москвичей в этой части столицы нет. В палатках торговали украинки и молдаванки, которые, услышав вопрос: «Как проехать на улицу Воскина?» – отвечали фразой, давно превратившейся в анекдот.
– Мы не местные.
Прохожие тоже недоуменно пожимали плечами, при этом учтите, что я специально выискивала в толпе европейские лица, решив, что гастарбайтеры из Средней Азии мне не помогут. Даже единственный попавшийся на дороге милиционер воскликнул:
– Я из другого района!
– Не местный! – не выдержала я.
– Точно, – кивнул сержант и растворился в толпе.
Ситуация уже казалась безвыходной, и тут звонкий голос спросил:
– Что ищешь, а?
Я повернулась, около моей машины стояла смуглая черноглазая женщина в пальто и сером платке, надвинутом почти до бровей.
– Улицу Воскина, – безнадежно сказала я.
– А нет ее, – ответила незнакомка, – там дом построили! Ну и чудовище! Здесь раньше дорога шла! Зачем тебе Воскина?
– Там знакомая живет, – приуныла я, представив, что мне предстоит.
Если строительная компания выкупила землю, снесла старые дома и возвела на их месте тысячеквартирного монстра, я потрачу десять лет, выясняя, куда подевались жители из разрушенных зданий. Почему Антон дал мне этот адрес? Потому что в компьютере нет данных о новом здании, в котором поселилась Стефанова.
– Номер дома знаешь? – спросила тетка.
– Двадцать четыре, – уныло сказала я.
– Он у рынка стоит, – обрадовалась прохожая, – адрес по Воскина, а на самом деле в Рычаговой слободке находится.
– Где? – воспряла я духом.
Женщина поправила платок и обстоятельно объяснила дорогу.
Минут через сорок я, покрутившись по близлежащим улицам, бросила автомобиль в каком-то дворе и дальше двинулась пешком. Сегодня все боятся посторонних, поэтому проезжие переулки перестали быть таковыми и обзавелись запирающимися воротами, а там, где жильцы поскупились на охрану, путь преграждают бетонные блоки, установленные прямо на дороге, хорошо хоть для пешеходов оставили