Глава 1. Страх

Дрожащими пальцами я попыталась открыть дверь машины. «Попыталась»– это громко сказано. Я решительно не хотела покидать автомобиль, но выбора у меня не было. Могла лишь продлить несколько секунд счастливой жизни, ибо за её пределами моё мирное существование потерпит крах. «Выход есть всегда»– возразят активисты, на что покручу пальцем у виска. В моём случае выхода нет, разве только из машины.

Мне хватило одного взгляда в окно, чтобы подтвердить свои ужасающие предположения. «Детский дом» – разве об этом мечтает тринадцатилетняя девчонка перед сном, или играя в куклы, смотря мультфильмы? Конечно, нет. И мои мечты были далеко от представленного передо мной серого дома.

Как я не пыталась сделать вид, что дверь с трудом открывается, моя тётя открыла её за доли секунды. Вот она берёт меня за руку, вынуждая выйти вон из машины. Её пальцы дрожат не меньше, чем мои, а левая бровь нервно подрагивает. Тем не менее, тётя посылает мне ободряющую улыбку.

– Добро пожаловать, – заприметила меня пожилая женщина, оглядывая с ног до головы, – Рады встречать такую миленькую девочку.

– Здравствуйте, – моё бормотание никто не разобрал, но мне на тот момент было всё равно. Я прижалась к Наде, мечтая никогда её не отпускать.

– Меня зовут Алла Викторовна, а как тебя зовут?

– У вас в документах написано, – отворачиваюсь от женщины, пропитывая своими слезами кофту тёти. Её рука на моём плече напряглась.

Я вынуждена была вновь обратить своё внимание на женщину:

– Меня Ника зовут.

– Вероника, значит. Добро пожаловать, – ещё одно «добро пожаловать» из её уст не стерплю.

– Её зовут Ника, – поправила Надя. – Это не сокращение.

Алла Викторовна растерянно посмотрела в документы, а мне так и хотелось показать ей язык.

– Ну, что ж, Ника, пора прощаться с тётей. Нас с тобой ждёт экскурсия.

Моя хватка на руке Нади усилилась.

– Мы скоро встретимся, – она присела на корточки, вытирая мои мокрые щёки, – Обещаю быстро разделаться с бумагами и забрать тебя.

– Я могу пожить у тебя дома, – срывающимся голосом предпринимаю последнюю попытку, – Мне плохо здесь будет.

– Алла Викторовна о тебе позаботится. Ты подружишься с ребятами и…

– Я хочу жить с тобой! – мой крик прошёлся по всей территории детского дома. Дети, которые этим временем находились на улице, заинтересованно оглянулись на нас.

– Пока я не оформлю документы, это невозможно! – я отступила, понимая, что все мои жалкие попытки ничтожны, – Ника, обещаю, ты здесь пробудешь самое большое месяц. Я всё сделаю, чтобы быстрее забрать тебя домой.

– Я буду ждать, – ладонь, которую недавно согревали родные и нежные руки, схватила холодная рука незнакомой женщины.

– Надежда Ивановна, не волнуйтесь вы так. Всё с девочкой будет хорошо. Вы главное быстрее свои дела делайте.

– Конечно. Спасибо вам.

Последнее, что видела, перед тем как закрылись ворота, и я попала на территорию «нового дома», это бледное, точно снег, лицо родной тёти.

Алла Викторовна вела меня по мокрой от дождя тропинке, на которой застыли огненные листья клёна. Воспитательницы, а именно так я назвала женщин, которые собирали детей на площадке в общую кучу, велели идти в дом.

Дом. Под этим словом я всегда предполагала уютное семейное гнёздышко, где каждый уголок пропитан любовью и добротой, а место, куда я попала, больше походило на общежитие.

С первых секунд, как только зашла в просторный холл серого здания, поняла, что всё окружающее не для меня. Я не привыкла делить с кем-либо игрушки, комнату. Родители обеспечивали меня всем, стоило только попросить. Но после их смерти поняла, что жизнь в корне изменится, и я готова была к этим переменам вместе с тётей. Моя единственная поддержка, мой единственный родной человек. Именно Надя заставила меня улыбаться и позабыть о слезах, которыми я каждую ночь пропитывала подушку.

Оглянувшись по сторонам, понимаю, что слезам пора возвращаться. Это место напоминает о свежей ране, которая только-только начала затягиваться.

– Посмотри, сколько детей твоего возраста, – Алла Викторовна потрепала меня по голове, – Уверена, ты с кем-нибудь подружишься.

Поджимаю губы, ловя на себя заинтересованные взгляды сверстников. Я отличалась. Моё голубое платье с рюшами и две длинные косы не вписывались в окружающую обстановку. Меня нередко называли маленькой куклой, уж настолько взрослых завораживали мои большие карие глаза и пепельно-белые волосы.

