царстве света, красок и несмываемого историей величия. На коже выступают мурашки.
Играет орган, заставляя сердце замирать от глубинных звуков из нутра самого странного и мощного музыкального инструмента.
– Потанцуем? – с грустью шепчет.
Я растерянно моргаю.
– Ты в своем уме? Краевский? Мы в церкви. Католической.
– У них не принято?
– Нигде не принято.
– А как же танец после того, как священник объявил мужем и женой, и были произнесены важные клятвы?
Даниил скользит ребром ладони вдоль моей руки.
– Это на светской части торжества, Даниил, – он все-таки кладет чуть прохладные руки мне на талию, но между нами сохраняется целомудренное расстояние. Однако я смущаюсь, и моим щекам не нужны румяна.
– Хм… Странно как-то, – безобразно прекрасно улыбается.
На нас неодобрительно косятся. Я делаю несколько фотографий внутреннего убранства, и… Пару раз ловлю в кадр Даниила. Тот что-то долго рассматривает, сдвинув брови, будто переводит надпись с латыни. Или он знает и ее?
В блокноте делаю зарисовки.
Мы успеваем посмотреть Палаццо Реджио и Римский амфитеатр.
– На этой арене зрители наблюдали гладиаторские бои и театральные постановки. Еще казни! – говорит, когда мы оказались на верхнем ряду. – А сейчас проводятся