– О, а мне сделаешь? – Энрике выглянул из-за моего плеча, когда я разрезал фрукт пополам. – Не смотри так, ты же знаешь, как я люблю апельсиновый сок.

– У тебя что, уже закончилось все твое виски?

– С чего бы это? Просто сейчас всего лишь одиннадцать утра, я же не алкоголик, чтобы напиваться так рано, – он сложил руки на груди, облокотившись поясницей на кухонную столешницу. Я же, не отвлекаясь, пододвинул к себе ближе соковыжималку, приступив к выжимке сока из апельсина.

– Нет? – усмехнулся Витале, и уже через секунду сорвался с места, а Энрике побежал за ним следом. Как дети, честное слово.

Мне оставалось только вздохнуть и, закончив с соком, перелил его в стакан, взял тарелку с сэндвичем и вышел во двор дома.

Инес отдыхала на шезлонге под палящим, жарким августовским солнцем в солнцезащитных очках и растирала крем по смуглому телу. Оно еще было покрыто незажившими синяками, от которых у меня сводило скулы. Я не собирался вот так просто отпускать всю эту ситуацию с Гоцоном, – он должен был заплатить за то, что сделал с нашей сестрой.

Поставив тарелку с сэндвичем и сок на столик рядом с Инес, я сел на край шезлонга напротив, переплетя пальцы в замок.

– Спасибо, – улыбнулась она, потянувшись к тарелке.

– Ты уже хорошо воспринимаешь еду? – Сестра нахмурилась. – Уго рассказал мне, что ты не могла есть, что тебя тошнило даже от запаха еды.

– На самом деле, не всю пищу я пока могу воспринимать, – призналась она. – Больше всего организм отторгает все, где есть яйца.

Я кивнул:

– Значит, больше никаких омлетов в доме, пока не родишь.

– Серьезно? Ты же обожаешь омлет по утрам.

Губы дрогнули в полуулыбке:

– Как-нибудь переживу несколько месяцев без него. Есть еще какие-то моменты в твоем здоровье, которые напрягают тебя?

Если бы все только знали, какой узел переживаний скручивался у меня с каждым днем, пока Инес вынашивала этого ребенка…

Я не мог позволить, чтобы та ужасная история, настигнувшая меня и Аннетт, повторилась. Сестра не должна была прочувствовать на себе эту боль.

– У меня самый обычный токсикоз, Рик, – легко улыбнулась она. – Так что переживать не о чем.

«Не о чем…» – мрачно хмыкнул я в своих мыслях.

На самом деле, было достаточно много причин для волнений. Случиться могло все, что угодно в любой момент, и это держало меня в напряжении, как сторожевого пса, готового в любую секунду кинуться на чужака.

– Тогда хорошо, – кивнул я и поднялся с места. – Если что-то будет нужно, найдешь меня в кабинете.

– Хорошо, – ответила Инес, и я ушел.

Мне нужно было закончить кое-какие дела с документами прежде, чем встретиться с племянницей Руфеана. И чем дольше шло время, тем лучше: я хотел оттянуть момент нашей встречи, как можно больше.

14:05

Кенфорд. Срэндо.

Выйдя из машины, я обогнул ее у капота и открыл пассажирскую дверь для девушки, что только что подошла. Блондинка устроилась на сидении, пристегнулась, и я вернулся за руль.

– Здравствуй, – взглянула она на меня карими глазами, и я еле заметно кивнул.

– Голодна? – Она покачала головой.

– На самом деле, нет. А ты?

– Тоже.

Аппетита у меня не было уже давно, а сейчас уж точно.

Перспектива: есть в компании девушки, к которой меня насильно привязали, была отстойная, если уж откровенничать. И я рад, что она отказалась, когда мой вопрос же был задан лишь из вежливости.

– Чем бы ты хотела заняться? – без какого-либо интереса и воодушевленности спросил я.

Она чуть нахмурила тонкие брови, задумавшись.

Элиза была симпатичной девушкой и, будучи блондинкой, совершенно отличалась от той, что должна была сидеть на ее месте.

Я часто вспоминал, как вез Доми в своей машине по ночному Кенфорду, пока городские огни из окон переливались на ее белоснежной коже, волосах и небесных больших глазах.

Красный свет светофора так красиво ложился на нее, когда она смотрела на меня, разглядывая с таким детским и невинным любопытством, что мне хотелось улыбаться. Доми заставляла мое сердце взрываться кульбитами, делать сальто, громыхать фейерверками, гореть жаром и таять, как гребаное мороженое. А я облажался.

Скорее всего, многие бы посчитали меня трусом и слабаком, но в моих приоритетах стояла ее жизнь. И лучше мы будем порознь друг от друга, чем в один день мне пришлось бы идти на ее похороны.

– Риккардо? – моргнув, мираж рассеялся, и вместо моей любви передо мной сидела Элиза с обеспокоенным взглядом карих глаз. – Все хорошо?

Я прочистил горло.

– Да. Ты что-то говорила?

– Ты спросил, чем я хочу заняться.

– Точно. Так чем же?

– Мы могли бы сходить на спектакль в театр. Через полчаса начнется одна из пьес.

Телефон в кармане пиджака завибрировал, пока я пытался прокрутить мысль о театре.

Однажды я был там с Джони и отцом, когда мне только недавно исполнилось тринадцать лет. Но мы не смотрели никакие спектакли. Владелец театра был нашим крупным должником, поэтому Руфеан позволил отцу самому с ним разобраться.