– А сейчас время ужина, – воспитательница так и не выпускала мою ладонь, – Давай, я тебя проведу в столовую.

Так и хотелось крикнуть, что я немаленькая и меня необязательно водить за ручку.

– А где я буду спать?

– Сначала стоит поесть, – Алла Викторовна вела меня по длинному коридору с большими окнами, на подоконниках которых сидели как маленькие, так и взрослые детишки. Мигом захотелось спрятаться, лишь бы не чувствовать на себе скользких взглядов.

Поток детей понёс нас в столовую, которая оказалась приличных размеров, но тускло освещённой. Столы для пятерых стояли в шесть рядов друг за другом, что создавало толкучку, особенно толпа собралась около буфета, где полная женщина в белом чепчике что-то громко кричала.

От громких голосов, шума стукающейся друг о друга посуды разболелась голова. Я невольно поморщилась, что не ускользнуло от воспитательницы. Она, конечно же, восприняла по-своему. Неодобрительно сверкнув глазами.

– Катя, – девочка лет одиннадцати остановилась около нас, когда её окликнула Алла Викторовна, – Катя, познакомься с новой девочкой Никой.

– Привет, – улыбнулась девчонка, беря со всех пример и рассматривая меня.

– Катя, будь так добра, проведи Нике экскурсию по столовой и расскажи про жизнь нашего дома, – воспитательница обратила своё внимание на меня, – Как только ты поужинаешь, я за тобой вернусь и покажу твою комнату.

Мне оставалось удивлённо хлопать глазами. Она меня бросает? А как же обещание тёти, что будет следить за мной? Что всё со мной будет хорошо?

Слёзы навернулись на глазах, когда я смотрела в спину удаляющейся воспитательницы. Глупо было полагать, что оно останется со мной, когда рядом ещё множество детей.

– Чего стоишь? – Катя озорно подмигнула, – Пойдём еды возьмём.

И унеслась, даже не дав мне секунду опомниться. Около минуты я старалась угнаться за новой знакомой, но вскоре, когда толпа сгустилась, оставила свои счётные попытки.

Пришлось самостоятельно встать в большую очередь, окружив себя подростками, намного старше себя. Я даже не смела возразить, когда уже подходила моя очередь брать поднос с едой, а здоровые громилы вставали впереди меня, хотя им было положено стоять в конце.

К тому моменту, когда несчастный поднос с котлетой и картошкой оказался у меня в руках, мои беленькие туфельки приобрели чёрную окраску, а большой палец на ноге беспощадно болел.

«Никогда больше не встану в эту очередь!»– пообещала я себя. Лучше остаться голодной, чем остаться без пальцев.

Не могла представить себе, как этот большой поток людей найдёт себе место за столом? Лично я этого совершенно не могла сделать. Подходить к кому-либо и просить подвинуться тоже не могла, потому что хватало одного взгляда, чтобы понять: это компания, в которой мне нет места. Только в самом конце зала заприметила свободный столик, правда, на его поверхности уже стояли чьи-то четыре подноса, но их обладателей не наблюдалась. Я заняла свободное место, в страхе оглядываясь по сторонам. Может, они перехотели есть?

«Возьми себя в руки! – твердила себе, дрожащими пальцами сжимая вилку, – Если возникнут вопросы, скажешь, что негде сесть!»

Так и решила сделать, а если мне повезёт, и удастся быстро запихнуть в себя котлету и картошку до прихода неизвестных мне ребят, то я окажусь везунчиком!

Везунчик – это смешно, учитывая место, в котором нахожусь.

Либо я очень хотела есть, либо еда действительно оказалась вкусной. Не сравнить с блюдами, приготовленными мамой, но и плохими их назвать было бы сверх неуважением к поварам.

Тянусь за белым хлебом к общей тарелке, как вижу приземляющегося напротив меня молодого парня. Рука застывает над хлебом, когда к нему присоединяются ещё двое парней и одна девушка.

На вид им было лет по семнадцать, а может даже старше, хотя навряд ли. Девушке точно можно дать шестнадцать, а парням…

Я поспешно отвела взгляд на свою тарелку, не рассмотрев их толком. Успела лишь заприметить рыжие, чуть вьющиеся волосы девушки, чьё лицо покрыто веснушками, которые нисколько не портили.

– О, что малолетка забыла за нашим столиком? – вызывающим голосом осведомилась рыжая.

– Здесь было свободно, а мне негде было сесть, – точно скороговорку тараторила я, что повело за собой смех пришедших.

