Мира
Целых четыре выходных! Почти что отпуск. Так вышло, что Лена попросила меня поменяться сменами и в начале месяца я отработала за нее два дополнительных дня. А теперь вот. Два дополнительных выходных.
Пока раскатываю тесто на пирог, думаю о том, что за эти дни вполне могла бы куда-нибудь съездить. Например, в Питер. Заселиться в какую-нибудь скромную квартирку, погулять по Невскому проспекту, долго стоять, слизывая ванильный пломбир и слушая игру уличных музыкантов, пройтись по Летнему саду, прокатиться на экскурсионном речном трамвайчике… Конечно же, я бы смотрела, как разводят мосты. Конечно же, я бы сходила в театр… но…
Большую часть заработанных денег я отдаю Паше. Так повелось еще со времени моего студенчества, когда почти каждую заработанную копейку я отдавала ему в «общий семейный бюджет». Постепенно дошло до того, что мне нужно было отчитываться перед ним за любую покупку и обосновывать необходимость приобретения от зимней куртки до пачки прокладок. А в последнее время Паша на всякий мой вопрос по поводу тех или иных трат неизменно психует. Живем мы достаточно скромно. Я бы даже сказала, что слишком скромно при нашем доходе. Только внятного ответа на вопрос, куда уходит большая часть заработанных денег, я так ни разу от него и не добилась. Теперь поступаю проще. Отдаю ему не все, часть средств оставляя на свои нужды. Когда Паша это понял, был грандиозный скандал, во время которого от его ора с моего носа окончательно сдуло и без того плохо сидящие розовые очки и отчетливо обозначился давно назревавший вопрос: чего ради я все это терплю?
Ближе к вечеру Паша входит в кухню, где я наливаю себе чай, при полном параде и в своей обычной манере ставит меня перед фактом:
– Поеду с пацанами немного посижу.
– Паш, так вроде в кино договаривались сходить.
Чай я люблю пить с молоком. Особенно вкусно получается, если добавить молоко в улун.
– Да сходим завтра в это кино.
– Ладно.
И без сахара. Зеленый чай-латте без сахара. Ммм…
– Мир, вот че ты начинаешь, а? Я же говорю, сходим завтра. Я разве так часто куда-то хожу, чтобы выслушивать претензии?
Вообще-то каждые свои выходные. И несмотря на составленные заранее совместные планы.
– Все нормально, Паш. Ты можешь идти, – отвечаю ему спокойно и иду с чашкой к столу. И далось мне это кино. Зачем вообще напоминала? Ведь решила же уже все по поводу наших отношений.
– Как ты меня достала со своими постоянными истериками, – раздраженно говорит Паша, – то тебе не так, это не так. Я же, блин, стараюсь, вообще-то. Нет, блин. Ты вечно всем недовольна.
Я ничего ему не отвечаю и молча делаю глоток из чашки. Знаю, зачем он все это говорит. Он каждый раз так делает. Провоцирует ссору, а потом с видом непонятого и оскорбленного преспокойно уходит. И если раньше я всегда велась на эти его манипуляции, переживала и корила себя, то в последнее время все это стало настолько очевидным, что даже скучным. Мне уже настолько плевать, что даже и не хочется что-то ему по этому поводу говорить.
– Вот кто бы другой стал еще это терпеть, а?
А пирог вкусный получился. Ягоды с кислинкой, а тесто пышное и сладкое.
– Я ведь и так тебя люблю, несмотря на все твои особенности.
Теперь он решил надавить на самое больное. Предсказуемо. И все равно больно.
– Живем вместе, жениться на тебе хочу. Что еще-то, блин, нужно?
Получу ближайшую зарплату и съеду.
Мира
«Для знакомства нужно одно лишь мгновение».1
Я ставлю фильм на паузу и, зевая, плетусь в прихожую, где под потолком разносится настойчивая трель.
– Коротаешь вечер в одиночестве?
Настя входит внутрь, останавливается у зеркала на стене и трет пальцем уголок густо накрашенного глаза.
