Цитаты из книги «Подорожник»

Яблочный пирог – это самая домашняя еда в мире, свой рецепт есть в каждой стране. В подлинном тексте Ветхого Завета, кстати, нет яблок на древе познания. Там – плоды. Но когда переводчики подумали, ну какое же единственное фруктовое дерево могло быть в раю, то решили – чего гадать? Конечно же, они – яблоки. Наверное поэтому, что из них ни делай – все в яблочко.

Больница в Пуасси – это адов лабиринт, дворец в Кноссе. Мой друг музыкант Зисман про такое бы сказал: «Это здание проектировали сумасшедшие Мебиусы».

Как всем давно известно, я королева трагедии, непревзойденный мастер театральной истерики, виртуоз драматического нагнетания саспенса.

Все-таки ничто в жизни не развлекает меня сильнее, чем мои собственные близорукость и астигматизм. Ну и очень раздражают мнительные идиоты, которые резко судят других, не имея достаточной информации. Даже если я – одна из них.

Мой муж очень любит кофе. Это чувство занимает у него в душе все то место, которое у других людей отведено на веру в Бога, любовь к родине, хобби и девяносто процентов повседневных забот. Много то есть места. Я бы сказала, что это единственная его настоящая страсть.

У него в руках голова Медузы, а это с кого? – О, а вот она похожа на всех моих нечетных жен. – Нечетных? А сколько у вас их было? – Почему было? Она и сейчас у меня одна.

Ну, Бернард Калебо – он же наверняка француз. Я не знаю, зачем это сказала. Старичок поменялся в лице и внимательно посмотрел на меня. Мне очень хорошо известно это выражение лица, сама много лет репетирую его для особых случаев. В фильме «Обыкновенное чудо» король именно с таким лицом говорит: «Вы умрете первым!»

Я, конечно, считаю совершенно иначе. От бывших мужчин ждешь, что они растолстели, спились и живут с мамой в горьком отчаянии и сожалениях. Тогда как от любимых городов ждешь, что они за время твоего отсутствия стали только прекраснее, обнимут, накормят, и обойдется без всяких сюрпризов.

А джаз-клубы – это такие места, где музыки всегда гораздо больше, чем нот. Там между нотами есть еще сиюминутное переживание, классический новоорлеанский задор, свободные импровизации пианистов, лихой кураж вокалисток. Музыканты все-таки самые счастливые люди на свете. Это они подчиняют себе музыку, тогда как во всем остальном мире – наоборот.

Удивительная историческая несправедливость по отношению к этому городу состоит в том, что его уроженец архитектор Джакомо Кваренги, один из тех, кто сделал город Санкт-Петербург самым красивым городом в мире, не построил в родном Бергамо ничего.