– Ольшанский? – Ася растерянно посмотрела на нее. Пожалуй, даже испуганно. И так резко выпрямилась, что ее лопатки, вероятно, стукнулись друг о друга, а нежная девичья шейка сильно высунулась из куртки. – Н-нет, – ответила она после некоторой заминки. Светлана заметила, что кончик носа у нее белый – не то от холода, не то от волнения. – Я понятия ни о чем таком не имею. Я просто выиграла конкурс и вот…

– Кажется, мы приехали! – громыхнул на весь салон художник Грызунов и завозился, высвобождая тяжелое туловище из тисков сиденья.

«Может быть, Ольшанский – какой-нибудь мафиози? – подумала Светлана. – Сейчас модно выходить замуж за бандитов. И, главное, выгодно. Поэтому Ася так испугалась. Наверняка она знает, кто такой Ольшанский, только не хочет рассказывать».

В этот момент автобус тряхнуло, он в последний раз коротко рявкнул и перестал вибрировать. Дверь открылась, и сладкая тишина ворвалась в салон вместе с морозцем и хвойным духом. Все засобирались, загомонили. Светлана одной из первых выпрыгнула на снег и обомлела – такая вокруг была красотища. Белый двухэтажный дом с балкончиками, со всех сторон окруженный громадными елками, казался замком Спящей красавицы, затерявшимся в лесу. Другие дома стояли далеко, еле видные глазу, некоторые были огорожены здоровенными заборами. «И куда же мы забрались?» – удивилась Светлана, и в этот момент шофер посигналил.

В доме тотчас открылась парадная дверь, и на пороге появился симпатичный толстяк в цветастом фартуке поверх спортивного костюма. У него была «кондитерская» внешность – сдобное лицо, сахарная улыбка и розовые яблочки щек.

– Добро пожаловать! – громко воскликнул он. – С приездом вас! Еда уже готова.

– Какая еда?! – рявкнула Жанна, бросив свою сумку на землю. От удара вверх взметнулись целые столбы сухого снега. – Мы сюда не обжираться приехали.

– Дык… – тотчас стушевался повар. – Надо же ж кушать!

– Даже съемочный процесс, дорогая, – заметил Арсеньев, – требует продовольственной подпитки.

– Ну конечно, – откликнулась Жанна. – Я и забыла. Мужчинам все свои процессы приходится стимулировать.

В этот момент из автобуса вывалился Грызунов, подставил лицо солнцу и захохотал. Вероятно, вольный дух пробудил в нем первобытные инстинкты.

– Вот это пейзаж! – возликовал он, встряхиваясь, словно крупное животное. Его массивность и лохматая голова постоянно наводили на мысли о зоопарке. – Хороший домик, верно?

Ответила ему Жанна, замершая в позе покорительницы Дикого Запада – ноги на ширине плеч, руки в бока.

– Лично мне не нравится место, где не работают мобильные телефоны. Здесь есть какая-нибудь связь с миром?

– Кто ж его знает? – отозвался Гриша Волчков. В стоячем положении он был еще мельче, чем показался на первый взгляд, и доставал невысокой Светлане точно до мочки уха.

Все гуськом потянулись в дом. Светлана наклонилась, чтобы поднять сумку, но ее опередили.

– Разрешите мне? – мягко потребовал кто-то.

Она обернулась и увидела того самого мужчину в очках, которого ей не представили.

– Николай Жуков, – тотчас сообщил он. – Я не артист и не космонавт, так что можете не пытаться вспомнить. Меня никто не знает в лицо.

– Вы что, разведчик?

– Я врач. Занимаюсь пластической хирургией.

Он был высокий, жилистый и внутренне собранный. За стекляшками, нанизанными на золотые дужки оправы, притаились спокойные неулыбчивые глаза.

– Знаменитости обожают проводить в моем обществе выходные. Я для них – ходячая энциклопедия чудес современной медицины.

Вдевятером они вошли внутрь своего нового пристанища и сгрудились посреди квадратной комнаты с большим камином. Здесь было все, чему положено быть в загородном доме, – голова лося над дверью в гостиную, старинные кинжалы на стене, шикарный ковер, массивная мебель, обитая гобеленом.

– Где, к чертям собачьим, съемочная группа?! – свирепо спросила Жанна Ольшанская, швырнув свой чемоданчик в ближайшее кресло.

В напольной вазе испуганно вздрогнули хохолки сухой травы.

– Наверное, скоро появится, – тотчас откликнулся дядя Петя. Голос у него был расстроенный. Судя по всему, он не был готов держать оборону слишком долго.

– А чей это дом? – спросил Артем Холодный, теребя серьгу в ухе и оглядываясь по сторонам с невероятным любопытством.

