Мысленно снова выругавшись, угрожающей поступью «Джаггернаута» я сблизился с Джерри, прижал его к стене и, переключившись на общий канал, прорычал:

– Макграт, ты что творишь?! Понимаешь, что у нас кислорода часа на два осталось, а нам еще добираться до базы?

– Сменные баллоны есть наверху, капитан, – спокойно ответил Джерри, – переживать не о чем. Все, чего мы хотим, это достать хотя бы один утерянный дрон. Тогда на базе мы не потеряем время и не только попробуем починить его, но и поймем, что с ним произошло.

– Действительно, молодой человек, – взмолилась доктор Стивенс. – Я понимаю, что вы просто делаете свою работу, и мы вам очень благодарны за заботу, но и вы поймите! Мы две недели торчим в этой дыре, и у нас никаких результатов! Руководство компании не будет слушать наши истории о причинах задержки…

– Из-за вашей паранойи, – добавил обычно молчаливый доктор Сатху.

Мне подумалось, что петролог впервые за сегодня заговорил в общем канале. А может, и вообще за все время раскопок. Лучше бы так и молчал.

– Вы нарушаете контракт, – устало сообщил я, стараясь говорить как можно спокойнее. – Ваша компания…

– Бла-бла-бла! – перебил профессор Ли. – Хватит этой чепухи! Выслушайте наши условия! Мы возвращаемся в пещеру с реликтом, Джерри полезет в тоннель, зацепит дрона и вернется. Сразу после этого все мы вернемся на базу. Не обсуждается!

– Я правильно понимаю, что вас не переубедить и вы скорее отдадите концы, израсходовав кислород, чем вернете доступ к подъемнику?

– Именно! – просиял Джерри. – Вы у нас в заложниках, капитан.

Все разумные доводы ученые пропускали мимо ушей. Инопланетные чудовища? Не смешите нас, капитан Райли! У страха глаза велики! Радиация? Неизвестные излучения? Агрессивная среда? Никто и не собирается подползать туда, где с дронами случались необъяснимые поломки! Джерри лишь зацепит ближайшего дрона и тут же вернется!

– Черт с вами, – мрачно сказал я. – Только никакого Джерри. Рисковать вашими жизнями мы не будем ни при каких условиях, и шантаж вам не поможет. А кто не согласен, отправится наверх в манипуляторах моего «Джаггернаута»!

Назад мы вернулись быстрее, чем шли к подъемнику. Джерри вообще чуть ли не бежал, и мне, поскольку шел я первым и заслонял проход, пришлось притормаживать, чтобы тот сбавлял скорость. Чужая планета, безвоздушное пространство – люди погибали, споткнувшись о камень. Разгерметизация скафандра – не шутки.

Столпившись у Куба, ученые оживленно обсуждали, как лучше зацепить дрона. Мы с Рамиресом и Квоном устроили собственное совещание.

– Кэп, прошу разрешить полезть мне, – заговорил Арон. – Кто-то должен это сделать, раз так все повернулось? Ну и кому лезть? Для тебя проход слишком узкий, Хосе слишком пузатый, застрянет…

– Эй! – встрял Рамирес. – Сам ты пузатый! У меня шесть кубиков на прессе!

– А я… – улыбаясь, продолжил Квон.

– А ты тоже туда не пролезешь, – отрубил я, прикидывая, влезу ли сам.

Всегда предпочитал рисковать собой, а не подчиненными, потому что терпеть не могу нести потери. А так – рискнул и даже если сам погиб, чувство вины тоже сдохло и грызть не будет.

– Пролезу, если останусь в одном термокостюме! – возразил Квон. – Резервного кислорода хватит минут на двадцать, я успею.

Невысокий и худощавый, он, пожалуй, протиснется. А вот сам я – вряд ли, даже если разденусь догола. Природа расщедрилась и наградила меня богатырским сложением. Первый сержант, когда я только вступил в ряды миротворцев, бросив на меня взгляд, восхитился и сказал, что такому бугаю в армии только одна дорога: в операторы «Джаггернаута». Этот экзоскелет считался тяжелым ходячим танком и требовал от водителя развитой мускулатуры…

Пораздумав, я кивнул:

– Хорошо, Арон, разоблачайся. Прикрепим к твоим ногам трос и, если что пойдет не так, вытащим. Но все равно будь осторожен! Я обещал твоей маме, что верну твою задницу в целости и сохранности!

