Глава 6

Большую часть ночи я потратила на поиски книги, но так ее и не обнаружила. Скорей всего, придя из сада, я кинула сброшюрованные листы на подоконник, в пачку газет, предназначенных на выброс, а Ирка отволокла прессу на помойку. Я лишилась возможности с карандашом в руке прочитать «Десять негритят» и еле-еле дождалась утра, чтобы позвонить Рите Аморади.

– Алло, – бодро отозвалась знакомая.

– Надеюсь, не разбудила тебя! – обрадовалась я. – Это Даша Васильева, прости за слишком ранний звонок.

– Я всегда встаю в шесть, – отрапортовала Аморади, – пробежка, душ, здоровое питание, надеюсь дожить до пятисот лет.

Если Риту не перебить, она будет говорить без умолку, поэтому я задала вопрос:

– Ты по-прежнему преподаешь в музыкальном училище?

– Увы, родители не научили доченьку ничему полезному, – заерничала Ритка, – убивать, воровать, брать взятки я не умею! Приходится на скрипочке пиликать. Трень-брень.

– Тебе знакома фамилия Гинзбург? Юрий Гинзбург. У него есть дочь Варвара! Он композитор.

– Юрий… Юра… ах Юрка! Но какой же он музыкант! Пиликалка! Господи! Вот времена настали! Если человек ходил два года в музыкальную школу, а потом стал писать кретинские песенки типа «Ла-ла-ла – ты мой навсегда», он уже считается композитором. Фу! Юрка лабух! Цзынь-брынь! Но теперь время посредственностей, чем тупее, тем дороже!

– Ритуля, мне не нужна оценка творчества Гинзбурга. Расскажи мне о нем в общих чертах. Пожалуйста.

– Ха! Он педик! Это всем известно! Не секрет.

– А откуда у него дочь Варвара??

– Слушай, – заверещала Ритка.

Я села в кресле по-турецки: Аморади идеальный вариант, если вам нужно о ком-то подробно узнать. Сейчас Ритуля сообщит мне все: вес, рост, размер ноги, группу крови, опишет позу, в которой Юрий любит спать, перечислит жен, любовниц, тьфу, любовников, назовет излюбленные блюда Гинзбурга и размер его печени, определенный последним УЗИ.

Юрий Гинзбург происходил из семьи музыкантов. Мама играла в оркестре, отец стоял за дирижерским пультом. Скрипачка – это не балерина, конечно, и ей нужно выглядеть прилично, но пара-тройка лишних килограммов, налипших на талию Диты Гинзбург, никого не волновала. Дита родила троих сыновей и одну дочь. Дети выросли замечательные, все они, естественно, окончили музыкальную школу и стали профессионалами, хорошо устроились все, кроме самого младшего, Юрочки, маминого любимца.

Очевидно, на Юре природа не просто отдохнула – она на нем выспалась. Мальчика обучали в школе нотной грамоте и игре на фортепьяно только из уважения к его родителям и старшим братьям с сестрой. По-хорошему, Юру следовало отчислить, но он был одним из знаменитой творческой династии, поэтому получил диплом. Последнее, что успела сделать Дита перед смертью, это пристроить Юрочку в третьеразрядный оркестр.

– Ничего, солнышко, – утешила мать незадачливое чадо, – опыт наиграешь.

Дита кривила душой. Конечно, фанатичная работоспособность дает подчас потрясающие результаты, но одной техники мало, нужен еще и талант, а вот его запасы у Господа закончились на старших детях дирижера. С началом перестройки Гинзбурги разлетелись по свету. В Москве остался один Юра, некоторое время он сидел без работы, но никогда не нищенствовал.

Здесь надо упомянуть об одной особенности Юрия. Даже Ритка, пытаясь перечислить всех его любовниц, иссякла на сороковой фамилии.

– Всех его баб не назвать, – констатировала Аморади, – я могу выделить только тех, кто с нашим Дон Жуаном больше месяца продержался! Ты его видела?