– Понятия не имею, – признался дядя Петя. – Меня сюда привезли, все показали… Вот ребят тут оставили – вас встречать.

В понятие «ребята», кроме повара, входил еще юноша Витя – худой и смуглый, как поджаренное кофейное зерно.

– Дом новенький, телефонную линию еще не подвели, – радостно сообщил он, глядя на Жанну Ольшанскую с молодецкой наглостью.

– Но мы ведь собираемся торчать здесь двое суток! – гаркнула та.

– Милая, – по традиции вмешался Арсеньев, – миру пойдет только на пользу, если он двое суток ничего о тебе не услышит. В конце концов, ты не бизнесменша, чтобы переживать из-за своих вложений.

– Ну, это как сказать, – пробормотала Жанна. – Ты ведь не знаешь, чем я занималась в последнее время…

– А где мы будем спать? Где моя замечательная маленькая спаленка? – неподражаемым голосом известного депутата возопил на всю комнату Гриша Волчков.

Все заулыбались, а дядя Петя даже крякнул. Ему было на руку, что Жанну отвлекли от темы. Надо сказать, «звезда» с самого начала казалась ему воплощением скандала.

Николай Жуков снова вызвался тащить Светланину сумку. Глядя ему в спину, она подумала: «Симпатичный мужик. Может быть, стоит с ним пофлиртовать? Или вообще пуститься во все тяжкие?» Так что когда хирург сгрузил ее вещи возле ближайшей комнаты и обернулся, то заметил на ее лице две широких борозды румянца. Румянец был тяжелый и темный, точно кровь на месте преступления.

«Кажется, я ей понравился, – подумал Жуков без тени волнения. – В конце концов, это может оказаться не только полезным, но и приятным. Она недурна собой, стройна и, по всей вероятности, одинока». Мысли его препарировали Светлану, точно скальпель – подопытное тело.

– Вот, – сказал он в ее пылающее лицо, сообразив, что она думала про него что-то эдакое, фривольное. – Если вас устроит эта дверь…

– Отлично, – быстро согласилась Светлана.

– Здесь даже есть «глазок».

– И вы можете наблюдать, кто бегает по коридорам, – подхватил Грызунов, отдуваясь после подъема по лестнице и загораживая проход остальным.

Комнатка оказалась маленькой и уютной, с занавесками в английских розочках и фарфоровыми безделушками на комоде. Светлана разобрала вещи, причесалась, подкрасила губы, вдела в уши красивые сережки и посмотрелась в зеркало. Как всегда: миленько и простенько. Она, конечно, не Жанна Ольшанская. Может быть, стоило все-таки надеть тот брючный костюм? Наверное, никто не обратил бы на него внимания, но хорошая одежда как-то возвышает женщину в собственных глазах.

Она легла на кровать поверх покрывала и, закинув руки за голову, принялась мечтать о том, как встретит Рождество в компании с Олегом Арсеньевым.

Спускаясь на первый этаж, она встретила Жукова. Они вместе вошли в столовую размером с футбольную площадку и натолкнулись на Арсеньева.

– Здесь столько места! – восхитился он вслух. – Воздух, воля!

Светлана засмеялась – настроение у нее неожиданно поползло вверх, как ртуть в градуснике горячечного больного. Арсеньев совсем рядом! Вот он, разговаривает с ней, смотрит на нее, показывает ей вид из окна.

– Садитесь поближе, – в довершение всего сказал он и отодвинул для нее стул с массивной спинкой.

Светлана мельком взглянула на Жукова и поспешно села. Хирург, не моргнув глазом, устроился по другую руку от нее. Потихоньку все стали стягиваться на запах. Запах из кухни действительно доносился умопомрачительный.

– Вероятно, повара нам прислали первоклассного, – заметил Арсеньев. – Поэтому есть надежда, что Жанна не выгонит его из дому за какую-нибудь мелкую оплошность.

Не успел он договорить, как Жанна подала голос из соседней комнаты:

– Боже мой! Посмотрите, какая здесь елка! Нет, идите все сюда сейчас же, вы должны это видеть! Идите, идите, не пожалеете!

Улыбаясь, вся компания задвигала стульями.

– Грешно не откликнуться на такой горячий призыв, – пробормотал Грызунов, явившийся к столу в клетчатой рубашке и полосатом галстуке. – Пошли смотреть елку.

Дверь в соседнюю комнату была дворцовая, богато инкрустированная, и художник толкнул ее мощной грудью, разведя створки двумя руками.

– Ах! – воскликнула Ася, ступив на узорный паркет. – Вот это да!