– Откуда ты знаешь, что в одиночестве?
– Да брось. А то я твоего Пашу не знаю. Опять свалил?
– Да, – равнодушно жму плечами, не пытаясь как-то его оправдать.
По-моему, я говорила Насте, что мы собираемся с ним в кино, но, наверное, она, как и я, тоже уже привыкла, что вечер по итогу я провожу дома одна. Подруг у меня не так чтобы много. По правде говоря, Настя единственная. Мы с ней еще с института дружим. Обе учились на художественном факультете. А теперь еще и работаем вместе. В цветочном. Это не совсем обычный магазин, скорее бутик, который торгует редкими и дорогими цветами. Какие-то из них владелец, Марк Петрович, привозит из-за границы, какие-то выращивает в собственных оранжереях. Ладно, да. Это все оправдания. Я продавщица в цветочном. Художница-неудачница. Единственный мой талант на художественном поприще – хорошие портреты. Навык, с помощью которого в современном мире не слишком-то легко поднять свой уровень благосостояния. Настя вот тоже. Пыталась работать в рекламе, пыталась организовать свое дело и за деньги оформлять интерьеры организаций росписью стен… В конечном итоге в нашем бутике освободилось место и я порекомендовала ее кандидатуру.
– Блин, вот говнище, – бормочет Настя, сидя на диване и воюя с пробкой в винной бутылке, которую принесла с собой, – фух, наконец-то!
Разливает вино по бокалам и бросает скептический взгляд на экран телевизора.
– Опять соплежуйство про несчастную любовь? – морщится, делая глоток, и вдруг уже серьезно спрашивает: – Мир, ты чего такая?
– Какая такая?
– Ты какая-то… – Настя на пару секунд задумывается, – будто в облаках где-то витаешь. Отстраненная какая-то.
Я вздыхаю и тоже делаю глоток из бокала.
– Так. Рассказывай.
И я рассказываю. Про то, что решила расстаться с Пашей, что собираюсь от него съехать, что не вижу смысла в наших дальнейших отношениях и все этом духе. Настя слушает меня молча, нервно потирая бокал пальцами. Она слишком хорошо меня знает, чтобы понять, что, если я озвучиваю это вслух, значит, действительно так решила, и теперь это всего лишь вопрос времени. Я могу очень долго сомневаться, долго взвешивать все за и против, долго анализировать, разбирать ситуацию по винтикам и снова собирать в единое целое. А когда окончательная картинка приобретает нужную ясность, то убедить меня поменять решение – это как заставить слона взлететь.
– Так что, наверное, вот. В ближайшее время поговорю с ним и на этом всё. Вчера я еще сомневалась, а сегодня, когда он в очередной раз просто ушел…
Становится грустно. Сейчас, когда я произношу все это вслух, как никогда отчетливо понимаю, насколько пустой и бессмысленной мне кажется моя жизнь.
– Эй, ну-ка не раскисай! – восклицает Настя, – знаешь что? Я тебе уже давно говорила, что на этом твоем Паше свет клином не сошелся.
Настя, по-моему, даже не пытается скрывать, что рада моему решению.
– Да, Насть. Ты даже к Марку Петровичу советовала мне присмотреться.
– И в чем я не права? У него целая сеть бутиков цветочных, оранжереи эти его, химик-биолог известный, говорят, он из этих цветов вытяжки всякие делает, экстракты там, у него даже своя небольшая линейка натуральной косметики есть…
– Настя, ему уже за шестьдесят…
– Зато при деньгах. А то, что шестьдесят, так это легко решается с помощью молодого любовника.
– Насть, прекрати, пожалуйста.
– Ладно-ладно, – примирительно отступает Настя и тем не менее не может удержаться, чтобы не оставить за собой последнее слово, – говорят, он вообще уже давно импотент. А как по мне, так еще и лучше.
