– Замечательно, – теперь я перебила ее, – вот пусть Аня и слушает его лекции. А мой муж вовсе не генерал. Более того, он уехал в Питер, надолго. Помочь ничем не сумеет.

Ирина заплакала и обвалилась на стул.

К огромному сожалению, в этот самый момент домой вернулась Томочка. Тот, кто не в первый раз встречается с нами, очень хорошо знает: моя лучшая подруга готова броситься на помощь любому человеку.

– Случилась беда? – сразу захлопотала Тамара.

Ирина, сообразив, что появился добрый самаритянин, немедленно впала в истерику.

Томуська кинулась обнимать и успокаивать Галкину. Одновременно она послала вошедшую в дом следом за ней вернувшуюся из школы Крисю за чаем, кофе, валокордином, коньяком и куриным бульоном – за всем сразу.

Я же сочла за благо исчезнуть в своей комнате. День сегодня выдался абсолютно пустой, бестолковый, ничего продуктивного я не сделала, хоть вечером следует сесть к столу и выдать на-гора норму страниц…

Очень многие читатели спрашивают у писателя:

– Откуда вы берете все свои истории?

Вот уж вопрос, на который нет ответа! Лично я пытаюсь обратить дело в шутку и, хихикая, отвечаю:

– Знаете, самозабвенно вру и получаю за это деньги.

На самом деле я, конечно, кривлю душой. У меня очень плохо с фантазией, разработать сюжет могу с огромным трудом, и чаще всего он получается неинтересным. Уж поверьте мне, жизнь намного круче любой фантазии! Поэтому, как выражается Куприн, мне необходимо вляпаться в некую историю. Вот тогда, пережив приключения, я опишу их вдохновенно, у меня явный дар рассказчика. Но, увы, писатель обязан обладать не одним, а несколькими талантами. Например, хорошо бы литератору уметь лихо закручивать сюжет, ловко писать диалоги, вылеплять характеры. Я же со своим даром рассказчика – лишь намек на прозаика, одна его составляющая, поэтому и выпускаю книги нечасто. Приключения ведь не таятся за каждым углом! Но рукопись следует сдавать в издательство в определенный контрактом срок, поэтому мне приходится буквально приковываться к рабочему месту и выжимать из себя строки.

Я села к столу. Вот черт, давно хочу купить новое кресло! То, на котором я вынуждена сидеть сейчас, страшно некомфортное. Попробуйте работать, заваливаясь назад! И кто только придумал такую мебель – у кресла совершенно по-идиотски загнутая спинка. Да и сиденье жесткое. Ладно, попытаюсь абстрагироваться от неудобств. Итак, начнем.

«Лена вздохнула и выпрямилась, у ее ног лежало…»

Я остановилась. При чем тут Лена? Пальцы быстро перелистнули написанные первые десять страниц будущей книги. Героиню-то зовут Таней, вечно вы, госпожа Виолова, путаетесь в именах! Хорошо… вернее, плохо, но поправимо.

«Таня вздохнула и выпрямилась, у ее ног лежала…»

Я снова отложила ручку. Минуточку! Какого черта она испускает вздохи и выпрямляется? Ну не дура ли, ведь просто принимает ванну. Или я опять что-то перепутала?

Пришлось вновь копаться в предыдущем тексте. Нет, верно. Последний написанный абзац я завершила фразой: «Таня вздохнула, мыльная пена текла у нее по лицу».

Что-то героиня у меня совсем развздыхалась, а ведь в русском языке много иных глаголов.

Я вычеркнула никуда не годное предложение и попыталась продолжить написание сцены под условным названием «В душе».

«Шампунь защипал глаза. Таня взяла губку. Ловкими движениями она принялась смывать со своего роскошного, стройного, загорелого тела…»

Э нет! У меня же не эротический роман, а детектив. Значит, надо иначе.

«Раздался выстрел. Таня икнула, выронила губку, вода в ванне стала красной…»

Стоп! Я убила главную героиню! Это невозможно! Ну-ка, быстренько наведем порядок!

