улыбнулся.

– Подожди! – мне не давал покоя один вопрос. Нет, на самом деле меня одновременно жалил рой вопросов, но один особенно. – Вестник Хмура – его нашли? Раз его память о Веселе и Беле попала в склеп, значит, его кто-то нашёл? Кто? Кто ещё знает?..

Солнечные глаза Равса потемнели от грусти:

«Из живых – никто. Вестника подозвал сын Хмура, но тот, кто после стал Стужей, услышал о вестнике. Правду узнали, но поведать не успели. Проклятьем накрыло. Мы проснулись, забыв очень-очень многое. И лишь после исчезновения Забытых я осмелился прийти в склеп, чтобы вспомнить. И уснуть там в ожидании Стужи. И зова Шамира».

– Сколько вас? – оживилась я. – Из склепа памяти?

«Немного, – солнечные глаза снова заискрили. – Но хватит, чтобы возродиться. Потом. Видела дерево-солнцеед? Оно в склепе не единственное. Ничего для нас не потеряно. Всё возобновимо. Наши земли – тоже. Уничтожим Стужу – заживём. Да?»

Я улыбнулась. Экий хитрец… Но ради земель искрящих я костьми лягу. И ради них – тоже.

– Да.

«До встречи, Верна».

Зверь махнул хвостом и исчез в вихре искр, как недавно Стужа. Снова заелозил Зим, переворачиваясь. Я постаралась расслабиться. Предстоял самый непростой в моей жизни разговор.

Я села рядом со знающим и похлопала его по спине:

– Подъём. Зверь сказал, что ты здоров и при памяти. Я ему верю. Хорош прикидываться. Есть хочешь?

Зим перевернулся на спину и скривился:

– Нет. Тошнит. От всего. И ото всех.

– Неприятная правда, понимаю, – искренне посочувствовала я. – Я тоже долго свой мир по кускам собирала, когда мне сказали, что я – «недо-».

– Что?! – знающий сел и уставился на меня, как на мертвеца из-подо льда.

– Я – «недо-», – повторила спокойно. – Стужа с его прихвостнями вытащили меня с Гиблой тропы, но вмешался Шамир. Меня не нашли и на поводок не посадили. Хотя я до сих пор жутко этого боюсь – того, что во мне что-то есть… прописанное, что испортит дело. Надеюсь, ты сохранишь мой секрет в тайне. Об этом знает очень мало народу. Шамир, моя мама, все мои наставители, одна безлетная… и ты теперь. Но я собралась и нашла свой путь с этим знанием. И ты должен найти свой.

– Зачем говоришь? – взгляд Зима стал колючим и неприятным. – Зачем делишься? Мы не друзья и вряд ли ими будем. Договариваешься? Привязываешь? Я всё слышал, Верна, и про наживку понял. Уверена, что я добровольно ею стану?

– Ты с чего такой подозрительный? – упрекнула я. – Будто бы это я всю дорогу тебя использовала! А ведь это ты ко мне прицепился, чтобы набраться знаний и умений. И в пределы прорваться. Или нет?

Знающий слегка покраснел.

– Я всегда была с тобой честной, – напомнила я сухо. – Недоговаривала, да, но не обманывала. Я вообще не люблю врать, и у меня плохо это получается. Воспитание такое. Мама всегда твердила, что надо быть порядочным человеком, то есть доброй, терпеливой, справедливой, честной и верной своему народу. Если тебе кто-то не нравится, учила она, просто не общайся. Если приходится общаться – ищи в нём то, что понравится. Вот этим, Зим, я занималась в пределах, раз Шамир не дал мне шансов поработать в одиночку и навязал тебя.

Странник выбрался из сумки и облетел пещеру. Вёртка тоже ринулась вдоль стен, но по полу. А вдруг здесь есть что-нибудь интересное и полезное. Логово всё-таки. Может, даже то самое, где Стужа дрых тринадцать людских поколений кряду.

– И что, нашла? – Зим недоверчиво поднял брови. – Ты? В хладнокровном?

И опять вспомнились «хладнодушные», и опять кольнуло стыдом. За нашу старокровную гордыню и слепоту. И за свою особенно. Не живи я среди людей, нашла бы оправдание. Но я прожила в Обжитых землях больше двух лет. И усвоила лишь одно – людям надо помогать, да. Потому что так велит Шамир. Об иных причинах я никогда не задумывалась. До сего дня.

А ведь они были. Много. Люди в скованном первой наледью Солнцеясном, из последних сил помогающие друг другу. Одинокий хуторок с припасами – для заплутавших странников. Простодушный и честный Норов. Веселый старик Шумен, уважающий меченых. Но больше всего – удивительное свойство людей помогать незнакомцам, которые лютой зимой, голодные и замерзающие, оказались на пороге их дома.