– Есть, капитан!

Я сообщил ученым о принятом решении, а Арон, похоже, так устал от экзоскелета, что выскочил из него в считаные секунды, оставшись в облегающем термокостюме с закрепленным шлемом. Разминаясь, он сделал несколько круговых движений руками, будто собирался взлететь.

Хосе зафиксировал на его ногах легкий, но прочный трос, который не помешает мобильности, и Квон доложил в общем канале:

– Готов.

С пару минут Джерри и профессор Ли объясняли ему, как и за что лучше всего зацепить дрон, чтобы не повредить модуль памяти и сохранить наибольшую дистанцию до аномальной зоны. Макграт предложил использовать что-то вроде телескопического манипулятора размером с авторучку – какое-то собственное изобретение.

Взяв его, Квон кивнул и без тени колебаний нырнул в тоннель.

«Пролез», – закусив губу, подумал я. Лишь бы не повредил костюм. Поверхность лаза, конечно, ровная, практически отшлифованная роботом-бурильщиком, но все же…

– Десять метров, – доложил Квон через пару минут. – Полет нормальный.

– Полет? – хмыкнул я. – Видишь что-нибудь?

– Тени пляшут, но, думаю, это потому, что луч фонаря движется… – Помолчав, Арон добавил: – Кэп, я тебе говорил, что у меня клаустрофобия? Шучу, ха-ха!

– Отставить шутки, капрал, – приказал я.

– А может, и не шучу…

Он полностью перекрыл тоннель, из-за чего то я сам, то Рамирес, то ученые влезали в эфир, спрашивая, что видит Квон, а тот отвечал одно и то же, менялись лишь метры преодоленной дистанции:

– Семнадцать метров, вижу отключившиеся дроны. Движения не наблюдаю.

– Двадцать, картина та же…

– Двадцать четыре метра…

На тридцати доклад капрала изменился.

– Наблюдаю движение, – почему-то очень тихо прошептал Квон. – Фонарь зафиксирован, но тени движутся. Кэп, там творится какая-то хрень.

– Давай назад, – так же шепотом ответил я, но тут же опомнился и прокричал: – Назад, Арон! Это приказ! Хосе, тащи его!

– Кэп, до моего дрона осталась пара метров! – возразил Арон. – Заберу хотя бы…

И связь прервалась. Не было ни треска, ни шипения – Квон просто замолчал. И замер.

Рамирес начал его вытаскивать, трос натянулся. До рези в глазах я всматривался в тоннель, надеясь уловить движение, но тело лежало неподвижно. Тактический экран на щитке шлема отобразил оборванную красную линию поверх портрета Квона – связь с капралом потеряна.

– Что с ним, капитан? – спросил профессор Ли. – Почему он остановился?

– Арон! – закричал я.

– Кэп, что-то его держит! – прорычал Рамирес. – Не могу вытащить! Поможешь?

Схватив трос манипулятором, я аккуратно подал его на себя, подтягивая Арона… Что-то в тоннеле мелькнуло – невидимое, едва уловимое, как будто облачко на мгновение перекрыло прожектор, – и трос лопнул. Натяжение исчезло. Тело капрала осталось лежать там же, в тоннеле.

– Как?! – заорал Хосе. – У Арона скорее бы нога оторвалась, чем трос не выдержал натяжения! Брак? Перетерся обо что-то? – Он заработал руками, подтягивая трос. – Или…

Или его что-то перекусило, причем как нитку. Озвучивать мысль я не стал, машинально сунулся в лаз, остановился и выругался – я же в «Джаггернауте»!

И что делать? Что вообще случилось с Ароном? Напоролся на что-то и произошла разгерметизация? Потерял сознание от недостатка кислорода?