Выглянув из-за ее плеча, Светлана тоже чуть было не ахнула во весь голос. В большущей комнате с зеркальной стеной стояла живая елка – огромная, пушистая, упоительно ароматная, украшенная блестящими серебряными игрушками, сосульками и бантами. Макушку венчала звезда размером с блюдо для торта. Жанна Ольшанская с горящими от возбуждения глазами стояла подле наряженного дерева и ждала, пока восхитятся все до одного – как будто елка была ее рук делом.

– Предлагаю устроить грандиозный вечер! – воскликнула она, потирая руки. – Сегодня ночь перед Рождеством, мы можем тут так оторваться! Хрен с ней, со съемочной группой. Раз уж мы сюда попали, давайте веселиться. И – чур! – все красиво оденемся к ужину. Идет?

Она и так была красиво одета и могла бы украсить собой любой вечер.

– Ну ладно, – согласился за всех Артем Холодный. – Мы, собственно, не против. Ночь перед Рождеством – это, конечно, повод, чтобы оторваться.

– И это будет как бы репетиция завтрашних съемок, – подсказал подоспевший дядя Петя. На нем был черный свитер, который навеки пропитался табачищем. – Все-таки дело есть дело, верно? – спросил он и заискивающе сузил глазки в сторону Жанны.

– Кстати, мы тут для того, чтобы возрождать русские рождественские традиции, – напомнила та. – Кто знает, что раньше ели на Рождество?

– Свиней, – немедленно откликнулся неслышно возникший в проеме двери повар, которого, как выяснилось по ходу дела, звали Демьяном. – Гусей ели или индюшек, рябчиков, а также уток и баранину. Еще щи, поросенка с кашей…

– Короче, мели все подряд, – хмыкнул Арсеньев. – А сегодня, между прочим, сочельник. До первой звезды на стол не накрывают. А как звезда взойдет – можно только кашу есть.

– Точно! – оживился Гриша Волчков. – Кутью. Раньше ее ставили под образа, на сено, в дар Христу. Потом в церкви звонили ко всенощной…

– Да вы что?! – Демьян отступил на два шага, словно горничная, чей господин заявил, что ее интересное положение его не касается. – Я же жарил, варил, пек…

– Ладно-ладно, – успокоил его движением руки Артем Холодный. – Мы, в конце концов, приехали возрождать традиции, а не слепо им следовать. Вот возродим, и тогда уж, на следующий год…

– Следующий год может оказаться для тебя не слишком удачным, – желчно заметила Жанна, смерив певца надменным взором.

Кажется, всякий из присутствующих вызывал у нее негативные эмоции и желание хоть как-нибудь его да ужалить. Поразительно, но ей все сходило с рук.

– Что же, мы два дня подряд будем возрождать традиции исключительно за столом? – на всякий случай уточнил Арсеньев, обращаясь непосредственно к повару.

– Сегодня у меня курица в экзотическом соусе, – зачастил тот. – А завтра прирежем Робина-Бобина…

– Кого?!

– Мы привезли с собой поросенка, он бегает где-то здесь. Вы его не встречали? Наверное, лопает очистки на кухне.

– Отъедается напоследок, – пробормотал Грызунов. – Бедная скотинка…

Бедную скотинку первой довелось увидеть Светлане. Вернее, даже не увидеть, а осязать. Когда возрождатели традиций вернулись в столовую и курица в экзотическом соусе была наконец подана, что-то мокрое и живое потрогало Светлану за коленку. Она подавила крик, отдернула ногу и посмотрела на сидевшего слева Арсеньева, который то и дело подкладывал ей салатики. Заметив выражение ее лица, он наклонился поближе и тихо, по-свойски так, сказал:

– Да ладно вам смущаться! Мне повезло сыграть в нескольких хороших фильмах, вот и все. В остальном я такой же мужчина, как все прочие. – Не удержался и добавил: – При желании можете проверить.

И тут Светлана заметила пятачок, который высунулся из-под скатерти.

– Свинья! – радостно воскликнула она, сообразив, что видит самую любопытную часть Робина-Бобина.

– Ну, прям так уж и свинья, – игриво возразил Арсеньев.

– Поросенок, – поправилась Светлана.

– Поросенок – совсем другое дело. Звучит даже ласково. Я бы сказал – многообещающе.

«Она флиртует со мной! – удивился Арсеньев. И сам себе наказал: – Олег, будь осторожен. Будь чертовски осторожен».

Между тем обреченный на съедение Робин-Бобин тихо хрюкнул и пал на Светланины ноги. Вероятно, от нее исходили какие-то положительные в свинском понимании флюиды, или же просто на ковре валялось много крошек.