Я благоразумно молчу, чтобы в очередной раз не стать слушательницей какой-нибудь дурацкой истории про то, как наш работодатель якобы предлагал одной из девушек, которая впоследствии уволилась (как удобно, что эти слухи некому опровергнуть), заняться сексом со специально нанятым человеком, пока он на это смотрит. Мда. Марк Петрович, конечно, немного странноватый, прилипчивый как репей, и после общения с ним ощущаешь себя так, словно плавал в липком болоте, но в целом он обычный безобидный молодящийся пенсионер, который, что немаловажно, предлагает заработную плату выше средней по рынку при весьма комфортных условиях работы.
– Мирааа…
– А?
– Ты опять где-то в облаках витаешь. Так не пойдет, – Настя ставит свой бокал на журнальный столик перед диваном. Впрочем, он уже пустой. Как и бутылка, – по-моему, это дело надо хорошенько отметить. Начало новой свободной жизни. Так что мы сейчас собираемся и едем в клуб.
– Не думаю, что это хорошая идея… – я тоже ставлю свой бокал на столик. Он тоже пустой.
– Это просто прекрасная идея, потому что мы едем не просто в клуб, а в самый лучший клуб этого города, – уверенно заявляет Настя, – мы едем в «Пульс»!
– Насть, я слышала про «Пульс», знаю, что это очень хороший клуб, но, как по мне, там дороговато. А у меня до зарплаты остались сущие копейки. И если я действительно собралась уходить от Паши, то деньги мне понадобятся на куда более насущные вещи. Я на стоимость одного тамошнего коктейля лучше, вон, пачку фарша куплю.
– Мда… веселую ты новую жизнь начинать собралась.
– Что поделать. Жизнь – боль.
– Так, все, – отрезает Настя, решительно поднимаясь с дивана, – мы уходим из этой обители уныния и безнадеги.
Мира
«Я не знаю, кто ты, да и похуй, ведь сегодня
Ты точно пойдёшь со мной…»2
– Прикинь! Оказывается, у них по пятницам и субботам для девушек вход бесплатный. Мне там уже нравится, – вещает Настя, развалившись на кровати в спальне с телефоном в руках, пока я перебираю платья, висящие в шкафу, – а по отзывам пишут, что у них самая лучшая охрана в городе. Охрана – это хорошо. Это мне тоже нравится. А то не хватало еще, как в прошлый раз…
В конечном итоге я вытаскиваю из шкафа свое любимое платье: жемчужно-серое на тонких бретелях, с широким поясом и узкой юбкой с вырезом сбоку. Оно не вызывающее, но и не скромное и прекрасно сидит по фигуре. Выпитый алкоголь подсказывает, что выбор идеальный. Еще он подсказывает, что с макияжем, кажется, ничего путного у меня не выйдет.
– Ай, блин, я кисточкой в глаз попала…
– Потому что ты пьяна, женщина. Поехали уже. И так красотка. И такси через десять минут. Я покурить еще успею.
Ярко-синяя огромная неоновая вывеска «Пульс» на фоне чернеющего неба приковывает взгляд изящно выведенными светящимися буквами. Здание клуба занимает целых три этажа, один из которых цокольный, куда, миновав несколько мускулистых ребят на входе, мы и спускаемся.
Перед глазами все мелькает калейдоскопом картинок, меняющихся с такой скорость, что я едва успеваю их отслеживать. Вспышки света, извивающиеся волны из двигающихся под музыку тел, стойка диджея, бар, ряды столиков с низкими мягкими диванами в противоположном конце, к которым, ухватив меня за руку, резво устремляется Настя.
– Быстрее давай, Мир. Вон там один свободен.
Настя подлетает к свободному столику и без лишний размышлений уверенным жестом бросает свою сумочку на сиденье дивана.
– Прошу прощения, – говорит тут же подошедшая девушка в белой рубашке и черной обтягивающей юбке до колен, – столики в вип-зоне только по заказу.
– Но он свободен, – возмущается подруга.
– Да, я понимаю, но эти столики только по заказу. Видите табличку?
