Мария, – мягко сказал киару, присаживаясь рядом. – Через полчаса вылет. Мне надо еще кое-что сделать, я могу оставить вас одну?
– Не знаю, – честно ответила я, хотя еще недавно ответила бы, что да,
Неужели все так страшно? – продолжила игру, вместо того, чтобы признаться, что мне нехорошо. Вернее, наоборот – хорошо. Но как-то очень непривычно. Например
А вы знаете, Мария, – вкрадчиво спросил он, заставляя мое сердце вытанцовывать какой-то сложный ритм, – что по нашим правилам я уже давно имею право вас… поцеловать?
С Никитой Рекуновым не сложилось задолго до путешествия, – немного неловко буркнула я. И постаралась перевести тему, спросив первое, что пришло в голову
Мне тридцать, – сообщил киару, словно бы просто так. И больше ничего пояснять не стал.
И вот что я должна думать обо всем об этом? Усыновил? Или рано начал? Вдруг у них цикл размножения совершенно другой? Может
У нас. У нас с киару. Серьезно. Конечно, могла бы! Главное, чтобы эта бледная моль – прости, Анжелина, но это выше моих сил и воспитания! – не попросила сказать об этом самому киару.
Мария, вы очень красивая девушка.
И как-то это у него получилось очень проникновенно и немного вкрадчиво.
– Спасибо, – смущенно и немного растерянно ответила, опуская глаза и мучительно решая, стоит ли сообщить
Вы настолько меня не уважаете, что отказываете в праве решать, что для меня важнее? Вы мне нужны были на базе, живой и здоровой, куда больше, чем моя собственная жизнь!
– А теперь не нужна? – вклинилась я,