Глава 2
Билеты у Стаса оказались не простые, а контрамарки, причем в директорскую ложу. Мы вошли в крохотное помещеньице последними и едва успели занять места, как на сцене появилась женщина в черном платье и хорошо поставленным голосом завела:
– Начинаем концерт…
– Совсем не то, правда? – наклонившись ко мне, тихо спросил Стас.
– Что вы имеете в виду? – удивилась я.
Комолов улыбнулся:
– Вы, наверное, и правда редко ходите сюда. В консерватории работала конферансье Анна Чехова, для людей, любящих музыку, ее имя стало символом Большого зала. К сожалению, Анна не так давно умерла, а новая девочка решительно никому не нравится, выглядит отвратительно.
– Вы просто к ней не привыкли.
– Может быть, – пожал плечами Стас.
Мы прекратили разговор, потому что дирижер взмахнул палочкой, и оркестр заиграл Малера. Никакого трепета или восторга я не испытала и принялась, скучая, разглядывать интерьер.
Годы не властны над Большим залом. Если смотреть вверх, на потолок и стены, то создается полное ощущение того, что в машине времени я перенеслась назад, в славные 60-е годы. Вот я, девочка-школьница, отчаянно пытаюсь зевнуть с закрытым ртом. Сидящая рядом Афанасия толкает внучку локтем в бок:
– Не отвлекайся, они играют гениально.
Я покорно пытаюсь открыть слипающиеся глаза и упираюсь взглядом в сцену. Вид десятка мужчин и женщин, старательно размахивающих смычками, не вызывает у меня никакого энтузиазма, а пианист похож на большую ворону, склевывающую с клавиш крошки. Сзади оркестра высится торжественный орган. От тоски я начинаю пересчитывать блестящие трубы и каждый раз получаю другое количество никелированных железок, их то семьдесят, то восемьдесят две. За этим нехитрым занятием время идет быстрее, и наступает долгожданный антракт. Одна беда, бабушка никогда не ходит в буфет, она предпочитает прогуливаться по фойе.
– Что-то сегодня оркестр не звучит, – прошептал Стас. – Малер слишком шумный, ударные прямо по ушам бьют.