Настя прищуривается и открывает рот; я готовлюсь к извержению вулкана, который сметет потоком горящей лавы несчастную девушку-администратора и покроет пеплом наш еще не начавшийся отдых. Мимо проходит высокий мужчина в черных брюках и голубой рубашке, небрежно расстегнутой на верхнюю пуговицу, склоняется к девушке и что-то тихо говорит ей на ухо.
– Прощу прощения, – улыбается девушка, – вышло недоразумение. Вы можете присесть, – и убирает со столика табличку «Только по заказу».
Настя, взметнув копной золотисто-коричневых волос, плюхается на диван и требует принести меню. Я вздыхаю и усаживаюсь рядом. Не сразу замечаю, что мужчина, который до этого что-то говорил администратору, садится за столик прямо напротив, расслабленно откинувшись затылком на подголовник дивана. Он довольно приятной наружности. С гладкими черными как смоль волосами, твердой линией гладковыбритого подбородка, прямым носом и красивым изгибом немного полных чувственных губ. Фигура подтянутая и спортивная. Наверное, да. Я бы сказала, что он привлекательный.
– Прикинь, – шепчет мне на ухо Настя, оторвавшись от телефона, в который уткнулась, пока несут меню, – это владелец. Полянский Максим Алексеевич. Там, напротив. На сайте фотка его есть. Вообще, владельцев два. Еще какой-то Медведев Богдан Валерьевич, но его фотки нет. А этот… это точно Максим.
Я снова бросаю задумчивый взгляд на мужчину напротив. То ли у меня от количества выпитого какие-то проблемы со зрением, то ли он на самом деле, перехватив мой взгляд, подмигивает мне, ухмыльнувшись. Я отворачиваюсь и поспешно хватаюсь за меню, которое к этому моменту с похвальной расторопностью перед нами выкладывает на столик подошедший официант.
– Нет, ты видела, какой красавчик? – продолжает Настя, беззастенчиво разглядывая мужчину напротив, после того как официант уходит, – пиздец. Подо мной диван мокрый. Слушай, он на нас смотрит…
Максим, в чем у меня тоже уже нет никаких сомнений, потому что курить в клубе запрещено, а официант с вежливой улыбкой ставит перед ним пепельницу, и правда смотрит. И он не просто смотрит. Его взгляд настолько по-мужски откровенный, что, по-моему, этим своим взглядом он меня только что поимел. Или Настю. Или нас обеих сразу. Боже…
Официант приносит наш заказ, и я опрокидываю в себя содержимое бокала практически залпом, чтобы побыстрее уйти на танцпол. Уже ощутимо устаю, когда вдруг звучит медленная мелодия и мы поворачиваем обратно в сторону нашего столика. Покачнувшись, врезаюсь во что-то твердое, и на моей талии смыкаются сильные руки.
– Осторожнее.
Максим.
– Может, потанцуешь со мной, раз уж я все равно тебя держу?
– Прошу прощения. Я не танцую, – говорю ему и аккуратно освобождаюсь из его рук.
– Это что сейчас такое было? – шипит Настя, хватая меня под руку, когда я иду по направлению к столику.
– Ты о чем?
– Ты зачем его отшила?!
– А не должна была?
– Совсем с ума сошла? Кто такому мужчине отказывает?
Мы садимся за столик, все еще продолжая бессмысленный разговор. Почему-то я опять вынуждена оправдываться по поводу того, из-за чего оправдываться не должна в принципе.
– Насть, во-первых, я не собираюсь прыгать из одних отношений в другие, тем более еще до конца не разобравшись с первыми. Во-вторых, конкретно этот мужчина явно не для поиска будущей невесты тут время проводит. В-третьих, он довольно симпатичный, но не в моем вкусе. Достаточно этих аргументов?
Максим возвращается за свой столик не один, а в компании двух мужчин и еще нескольких девушек. Я облегченно выдыхаю, полагая, что на этом вопрос с его вниманием в мой адрес исчерпан, но, как оказывается, рано. К нашему столику подходит официант с бутылкой вина явно не из дешевых. Только вино это мы не заказывали.
– Унесите, пожалуйста, мы это не заказывали.