– Давай, принцесса, поищи где-нибудь ещё для себя трон, – подогнал меня светловолосый парень, чьи волосы выгорели на солнце, а лицо, казалось, неестественно загорелым.

Покраснев, словно только вышла из бани, встала со стула, намереваясь быстрее отправиться на выход, лишь бы отступить как можно дальше от этой компании.

– Боже, посмотрите на её платье, – зашептала рыжая, даваясь от смеха, – Она что, наследница куклы Барби?

Если она думала, что я ничего не услышала, то смею её разочаровать так же, как она разочаровала меня своими словами. Но что я могу?

– Эй, девочка-одуванчик, – окликнул меня загорелый парень, – За тобой никто убирать не будет, – указал на оставленный мною поднос. Первое желание – наплевать на его слова и унестись со всех ног прочь, но где гарантия, что я с ними больше не пересекусь?

«Месяц, – повторяла про себя, вновь приближаясь к столику, – Потерпеть всего лишь месяц!»

– У нас самообслуживание, – поведал мне парень в очках, ранее не вступавший в разговор, но успевший за это время съесть половину ужина.

– Я просто не знала. Первый день тут, – заметив на лице рыжей лукавую улыбочку, поняла свою глупость – не стоило посвящать их.

Хватаюсь за ручки подноса, случайно зацепившись взглядом за последнего парня, у которого явно отсутствовал интерес к происходящему. Секунда, и его глаза с вызовом встречаются с моими, а бровь саркастически приподнялась.

Резко разворачиваюсь, чуть ли не столкнувшись с проходящей мимо девчонкой.

«Идиотка!»– обругала я себя, всё дальше отходя от столика, но перед глазами так и мелькал зелёный взор незнакомца. Вы когда-нибудь встречали человека, с таким насыщенным цветом глаз? Словно художник только прикоснулся к портрету зелёной краской, не дав её высохнуть. Незабываемо.

Стоило мне только выйти из столовой, как передо мной появилась Алла Викторовна, тут же хватая за руку:

– Как в столовой? Понравилась еда?

– Да, всё было очень вкусно. Спасибо, – ни слова не соврала. Еда действительно пришлась мне по вкусу.

– Не меня благодари, а нашего повара Марию. Завтра с ней сама познакомишься.

Как мне и обещали, повели на экскурсию. Показали, где находится игровая комната, классы, которые мне предстоит посещать каждый день, но, разумеется, с выходными; рассказали про второй этаж, который разделён на два крыла: для девочек и мальчиков. Делить комнату, как я и предполагала, пришлось с семью девочками. Благо комната была большая, что нельзя сказать о кроватях.

Мой чемодан уже стоял около неё, дожидаясь моего прихода.

– На сегодня всё, – Алла Викторовна оглядела комнату, – Думаю, дальше ты сама разберёшь свои вещи.

– Да, спасибо, – присаживаюсь на краешек кровати, пальцами сжимая подол своего платья.

Воспитательница удалилась, оставляя меня в кругу семерых девочек, которые, к моему огромному сожалению, были старше меня, а три из них младше, и намного.

Чувствую, новая подушка сегодня познакомится с моими слезами.

Каждая из девочек поприветствовала меня, но быстро потеряла свой интерес, возвращаясь к своим делам. Ведь я не первая такая, и не последняя.

Только одна, увидев которую, моё сердце быстрее забилось от страха, не спешила оставлять меня без внимания.

– Так значит, Ника, – рыжая бесцеремонно легла на мою кровать, пока я распаковывала чемодан, – А я Катя. И как тебя сюда занесло, Ника?

Так и замерла с пакетом в руке, шокировано рассматривая девушку. Как можно без разрешения ложиться на мою кровать, при этом, не снимая свою обувь? Если она старше, значит, имеет право забивать на моё мнение?

– Это моя кровать, – напоминаю ей, улавливая момент, чтобы хорошенько её рассмотреть. Я бы не назвала эту девушку красавицей. В ней всё было слишком: слишком маленькие глаза, слишком курносый нос, слишком пухлые губы, слишком тонкие брови и слишком много веснушек.

– Я в курсе, – Катя прищурила свои и без того узкие глаза, – Есть проблемы?

Да!

– Нет, – качаю головой, возвращаясь к своему чемодану. От своей трусости становилась противна сама себе.

– Ну, так ты ответишь?

– На что?

– Как ты сюда попала?

Я не хотела говорить, но и молчать у меня не вышло бы. Только не с такой как Катя.

– У меня погибли родители.

– Печально, – девушка удобнее устроилась на кровати, – А сколько тебе лет?

– Тринадцать, а тебе?