– Юрия? Нет, – ответила я.

– Страшнее только голод, – вздохнула Рита, – маленький, кривоногий, носатый, лысый, волосатый, а дамы за него дерутся, подарками засыпают!

– Нельзя быть одновременно лысым и волосатым, – урезонила я разошедшуюся Аморади.

– Запросто, – не сдалась подруга. – На башке лысина, а тело будто в мохеровом свитере. Только не подумай про меня чего плохого! Я его голым на речке видела. С Юркой Света Лукашина жила, она с ним год продержалась, мы вместе на пляж ходили! Такой гиббон, а бабы пачками падают! Хотя – с его-то деньгами! Если гоблин ездит на «Бентли» и имеет в бумажнике пару платиновых кредиток, он Аполлон.

– Постой, – удивилась я, – только что ты недвусмысленно намекнула, что Юрий существовал за счет любовниц.

– Было, было, но его подобрала Тина Рик, слышала про нее?

– Нет.

– Дашка! Ты где живешь?

– В Москве!

– Похоже, что в тундре! Тина Рик, звезда эстрады семидесятых. Она Юрочку из грязи вытащила, отмыла, одела, он за ней сумочки носил, а потом начал песни писать! Жуткие! Бренд-кенц! Та-та-та! И взлетел! Нынче он богатый, знаменитый, морда гладкая! Женился на проститутке, бывшей подпевке. Говорят, он ее у Вадима Колина отбил. Про него хоть слышала?

– Нет.

– Вау! Он царь пластиковых пакетов! Производит упаковку и мешки с логотипами. Прикинь объем торговли! Теперь Юрка на горе, а его братья и сестра в жопе. Что толку от их музыкального таланта? Один в Австралии, другой в Чехии, а сестричка на Мальте, всех Юрка содержит.

– Похоже, он добрый человек.

– Юрка? Нет, конечно. Ему приятно родственничкам рублик сунуть. «Ах, вы меня презирали, дерьмом считали? Ничего, теперь, чтобы с голоду не подохнуть, в пояс кланяйтесь!»

– Ты же говорила, что Юра мужчина нетрадиционной сексуальной ориентации! – вспомнила я начало беседы.

– И что? Он пидор!

– С огромным количеством любовниц?

– Душевный педераст!

– Ясно, теперь о дочери.

– Маленькая крыса! Вся в папочку, – вскипела Аморади, – я видела, как она няньку по морде колготками хлестала. Весьма крутое поведение для малолетних.

– Ты в курсе, что Варя пропала?

Ритка издала хрюкающий звук.

– Ну… вроде как! Вчера в новостях сообщили… хотя…

– Что?

– Ничего, – Аморади внезапно растеряла всю свою болтливость.

– Почему ты так странно отреагировала на вопрос о похищении? – наседала я.

– Нормально.

– Фраза «вроде как» звучит непонятно!

– Ну…

– Рита!

– Да!

– Это очень важно!

– Ой, прекрати, какое тебе дело до чужих детей! – отрубила Аморади.

Я насторожилась: если Рита пытается скрыть сведения, ежу понятно – они самые важные.

– Хорошо поболтали, – защебетала подруга, – жаль, что ты редко звонишь. Надо нам пересечься, потрепаться… Ну, ладно…

– Стой! Рита! Помнишь, ты сбила человека? Три года назад наехала на мужика, который упал пьяным с тротуара под колеса твоей машины! – Конечно, закон был на стороне Аморади, алкоголик сам оказался виноват, но было отягчающее обстоятельство. Риточка неслась со скоростью восемьдесят километров в час, наплевав на знак «сорок» перед въездом в городок. – И кто тебе тогда помог?

– Мне даже жена того урода «спасибо» сказала, – возмутилась Рита. – Обняла меня в кабинете у следователя и зарыдала от счастья, избавилась наконец от камня на шее, помер ее мучитель.