– Слушайте меня! – возвестила тем временем Жанна Ольшанская. – Давайте все вместе подумаем, как оживить эфир.

– Жанночка, у них наверняка есть сценарий, – скучным голосом заметил Артем Холодный, ковыряя вилкой квашеную капусту.

– Да плевать на сценарий, – немедленно решила та. – Мы можем тут такое закатить… Выкладывайте, что вы знаете про русское Рождество.

– Накануне праздника шесть недель постились, – сообщил Гриша Волчков, засовывая в рот жареное крылышко. – А после Рождества пускались в загул. Кормили всех подряд до отвала – родных, друзей и случайно зашедших путников.

– Боже мой, ну хватит про еду! Меня уже тошнит от вашей желудочной романтики.

Белокурая Ася тихо хихикнула. Робин-Бобин под столом издал утробное урчание. Светлана взяла кусочек хлеба и незаметно бросила под скатерть. Туша шевельнулась и освободила ее ноги. Потом громко хрюкнула.

– Вы что-то сказали? – спросил Жуков, наклонившись к Светлане.

– Н-ничего, – выдавила она. – Впрочем, я сказала, что вы забыли про Святки. На Святки можно погадать.

– Ну конечно! – хлопнула ладонью по столу Жанна. – Как это я не сообразила? Святки! Там и переодевались черт знает во что, и плясали, и спектакли показывали. И гадали на всем, на чем попало. Ох, погадать было бы классно…

Шофер дядя Петя, который незаметно для себя оказался в роли хозяина дома, подал голос со своего места:

– А у нас тут книжка про гадания есть. – Он торопливо поднялся и метнулся в кухню, крикнув на ходу: – Витька! Где книжка?

А уже через минуту вернулся с симпатичным томиком и протянул его Жанне Ольшанской, молчаливо признавая ее главной.

– «Святочные гадания», – вслух прочитала она. – Отличная находка! Ну-ка, посмотрим, что тут есть… О-о! То, что нужно. Невероятная пропасть способов. Так-так… Гадать нужно вечером, а еще лучше – ночью.

– Замечательно, – буркнул Грызунов. – Вот поужинаем – и начнем.

– Ты что, проголодался? – с подозрением спросил Арсеньев, который сидел, подперев голову рукой. – Я даже думать не могу о сегодняшней курице. А уж о завтрашнем поросенке и подавно.

Вышеупомянутый господин, надо заметить, до сих пор так и не показался никому на глаза. Светлана чем-то страшно ему понравилась, и он устроился возле ее стула, словно преданная собака. Она не удержалась и потрогала его правой ногой, попытавшись определить скотские габариты. Поросенок оказался не слишком большим и в ответ на поглаживание издал протяжный упоительный хрип.

– Вижу, вам очень понравился сегодняшний обед, – мгновенно обернулся к ней Жуков.

– О, да! – ответила она. – До поросячьего визга.

– Ну, слушайте же! – прикрикнула на них Жанна. – Так. Что тут у нас? Читаю по списку. Гадание по кольцу. Гадание на скорлупе грецких орехов. Гадание на расческе. Гадание по теням. Гадание на зеркалах. Гадание на луковицах.

– Как это? – заинтересовался Гриша Волчков.

– Девушки сажают в землю луковицы. Чья первой даст росток, та девушка первой выйдет замуж.

– Да, жаль, что я не девушка.

– Гадание на иглах, на нитках, на еловых ветках, гадание на рябине. Гадание на куриных костях…

– О! – воскликнул Грызунов. – Это как раз то, что нам нужно. Костей после обеда осталось видимо-невидимо!

– И как гадают на костях? – с подозрением спросил Арсеньев.

– «Косточки нужно собрать в холщовую тряпочку, – зачитала Жанна. – Ночью вынести на улицу и закопать в снег. Загадать желание и произнести заклинание: «Кости-косточки, скажите, быть моему желанию в исполнении или нет?» Если утром костей на месте не окажется, желание не исполнится».

– Какое-то собачье гадание, – с отвращением сказал Артем Холодный. – А нет там чего-нибудь простого и ясного? Гадания на картах, например?

– Не знаю, есть ли в этом доме карты, – засомневалась Жанна.

– Есть! – обрадовал благородное собрание дядя Петя. – Щас принесу.

– И прихватите пепельницу, смерть как курить хочется.

– А как, как гадать на картах? – заинтересовалась Ася и поелозила на массивном стуле.

Без своей огромной куртки она выглядела субтильной, словно девочка-циркачка, которая умеет проделывать со своим телом умопомрачительные вещи. Обрюзгший Артем Холодный на протяжении всего обеда поглядывал на нее с гораздо большим аппетитом, чем на пресловутую курицу.