– Это за счет заведения. Вас угощают, – поясняет официант с вежливой улыбкой, – могу я для вас его открыть?
– Нет, – говорю я.
– Да, – в один голос со мной говорит Настя.
Официант, продолжая улыбаться, откупоривает бутылку, разливает вино по бокалам и уходит.
Я мрачно смотрю на бокал, поймав себя на том, что начинаю раздражаться. Не из-за Максима. Его настойчивость вполне вяжется с его образом и кому-то наверняка придется по душе. Видимо, он к этому привык и вовсю пользуется. Раздражаюсь я из-за Насти. Она не может не понимать, что таким образом против моей воли ставит меня в положение принимающей его знаки внимания. Сказать что-то по этому поводу я не успеваю, потому что в этот момент рядом со мной словно из ниоткуда плюхается пьяное тело и кладет потную ладонь мне на бедро. Я испуганно отшатываюсь.
– Эй! Отвали от нее! – Настя перевешивается через меня и пытается отпихнуть пьяного придурка.
Тот наваливается сильнее, я в панике обвожу глазами зал и успеваю заметить, как Максим, сидящий напротив, кивает кому-то головой. Уже через пару мгновений рядом с нами вырастают двое мужчин в форме охранников и сгребают неадеквата за шиворот.
Всё. Думаю, на сегодня с меня достаточно.
– Насть, может, домой уже поедем?
– Уверена? Я бы на твоем месте все-таки поехала проверить длину члена этого красавчика напротив.
– Насть, – останавливаю подругу, пока ее опять не понесло дальше, – я правда уже хочу поехать домой и… – но она не дает мне продолжить.
– Мира, ты нормальная вообще, нет? Какое домой? На тебя такой мужик глаз положил! А ты ему даже шанса не даешь.
Не знаю, почему Настя так уверена, что если «такой мужик глаз положил», то это достаточный повод, чтобы «дай ты ему номер, что тут такого?», «а вот я бы на твоем месте…» или вот как сейчас открыто говорить, что я должна куда-то там с ним ехать. За последнее время это порядком поднадоело, тем более что мои возражения Настя каждый раз демонстративно игнорирует. Поэтому я не считаю нужным что-то еще ей говорить или объяснять. В другом месте и в другом состоянии, может, и стала бы, но сейчас точно нет. Боюсь наговорить гадостей.
– Насть, ты как хочешь, а я иду в туалет, а потом еду домой.
Поднимаюсь из-за стола и иду в сторону длинного коридора, ведущего к нескольким санузлам. Отворачиваю кран с холодной водой и долго умываюсь.
– Мир, ну вот что ты истеришь? – Настя фурией влетает следом.
Несколько девушек, болтая поправляющих макияж около зеркал на стене и держащих сумочки друг друга, никак на это не реагируют. Только бросают на нас беглый взгляд и возвращаются к прерванному разговору.
– Насть, знаешь, мне уже надоело, что ты с каким-то маниакальным упорством пытаешь меня подложить под любого первого встречного мужика, который обратил на меня внимание.
Настя открывает рот, чтобы возразить, но выражение уверенности в своей правоте, ясно читаемое сейчас на ее лице, переполняет чашу терпения.
– И тебе не кажется, что все-таки это как-то нечестно по отношению к Паше? Как бы там ни было, но мы столько лет провели вместе и, наверное, я все же должна сначала с ним поговорить и расставить все точки над «и». Это ведь я все только в своей голове решила, а для него-то ничего не поменялось. И со стороны получается так, что мы с ним еще в отношениях, а я, по-твоему,..
– А ты просто истеричка неадекватная, – отрезает Настя, не дав мне закончить, – я как лучше для тебя хотела, но где уж нашей мисс принципиальность это понять, мы ведь все такие честные и правильные. На всех смотрим свысока…
– Насть, что ты несешь?
– А ничего! Задолбала! Истеричка. Вечно тебе все не так да не эдак. В общем, делай что хочешь, а я возвращаюсь отдыхать.
О проекте
О подписке