Сердце забилось сильнее, и я сделал глубокий вдох, чтобы успокоиться. Вдох-выдох… вдох-выдох… Отключив канал с галдящими учеными в динамиках, отошел от зияющей черной дыры и закрыл глаза, чтобы отрешиться от всего и сообразить, что предпринять. Во-первых, нужно отправить Волошина на базу за роботами-бурильщиками. Проход надо расширить, тогда можно будет вытащить Квона… Нет! Слишком долго, Арону не хватит кислорода!

– Алекс, Джоанна, спускайтесь, у нас ЧП, – приказал я.

– Капитан, я полезу за Ароном! – влез в канал Рамирес. – У него кислорода…

– Отставить! – рявкнул я. – С ума сошел? С остальным будем разбираться…

Договорить не успел. Сначала вскрикнул Джерри, потом профессор Ли возбужденно постучал по ноге «Джаггернаута»:

– Капитан! Капрал снова движется!

Я резко развернулся и, чуть не сбив профессора с ног, бросился к лазу. Светанул прожектором и ахнул – Квон двигался в дальний конец, а его ноги волочились так, словно кто-то тянул тело с той стороны!

– Арон! – крикнул я, но с отключенной связью тот не мог меня услышать.

Напоследок тело Квона как-то странно сложилось и исчезло в тени. Словно в трясину ушло.

– Все назад! – стараясь сохранять спокойствие, приказал я. – Профессор, забирайте своих людей и – бегом на поверхность. Хосе, прикрой их отход. Похоже, спасать Арона уже поздно…

– Да что там такое?! – рявкнул Рамирес. – Кэп, я не оставлю тебя одного с этой неведомой фигней! Да и с Ароном непонятно, может, он еще жив, просто в отключке?

– У него кислорода на пару минут! Если ему кто и поможет, то только он сам. Выполняй приказ!

Исследователи тем временем спешно собирали самое важное оборудование. Да они совсем свихнулись!

– Профессор! – взъярился я. – Сказал же выметаться!

– Да-да… – рассеянно ответил тот, озираясь. – Вот только…

Что еще собирался сказать ученый, осталось загадкой. Сначала он запнулся, увидев, как складывается вдвое и распадается на две части Джерри, а потом замолчал навсегда. Я просто не верил своим глазам, наблюдая, как что-то невидимое перемалывает профессора Джексона Ли.

Включив силовое поле, кинулся на помощь профессору, но опоздал: спасать было уже некого, а то, что его убило, исчезло. Тактический экран не показывал на мини-карте никакой иной жизни, кроме людей.

Я рванул к тому, что осталось от Джерри, и снова не нашел противника. Скрипел зубами, вертелся вокруг своей оси, пытаясь разглядеть то, что убивает моих подопечных. Ничего. Лишь те же смутные тени, мечущиеся в лучах прожекторов в полной тишине.

А потом эфир вдруг взорвался дикими криками, наполненными болью, страхом и паникой… и снова затих. Я словно потерял слух, так резко все оборвалось, сменилось оглушительной тишиной…

– Кэп, что у вас там творится? – раздался в динамиках голос Волошина.

В то же мгновение погасли огни, пещера погрузилась во мрак, но тут же озарилась вспышками – заработали импульсные пушки Рамиреса. Я принялся стрелять туда же, хотя по-прежнему не видел цель.

– Капитан! – крикнула Хаец. – Ответь! Какова численность противника?

– Нас атакуют, не вижу кто, есть потери! – скороговоркой выпалил я, сосредоточившись на происходящем.

– Продержитесь, скоро будем! – закричала Джоанна. Судя по запыхавшемуся голосу, они с Волошиным бежали.

Тем временем огонь Рамиреса прекратился – погасло его силовое поле, и оружие, закрепленное на манипуляторах экзоскелета, рухнуло вместе с ними. Хосе упал, распластался на камне и начал терять форму – его «Мангуст» сложился, словно угодил под многотонный пресс.

Что за…

Я перевел огонь в зону промелькнувшей тени. Безостановочно выпуская плазменные разряды, в какой-то момент беспорядочной пальбы я увидел, в кого стреляю. Ранее незримый враг проявился.

Сначала я не поверил своим глазам. Что-то похожее на метрового паука напрыгнуло на доктора Стивенс. Та дергалась в конце пещеры, словно муха, прилипшая к незримой ловушке. Возможно, я плазменным огнем выжег у твари способность быть невидимой.