«Но Танечка осталась жива. Пуля прошла мимо важных вен и артерий, не задев их…»

Ручка выпала из моих пальцев. Да уж, если посмотреть на текст беспристрастным взором, то больше всего он напоминает известную детскую считалочку: «Раз, два, три, четыре, пять, вышел зайчик погулять, вдруг охотник выбегает, прямо в зайчика стреляет, пиф, паф, ой-ей-ей, умирает зайчик мой. Принесли его домой, оказался он живой!»

Ясное дело, почему мне в голову полезли глупости. Что за идиотская ручка? Она скрипит! И бумага желтая – на такой ничего хорошего не напишется! И вообще, я есть хочу, но на кухню не выйти, там Томочка утешает Иру. Идиотство! Писателю дома обязаны создать условия, а тут…

Дверь тихо скрипнула.

– Кто там? – подскочила я. – Не мешайте творить!

– Прости, Вилка, не знала, что ты пишешь! – воскликнула в щелочку Томуська.

– Уже бросила.

– Извини.

– Что ты хотела?

– Потом, не хочу тебе мешать.

Дверь стала прикрываться. Мне стало стыдно.

– Собственно говоря, не успела въехать в текст.

– Какие-то проблемы? – насторожилась подруга и вошла.

Томуська единственный человек, которому я способна сообщить правду.

– Ага, – честно кивнула я.

– А в чем дело?

– Не пишется.

– Ой, отчего?

Я почесала переносицу.

– Ну… как в том анекдоте. Закончились патроны.

Томочка заморгала, я засмеялась.

– Нет сюжета, главную героиню пристрелили в первой главе, в ванне. В общем, чума.

Подруга подошла к столу.

– Вилка, не сердись.

– Если речь сейчас пойдет о Галкиной, то лучше не заводи разговор.

– Ей надо помочь.

– Еще чего!

– Аня не виновата.

– Ой, перестань. Соседка, Вера Данильченко, заперла девицу в квартире Макаркиных после того, как увидела милую Анечку всю в крови.

– Это случайность.

– С пистолетом в руке!

– Ерунда получилась.

– Думаю, убитой Лизе Макаркиной происшествие не показалось ерундой.

– Право, Вилка… Ты послушай!

– Мне некогда, пусть Ирина идет к следователю и ему выкладывает свои мысли.

– Аню задержали.

– За дело.

– Она милая девочка!

– Ага, только бьет в спину тех, кто, по ее мнению, не слишком быстро выбегает из лифта.

– Ну, Вилка, ради меня!

Я быстро встала. Последний аргумент Томочка употребляет очень редко, лишь в крайней ситуации от нее можно услышать подобную фразу.

Следовательно, случилось нечто экстраординарное.

Увидав меня, Ира вздрогнула, а Тамара быстро сказала:

– Ирочка, повтори-ка свой рассказ.

– Зачем? – тихо спросила Галкина.

– Вилка послушает.

– Она не хочет мне помочь, – прошептала Ирина.

– Нет, нет, ты ошибаешься, – завела Томуська таким сладким голосом, что я окончательно обозлилась.

– Вилке мы с Анечкой нужны словно прошлогодний снег, – продолжала кривляться Галкина.

– Верно, – кивнула я, – глаза бы мои вас не видели, но, раз Тома просит, готова послушать. Пой песню.

– Вот, слышала? – плаксивым голосом осведомилась Ирина.

И тут Томочка очень тихо произнесла:

– Ира, на всем белом свете имеется лишь один человек, способный вытащить Аню из того дерьма, в которое она вляпалась. Прекрати кретинствовать и немедленно изложи Вилке суть вопроса. Моя подруга человек занятой, она пишет книги, снимает кино, но одновременно является и гениальным сыщиком, который всегда бескорыстно помогает людям. Не существует дела, перед которым Виола спасует. Говори.

Галкина откашлялась и завела рассказ. Я, с трудом придя в себя после щедрой порции похвалы, выданной подругой, стала очень внимательно слушать Иру. Томочка всегда бывает права, у нее невероятное чутье, обмануть ее невозможно. Неужели Аня не имеет отношения к убийству Лизы Макаркиной?

Ира Галкина воспитывает дочь одна. Биологический отец Ани, алкоголик и наркоман, много лет назад исчез безвозвратно, чему его жена только рада.