– О, значит, тебе ещё не скоро выпустят отсюда. Сочувствую искренне, – мой вопрос так и остался без ответа, да и это меня волновало меньше, стоило только осмыслить слова девушки.

– Нет, – качаю головой, чувствую, как слёзы вновь подкатывают к глазам, – Я здесь надолго не останусь. Меня скоро тётя заберёт. Она обещала.

Наверное, это было моей ошибкой.

Катя мигом выпрямилась на кровати, а непонятный для меня блеск в её глазах заставил насторожиться. В комнате наступила тишина, даже девушки, которые о чём-то мирно переговаривались, замолчали.

– Тогда не стоит раскладывать вещи. Уверена, ты исчезнешь отсюда быстрее, чем думаешь.

Я и правда перепугалась настолько, что убежала вон из комнаты, не успело и пройти пяти минут. Косые взгляды не давали вздохнуть полной грудью, и голос Кати, не предвещающий ничего хорошего, заставлял задыхаться от нехватки кислорода.

Почему я не могу держать язык за зубами, когда это так необходимо?

Быстрым шагом прохожу по длинному коридору, пока не натыкаюсь на лестницу. В этих коридорах очень легко запутаться, но возвращаться обратно в комнату боялась. Почему-то слова Кати казались пророческими. Наверное, дело во взгляде, которым она меня одарила, и интонации голоса. На последнем этаже располагались душевые кабинки и туалеты, поделённые на мужские и женские, а также имелись и общие, но судя по закрытым дверям, они были сломаны.

Ещё издали вижу несколько девчонок в женском туалете и приостанавливаюсь.

Не хотелось, чтобы кто-то видел мои слёзы, не хотелось, чтобы меня вновь одарили взглядом и ухмыльнулись на мой внешний вид. Никогда ещё не чувствовала себя так ничтожно, как сегодня. Платья, которые я так люблю и которые заполнили весь мой чемодан, казались, настолько нелепыми и детскими, что от досады хотелось топнуть ногой и, желательно, провалиться сквозь землю.

Отклоняюсь чуть влево, стараясь не попадаться в поле зрения незнакомых девчонок.

Наверное, я бы так и осталась стоять около окна, пока не почуяла запах перегара и не увидела чуть заметную струйку дыма, исходящую из закрытой двери, сломанной ванной комнаты.

Подхожу ближе и толкаю дверь от себя. На своё удивление вижу, как она поддаётся.

Может, пожар?

Стоило только войти внутрь, и сразу мои лёгкие наполняются дымом, отчего к горлу подкатывает непрерывающийся кашель. Болезненно саднит горло, и горький вкус во рту скручивает живот. Неужели я такая слабая на запахи? Никогда мне не курить, да я и не рвалась.

Выпрямляюсь, всё ещё держась рукой за живот, и морщусь. Именно такое выражение и застыло на моём лице, когда поняла, что я здесь не одна.

Парень, поразивший меня своими глазами в столовой, сидел на подоконнике, свесив одну ногу на землю.

Не знаю, сколько он наблюдал за моими скрючившимися позами, но стыд быстро отразился на моих щеках, а пальцы сомкнулись на подоле платья.

Пора привыкать: в моей жизни уже не будет того спокойствия, что было прежде.

– Что здесь забыла? – спросил парень, чей голос отразился эхом в помещении.

– Я думала – здесь пожар.

– Ты ошиблась, – взгляд скользнул по моим потрепавшимся косичкам и смешинки заплясали в зелёных глазах, – Иди спать. Детское время подошло к концу.

Не будь дурой, я разворачиваюсь и хватаюсь за дверную ручку, но жёсткое «Чёрт», заставляет вновь взглянуть на парня. Последний даже не обратил на меня внимания, приковав свой взгляд к окну.

Всё же я оказалась дурой, очень даже любопытной дурой, раз решилась сделать несколько шагов и посмотреть в окно. Ничего интересного не увидела, кроме большого грузовика, остановившегося около ворот. Тогда почему незнакомец бросается плохими словами?

– Я невнятно выразился? – вздрогнула от резкого голоса, коря себя за глупость. Надо было уходить сразу.

– Я не могу вернуться в комнату. Девочки меня невзлюбили.

– Неудивительно. Спешу тебя расстроить ещё больше: здесь тебе тоже не рады.

Стараюсь не говорить лишнего, а просто уйти, но не удаётся. Взгляд цепляется за сигарету в руках парня. Ненавижу этот дым.

– Курить вредно, – стоило мне только это произнести, как струйка дыма бьётся о моё лицо.

С поникшими плечами, забыв про наставления родных – ходи с прямой осанкой, направляюсь к выходу, сдерживаю себя, чтобы снова не раскашляться.