Не помню, почему он не отправил к нему своего Исполнителя Джерси, но зато я отчетливо запомнил, как отец решил наглядно продемонстрировать тринадцатилетнему мне, как проходит допрос с должниками. Такое решение он принял не чтобы сломать мою детскую психику, а из-за приближающегося посвящения, которое проходили все мальчики по наступлению четырнадцати лет. Видимо, ему показалось наилучшим решением, чтобы я познакомился со всем этим изнутри гораздо раньше и был готов пройти испытания на инициации без колебаний.

– В чем дело? – ответил на звонок.

– Дико извиняюсь, что отвлекаю тебя от очень важного свидания в твоей жизни, но у меня не менее важный вопрос.

Вздохнув, я поднес руку к губам:

– Говори.

– Не могу найти папку с документами по поставкам товара, ни в офисе, ни в «Некси», ни дома ее нет.

– Ты про последнюю говоришь? – вопрос на выдохе, пока брови хмурил, пытаясь собрать в голове все связующие нити.

– Нет, про ту, что была три года назад. Уж очень интересно про нее почитать… Конечно, про последнюю, Рик! – сарказм так и хлестал из Энрике.

А у меня перед глазами промелькнули короткие вспышки воспоминаний из последних дней.

В один из вечеров я принял моментальное решение – не ехать в особняк. Вместо него машина сама привезла меня в пентхаус в Мафорде.

Вошел я с папкой документов, которую бросил на кухонный островок, и достал с полки уже когда-то вскрытый Энрике виски. Налив в стакан, сделал несколько обжигающих глотков, пытаясь хоть на немного заглушить чертово торнадо мыслей, задач и проблем в своей голове.

Скинув пиджак, расслабил душащий меня галстук и, налив еще виски, взял стакан, бутылку и сел за фортепиано.

В ту ночь я сильно напился впервые за несколько лет. Наверное, последний подобный раз случился в день похорон Джони, которого убили спустя пару месяцев после смерти Аннетт.

– Я оставил ее в пентхаусе, – потирая переносицу, ответил брату.

– В Мафорде? Ты когда там уже успел побывать?

– Тогда же, когда и ты решил не ночевать дома, – тишина на другом конце дала мне понять, что Энрике понял, про какой именно день я говорил. – Я заберу ее и привезу в офис.

– Сам? А как же твое наиважнейшее свидание?

– Энрике.

– Что?

– Пошел на хрен, ясно? – и отключил звонок под громкий смех брата.

– Театр отменяется, верно? – я взглянул на Элизу, про которую, честно говоря, успел уже во второй раз забыть, и коротко кивнул.

– Нужно кое-что срочно забрать и отвезти в «Кёрли», – объяснил я, и мы выехали с парковки на проезжую часть.

Девушка смотрела в окно всю поездку, пока я же даже не пытался начать разговор – это было последнее, что меня могло волновать.

Кенфорд. Мафорд. Пентхаус Карбоне

У меня было четкое ощущение, что я оставил папку на кухне, но ее там не оказалось. Поэтому начал поиски, пока Элиза не спеша осматривалась на первом этаже.

– У вас здесь мило.

– Мило? – переспросил я, поднимая подушки на диване.

В ту ночь я мог ее сунуть куда угодно, учитывая, что с последним воспоминанием местонахождение папки не совпало.

Мимо.

Начал осматривать всевозможные ящики.

– Да. Мне казалось, что будет что-то по мрачнее, – ответила блондинка, медленно шагая вдоль дивана к панорамному окну, стуча каблуками по паркету. – Фортепиано сюда хорошо вписывается. На нем же играла Елена, ведь так?

Напряжение окатило тело, заставив отвлечься на короткое мгновение от своего занятия и посмотреть на девушку.

– Это было единственное, что ей нравилось помимо управления салоном красоты, – ответил я и вернулся к поискам документов.

То, что я сказал Элизе, не было секретом или чем-то сокровенным. Да и само фортепиано не являлось ценным. Оно лишь служило напоминанием, что в этой жизни существовала женщина, которая называла себя матерью детей Карбоне, но на самом деле таковой быть не хотела.

Я хранил это фортепиано еще по одной причине, но делиться ей с Элизой никогда не должно было войти в мои планы.

Папки нигде не оказалось, и я отстал от гостиной.

Поднявшись в спальню, обнаружил ее на тумбе у кровати. Забрав, вернулся в гостиную и замер, когда увидел, как девушка стояла у фортепиано и держала в руках мои нотные листы.

– Кто это, «La mia aria»? – карие глаза на меня, а внутри сжалось сердце, но лицом я не выдал ни одной эмоции, кроме раздражения, которое скрывать получалось слишком сложно.

Подойдя к Элизе, одним рывком я забрал из ее рук нотные листы и вернул на место.

– Прости, если лезу не в свое дело, – в ее голосе звучала искренность. – Этот брак выбил меня из колеи, и я знаю, что ты так же его не хотел.

– Поэтому ты решила, что я стану откровенничать? – нахмурился я.

– Я не набиваюсь к тебе в настоящие жены, Риккардо, – заправила светлый волос себе за ухо. – Но мы могли бы стать напарниками.

– «Братья по несчастью», так что ли? – в моем же голосе звучал откровенный скептицизм.

– Так было бы проще выносить факт нашего брака и дальнейшего принудительного нахождения рядом. Подумай об этом, хорошо? – я поджал губы. – Твой брат, наверное, заждался. Поедем?

Ничего не сказав, я последовал за девушкой к выходу.