– Вы не виноваты в том, что в вас нет солнца, – признание я выталкивала из себя с трудом, неохотно, но упрямо. – И в большинстве своём люди хорошие. Да, взрослеете и умнеете долго, да, не разумом живёте, а душой… И оттого и сердца у вас горячие, и души отзывчивые. И мы все, живые существа, – лучи одного солнца. Да, Зим, нашла. Ты хороший человек. И, наверное, друг. В беде не бросаешь. Забытых ненавидишь. И хочешь мира. Хочешь помогать людям. Хочешь быть полезным – и созидательно полезным. Строить, а не разрушать. Защищать, а не убивать. Шамир увидел это в тебе и дал шанс – отнял у Забытых, скрыл старую память, привёл к знающим. Не оттого, что ты – ключ к Стуже, а потому что человек хороший. Но лишь от тебя зависит, останешься таким или нет. Променяешь своё известное настоящее на неведомое прошлое или нет.

Зим вдруг снова покраснел и отвёл глаза.

– Поддался, да? – догадалась я. – Добровольно полез в этот лёд? Думал, Стужа вернёт тебе память?

– Дурак, Верн, как есть… – знающий скривился. – Но я слышал, что старая кровь выполняет обещания и держит слово…

– Выполняет, – подтвердила я. – Думаю, Стужа вернул бы тебе память, но лишь ту, которая ему выгодна. И заодно стёр бы старую. Собственно, этим он и занимался, когда Вёртка вытащила тебя из чар.

– Дурак дураком… – со вздохом повторил Зим и раздражённо передёрнул плечами.

В дальних углах логова зазвенело. Кажется, наши поисковики что-то нашли.

– Да ладно тебе, – я ободряюще ткнулась в его плечо своим. – Я тоже едва не поддалась. Мне он тоже память вернуть пообещал – ту самую потерянную память искрящих. Звучало очень заманчиво.

– Что тебя удержало? – знавший посмотрел на меня с любопытством. И ещё с чем-то таким… затаённым. Точно хотел в моём ответе найти защиту от соблазнов Стужи.

– Зверь, – честно ответила я. – Так наподдал… и кое о чём напомнил. Из прошлого. Помнишь ту сказку о двух Ясных?

– Ну да.

– Я слышала её много раз. И каждый раз думала, что она – о возвращении искрящих с Гиблой тропы. Но ключевой смысл в ней другой, – я прикрыла глаза и напевно произнесла знакомые с пелёнок строчки: – Звёзды лились с черничного неба сплошным водопадом. И небеса искрились, и песок – и что-то внутри Ясны тоже заискрилось в ответ, слабо-слабо, но достаточно, чтобы сжечь пепел, покрывший память. Чтобы она вспомнила.

Посмотрела на Зима и повторила:

– Чтобы вспомнила. Вот то главное, что скрыто в сказке. Шамир может вернуть нам память. Или привести к тем, кто снимет проклятье Стужи. Потом. Когда Забытого прищучим. Сейчас память будет лишней – собьёт с толку, остановит поиски, запутает. А вот после… – я улыбнулась. – Шамир не разучился творить чудеса. И для тебя он тоже это чудо сотворит, будь уверен. Он не бросает в беде тех, кто ему помогает. И всегда оценит работу по заслугам.

Знающий нахмурился и уставился в пол, что-то быстро-быстро про себя прикидывая. И после долгого молчания спросил:

– Значит, ты меня не убьёшь? – в сиплом голосе нерешительность, а в глазах вызов. – Правая рука Стужи всё-таки. Начудить могу. Сильно и противно.

– Чудил ты и раньше, – я пожала плечами. – И теперь я не уверена, что по своей прихоти. Что тебя, в случае тех же мертвецов, не подпихнул под руку Шамир. Нет, не буду. У Шамира есть на тебя планы. Он в тебя верит. Доверяет тебе. Ждёт помощи. Вопрос лишь в том, дождётся ли.

Зим помрачнел:

– А ведь я могу рвануть за Стужей. Есть в нём что-то… моё. Я это ещё тогда заметил, когда он знающим прикидывался. Вьюженом. Он рассказал. Не могу это объяснить, но…

– Родное время? – предположила я. – Вы с ним – из одного уничтоженного мира. Когда было больше свободных земель и меньше горестей, больше чудес Шамира и меньше серой обыденности. Вы помните одни и те же чудеса. Ты помнишь, Зим, хотя думаешь, что забыл навсегда. Твоя память всего лишь скрыта, как и наша. Но нет-нет да проскользнёт сквозь завесу снежинка… или искра. Теперь ты, наверное, думаешь, что ближе Стужи у тебя никого нет, да?

Он лишь вздохнул, но так красноречиво…

– Ты за ним не пойдёшь, – сказала я уверенно. – Хорошие люди за плохими не пойдут. Они найдут свой путь и свои воспоминания взамен утраченных. Поверь, Зим, это возможно. Так Стужа проклял нас забвением – чтобы мы не мешали, чтобы сломались и приползли к нему на брюхе. Но мы выдержали. Научились жить без потерянного и с ощущением потери. Лишь один из нас поддался – тот, кто стал Зноем. Хотя… Пока это недоказуемо – что поддался. Может, его зачаровали. Мы смогли, и ты сможешь.

Я похлопала его по плечу и встала:

– Думай. Выбирай. Но запомни: обратной дороги не будет. Выберешь Стужу – назад не приму. Выберешь нас с Шамиром – не отпущу.