Ира выходила замуж по любви, к тому же за сына профессора, и сначала чувствовала себя самой счастливой на свете. Мало кому повезло так, как ей.

Жених – коренной москвич, с высшим образованием, его родители – не последние люди в столице. По идее, свекровь со свекром должны были скорчить презрительную мину при виде предполагаемой невестки, девочки из подмосковного городка, работающей штукатуром на стройке. Когда Леша впервые пригласил к себе Иру домой, девушка чуть не зарыдала от страха. Воображение развернуло перед ней картину. Вот дородная женщина с высокой прической, оттопырив нижнюю губу, цедит сквозь зубы:

– Сынок, кого ты к нам привел? Где нашел столь «достойную» партию? На какой помойке?

Леша, естественно, покраснеет и стушуется. Потом появится папа в черном костюме и спросит:

– Вы классическую литературу любите? В консерваторию часто ходите?

Конечно, можно соврать, закивать и воскликнуть:

– Я без ума от Достоевского и Чайковского!

Но ведь профессор легко уличит ее во лжи. Из всей русской культуры Ирочка помнила лишь эти две фамилии – она плохо училась в школе.

В общем, Ира, как могла, оттягивала момент знакомства, но потом, когда они с Лешей отнесли заявление в ЗАГС, пришлось-таки тащиться на плаху. Перед визитом Ирина одолжила праздничный костюм у Зины, своей соседки по общежитию. Та охотно дала пиджак с юбкой и, вздохнув, сообщила:

– Меня тоже в свое время на смотрины позвали. Посадили обедать, выложили около тарелки сто вилок с ножами и начали наблюдать, как я с ними управлюсь.

– Ой… – похолодела Ира, даже не предполагавшая о возможности подобного казуса. – А за фигом столько приборов?

– Вот и я так подумала, – кивнула Зинка. – Больше они меня не приглашали, нашли своему сыночку другую невесту.

Одним словом, понятно, в каком настроении Ира отправилась к Галкиным. Чужой костюм жал в груди, ноги ныли от непривычных каблуков, голова, на которой топорщились обильно политые лаком волосы, чесалась немилосердно.

Но все оказалось просто замечательно. Профессор и его жена были одеты в джинсы, на столе лежал обычный набор из вилки, ножа и ложки, в качестве угощения дали самые простецкие сосиски, и никто не стал выяснять у Иры никакие подробности о ее родителях, материальном положении и интеллектуальных пристрастиях.

Сыграли свадьбу. В качестве подарка молодые получили от добрых мамы и папы юного мужа квартиру с полной обстановкой. Ира впала в эйфорическое состояние. До сих пор она жила в отвратительных условиях – детство и школьные годы провела в дощатом домике без удобств, а в Москве у нее была лишь койка в общежитии.

Очень скоро Ира забеременела. Узнав о том, что он станет отцом, Леша обрадовался безмерно, обнял Ирину и воскликнул:

– Так, сейчас отлучусь на часок, а потом отметим радостное событие!

Сказал, схватил куртку и унесся со скоростью ветра. Наивная Ира решила, что супруг помчался в магазин за подарком, и стала терпеливо ждать Алексея. Когда тот не появился и после полуночи, Ирочка позвонила свекрови и с тревогой спросила:

– Светлана Семеновна, к вам Лешик не забегал?

– Нет, – удивилась свекровь. – А что случилось?

Испуганная Ирочка рассказала о своей беременности и разговоре с Алешей. Она очень осторожно излагала события, боялась нанести матери мужа травму, но Светлана Семеновна отреагировала странно.

– О господи! – воскликнула она. – Начинается…

Алеша вернулся через неделю, грязный, оборванный и побитый. Ире он сообщил:

– Представляешь, пошел тебе за подарком, напали трое, ограбили, увезли в Питер и бросили. Пришлось домой пешком идти.

Большинство женщин, услыхав подобную сказочку, мигом бы начали задавать вопросы. Например, такой: с чего вдруг уголовники потащили жертву в другой город? Или такой: отчего Леша не позвонил супруге или родителям и не попросил денег на билет, а предпочел брести по шпалам не одну сотню километров?

Однако наивная Ирочка так была счастлива, так радовалась, так плакала, что ни о чем Алешу не спросила.