– Ага, жена всем хороша, только дело-то вела не она. Лучше ответь на вопрос: кто тебя выручил? Кто приехал в местную ментовку и вытащил госпожу Аморади из вонючего обезьянника?

– Дегтярев, – неохотно признала Рита.

– Долг платежом красен!

– И что тебе надо? – с тяжелым вздохом осведомилась Ритка.

– Александру Михайловичу поручили дело о похищении Варвары, – беззастенчиво соврала я. – Ему необходима подробная информация о семье и девочке. Начинай.

– Юрка пидор, богатая сволочь, живет в шикарном доме. Женат на Лизке. У Юрки полно баб, Лизка с ним не расходится, потому что ей это удобно, она дура, но ей повезло, работать не надо. – Рита заныла. – Не то что я, с утра в классе маячу. Юрка в шоу-бизе, значит, Лизку на тусовки зовут, она за вечер пять мест объезжает, вечно ее снимки в глянце. Дочка их Варька – дикое существо, хамка и сволочь в папу, дура в маму. Все.

– Мне показалось, что ты не веришь в версию с похищением, – заметила я.

– Я ничего не знаю!

– Рита! Вспомни про Дегтярева!

– Слушай, – зашептала Аморади. – Юрка мерзкий гад, говорят, он своих нераскрученных девчонок-певичек разным мужикам подкладывает, а если девки отказываются, ноги им ломает. Собрал компромат на всех! Обладает связями! С ним в открытую ругаться никак нельзя. Наболтаю лишнего, а мне потом пасть порвут! Мир тесен, кто-нибудь ляпнет, другой повторит, третий подхватит, четвертый Юрке нашепчет, он кому надо в училище свистнет, и что со мной станет? Рваной тряпкой буду мыть постамент памятника Петру Ильичу Чайковскому.

– Спасибо, – язвительно ответила я, – надеюсь, великий и ужасный Гинзбург никогда не узнает, что ты разносишь слухи о его яркой душевной голубизне.

– Подумаешь, это же глупости, – повеселела Рита.

– Значит, с Варей случилось нечто ужасное? – предположила я.

– Понятия не имею! И вообще! Сплетни я не повторяю, слухи не собираю.

– Ладно, – сдалась я, – но в следующий раз, если случится беда, не звони полковнику, он у нас человек добрый, но с плохой памятью, поэтому всегда записывает фамилии тех, кто его не отблагодарил, на всякий случай, чтобы потом не ошибиться и случайно не помочь во второй раз.

Рита засопела.

– Я правда ничего не знаю.

– Охотно верю, пока.

– Дашута!

– Слушаю.

– Это всего лишь догадки.

– Выкладывай.

– Пару дней назад журнал «Ах» проводил светский праздник: на благотворительном аукционе продавали рисунки малышей. Добрые папеньки выложили немалые денежки, выкупая творчество дочек и сыновей. Собрали изрядную сумму, которая пошла на лечение детей с больным сердцем. Надеюсь, деньги и впрямь достались тем, кто в них нуждается, а не осели в карманах организаторов. Так вот. Варьки среди участниц аукциона не было, хотя картина ее демонстрировалась. Лиза, которая там блистала, заявила, что дочь подхватила ветрянку.

– На мой взгляд, ничего странного, это распространенное детское заболевание, – осторожно заметила я.

– Ха! Ветряной оспой два раза не болеют!

– Не понимаю!

Аморади понизила голос до свистящего шепота.

– В прошлом году я отдыхала в Тунисе. Так себе курортик. Жила в трехзвездочном отеле, он стоял на левом берегу аквапарка, а на правом была более дорогая гостиница, но тоже не фонтан. Детей полно, орут, визжат, место на лежаке надо с шести утра занимать. Но нам, бедным преподавателям, к такому не привыкать.

Я чуть отодвинула от уха трубку: пластик нагрелся от долгой болтовни, а Рита продолжала вещать.