– В «потеряшке», что ли, спрячешь? – фыркнул Зим.

– Ценные яйца в одной корзине не хранят, – я заметила возбуждённую Вёртку. – Мне будешь помогать. Знаешь, дел сколько? Ух. Думай.

Знающий подскочил сразу:

– Каких дел?

Я ухмыльнулась:

– Ты пропустил много интересного, пока я ковырялась в памяти предков. Где-то в пределах спрятана правда – записи участников тех событий, которые породили Забытых. Наша цель – древний город Приозёрный или, на худой конец, город Алый. На карте их, конечно, нет – Приозёрный точно был уничтожен, но Светла должна помнить. Очнётся – узнаем. Пока мои наставители слишком устали – выстраивали для меня паутину дорог сюда.

– Ты… – Зим недоверчиво уставился на меня. – Ты что, за мной торопилась?

– Нет, спали тебя солнце, за Стужей… – я закатила глаза. – Чтобы убить его в одиночку. Конечно, за тобой. Боялась, что ты начудишь. И опоздать боялась. И, хвала Шамиру, успела. И наш зверь – тоже. Короче, ты понял, да? Плюнь на Стужу и айда за правдой. Шамир над тобой трясётся, как наседка над цыплёнком, а ты тут сопли разводишь – сбегу или не сбегу.

Вёртка тихо пискнула. Я повернулась к ней и устремилась на зов – в дальний, сумрачный угол пещеры. От жара Равса лёд и снег стаяли почти везде, но не в этом углу.

– А потом? – знающий не отставал. – После правды? Стужа?

– Нет, Стужа нам нужен в последнюю очередь.

– Почему?

– Потому что мы нужны ему в первую.

– Не понял… – протянул Зим.

– Погоди, выберемся – всё расскажу, – пообещала я. – Но если вкратце, то у него почти не осталось помощников. Как и силы – он её на стену Ясена потратил. Возможно, ты да я – его единственная опора.

– Тогда… – знающий на ходу поймал меня за левую руку и глянул на чёрную звезду. – Паутина дорог, да? Через неё зверь пришёл? И также появятся… остальные?

– И давно ты понял? – я удивлённо подняла брови.

– Когда зверя увидел, – Зим виновато улыбнулся. – Ещё в Тёплом. Этот знак так горел… Думал, ты поняла, но рассказывать не хочешь. И тоже смолчал. Это же подозрение было. Без доказательств.

– Я соображаю хуже, – признала мрачно. – А зверя зовут Рассвет. Равс, – вспомнила, и на душе сразу потеплело. – Да, это и паутина тоже. У Стужи сложная задачка. Как поймать и переманить нас, если за нами – искры прошлого, которые только и ждут подходящего момента. Он будет тянуть до последнего, набираясь сил. А мы тем временем сделаем все нужные дела.

Вёртка снова пискнула. Я отвернулась от знающего и обомлела.

– Вот те на… – присвистнул Зим.

Странник обрёл тело. Вернее, «тело» – форму. В ледяном закутке вертелся, пытаясь рассмотреть себя со всех сторон, мелкий и непонятный зверёк. Острые уши, тупая мордочка, снежные усы, очень длинное тело и короткие лапы, пушистый хвост. А на спине – тонкие иглы гребня и совиные крылья. И вместо шерсти – снежный пух.

При виде нас Вьюж замер, задрал морду, и льдисто-голубые глаза сверкнули таким невероятным счастьем…

– Он нашёл здесь частичку себя, – перевела я писк Вёртки. – Она была таким же ветром, скованным льдами. Но когда ветер учуял другую часть себя, то очнулся, и вдвоём они сломали чары. И вот… слились.

– Стужа – такой же… – задумчиво кивнул знающий.

– И это наше второе дело, – подытожила я. – Найти все его огрызки. Узнать, сколько их всего, и уничтожить. Он вроде бы уже не сможет собраться в одно древнее существо… но кто его, заразу, знает. Придумал же, как сделать себя Забытым. На всякую гнусь горазд.

Зим присел на корточки и поманил к себе зверька. Вьюж застенчиво переступил с лапы на лапу и сделал один мягкий шажок. Другой. Третий. Вместо порывистого игривого ветерка – осторожный зверь. Он ещё многого о себе не помнит. Не знает. И заново осознаёт себя. Но всё-таки… он наш.

– Так, Вёрт? – переспросила на всякий случай.

Подруга важно кивнула. Точно, наш. Ни тени Стужи – ни одной подозрительной снежинки – в страннике нет. Это другой безлетный. Вероятно, враг Стужи – кого попало на безумных странников не рвут и по частям в своём логове не запирают. А значит, наш друг.

Зверёк прищурился на меня и улыбнулся. А потом легко вспорхнул на плечо к Зиму.

– Всё? – я посмотрела на Вёртку.

Она снова кивнула.

– Тогда уходим, – я поправила сумку. – Вернёмся в Долину тысячи ветров к нашим вещам, обсудим новости, позавтракаем…

– …и пообедаем, – поправил Зим, глянув на свой всезнающий снежок.

…и познакомимся. Заново. Как лучи одного солнца, а не люди с разных берегов.