Через десять дней муж снова исчез. Отправился в магазин за хлебом и вернулся спустя месяц – без батона, естественно, зато со сломанным носом. И снова Ира поверила святочному рассказу о неких людях, решивших изнасиловать девушку, и о том, как Алексей, увидевший негодяев, помог несчастной и оказался в больнице, а позвонить оттуда не мог, поскольку там не имелось телефона.

Однако потом Леша поутих. До рождения Ани супруг Ирины примерно сидел дома, но, едва девочке исполнилось десять дней, испарился. На этот раз по дороге в молочную кухню.

И тут к Ире приехала Светлана Семеновна. Свекровь рассказала неприятную правду: Алеша наркоман. Правда, он пытается бороться с недугом и некоторое время не прикасается к шприцу, но все равно срывается. Родители давно перестали бороться с сыном. Они очень обрадовались, когда тот решил жениться.

– Мы наивно полагали, что семья, супруга и дитя, удержат Алексея от наркотиков, – вздыхала Светлана, – да, видно, не судьба.

Ира чуть не лишилась чувств, слушая свекровь.

– Почему вы сразу мне правду не сообщили? – воскликнула молодая жена.

– Зачем вмешиваться в чужие отношения? – быстро ответила хитрая свекровь. – Нам один психолог посоветовал: пусть Алеша жену заведет и ребенка. Почувствует ответственность и, может, остепенится.

Вот тут у Иры окончательно открылись глаза: стало понятно, по какой причине ее приняли в доме профессора с исключительной ласковостью. А отдельную квартиру молодым преподнесли, чтобы просто избавиться от маргинального сынка.

– Уходите прочь! – закричала Ира. – И имейте в виду: больше Алешку я на порог не пущу. Кстати, он прописан в вашей квартире. Сюда пусть даже и не суется! А если надумаете в суд подать, чтобы метры отнять, то… в общем, ничего у вас не получится!

Светлана вскочила на ноги:

– Вот как ты заговорила… Правильно мой муж говорит: «Сколько быдло ни корми, все равно на помойку побежит». Ты же от нас только хорошее видела!

– Что? Хорошее? – окончательно пошла вразнос Ирина. – Да вы хоть понимаете, что сотворили? Моя дочь может оказаться больной, от наркомана нельзя рожать!

Свекровь ринулась к двери. Уже выходя на лестничную клетку, она обернулась и каменным голосом сообщила:

– Мы с мужем люди интеллигентные и на твою квартиру претендовать не станем. Надумаешь развестись, останешься в подаренных хоромах. Но платить алименты на девочку ты нас не заставишь. Требуй деньги на содержание ребенка с Алексея.

Все. Более Ира никогда ни мужа, ни его родственников не встречала. Анечку Галкина тянула одна. И чем больше подрастала дочка, тем яснее мама понимала: любимый ребеночек получил львиную долю папиных генов.

Девочка была эмоционально неустойчивой. Временами она обожала маму, кидалась той на шею, обнимала, целовала. Но могла и наорать на нее, обозвать дурой, устроить грандиозный скандал. Ане свойственны припадки ярости, за которыми следуют всплески глубочайшего раскаяния. Анечка словно живет на качелях, ее мотает вверх-вниз, ровного настроения у девочки не случается. Наверное, поэтому у Ани всего лишь одна подруга, Маша Левкина, только она способна вытерпеть Галкину, с остальными сверстниками отношения испорчены окончательно.

В школе Аня училась просто отвратительно, Ира из кожи лезла вон, чтобы дочь получила образование. Мать, зарабатывавшая на жизнь ремонтами чужих квартир, страстно хотела видеть Аню студенткой.

– Доча, – чуть не рыдала Ира, подписывая дневник с вечными двойками, – будь человеком, постарайся. Попадешь в вуз, потом окажешься в какой-нибудь конторе, где тихо, тепло, светло, не то что на стройке.

Но наука не лезла Ане в голову. В конце концов до Ирины дошло: девочка просто не способна ни к какой учебе, не сидеть ей в институтской аудитории. Ох, не зря врачи предостерегают от жизни с наркоманами и алкоголиками, от них рождаются умственно отсталые дети.

...

4 5 6

...

Стандарт

4.5

(245 оценок)