Сблизившись, я манипулятором снял призрачного монстра с тела Стивенс… или с того, что от него осталось, сжал металлический кулак, сминая гада, и отбросил его. Впечатавшись в стену, тварь замерла, а я уже заметил другую – ту, что, видимо, перед смертью зацепил Рамирес. Захват цели, очередь импульсных пуль… Черта с два, пули отскочили рикошетом!

Я навел другую руку – с плазмаганом. Ш-ш-шух! Звука не было, но все знают, как звучит плевок плазмы. Тварь отбросило, но не убило. Я заметил, что она состоит из чего-то кристаллического, мерцающего, меняющего фактуру от невидимости до смутных очертаний, словно тень приобретала объем. Ш-шух! Ш-шух! Еще два заряда добили «паука».

Камеры, встроенные в шлем, зафиксировали движение за спиной, и я развернул «Джаггернаута». Костюмы-скафандры исследователей и Рамиреса лежали неподвижно и выглядели так, словно сдулись.

Я зарычал, злясь и на себя, что поддался шантажу, и на идиота Джерри, окинул взглядом пещеру, ставшую гробницей для четырех ученых и двух моих друзей. Потом посмотрел на чертову плиту – видимую сторону Куба Предтеч. Возможно, эти невидимые твари и есть Предтечи? И они не вымерли, а затаились, чего-то выжидая, а люди своей возней их пробудили?

Двух «пауков» я прибил, но что, если где-то поблизости другие? Первой реакцией было бежать, чтобы вернуться с подкреплением, но сначала нужно полностью зачистить пещеру. Ни одна тварь не должна выбраться наверх!

В полной тишине, не слыша ни биения сердца, ни собственных шагов, тяжелой поступью «Джаггернаута» я приблизился к древнему артефакту, высматривая врага, и ощутил что-то необычное: мне вдруг непреодолимо захотелось дотронуться до куба.

Раскрыв экзоскелет и высунув руку, я прикоснулся к плите, сам не понимая, чего жду. Камень как камень, ни исходящего внутреннего тепла, ни вибрации, лишь холод. Я отдернул руку, глянул на экран в шлеме – минус 72° по Цельсию. Адский холод, который не чувствовался через перчатку, но отчетливо существовал в воображении.

Не слухом, не зрением, скорее тем, что раньше называли «нутром», я почуял, что не один. Еще секунду назад в пещере, кроме меня, никого не было, а сейчас…

Датчики молчали, не регистрируя движения и тепла. Шестое чувство могло обманывать, но я привык доверять интуиции, которая не раз спасала мне жизнь во времена службы миротворцем. Заблокировал корпус, поднял мощность силового поля до максимума. В таком режиме оно не продержится и трех минут, но мне хватит и одной. Где ты, тварь?

Медленно повернув голову, я изучил уходящий во тьму тоннель, где сгинул Квон. Чисто.

Оглядел пещеру: если не считать беспорядочно раскиданного оборудования и сдувшихся скафандров, чисто.

Потолок – чисто.

И тогда я посмотрел под ноги.

Метровый участок пола будто расплавился, по нему прокатилась волна, на доли секунды проявив очертания «паука». Он не двигался, вмурованный в камень, точно мошка в янтарь.

Тварь была не выше метра. Глаз я не увидел, но был уверен, что она меня изучает. Может, и нет у нее никаких глаз?

Убедившись, что запись происходящего ведется, я очень медленно наклонился, переключая камеры шлема в разные режимы. Инфракрасный и ультрафиолетовый ничего не показали. Рентгеновское и гамма-излучение картину не прояснили. Для земной техники «паук» не существовал.

Открыть огонь? Прикончить тварь, пока она меня не убила? Я направил на нее левую руку, привел плазмаган в боеготовность и выдал вниз огненную очередь. Выплюнув с десяток зарядов в камень, раструб заглох. Тварь этого словно не заметила.

Правой ладонью, отвечавшей за импульсный ствол, я попробовал дотронуться до «паука», но манипулятор «Джаггернаута» прошел насквозь. То, что это ошибка, стало понятно мгновением позже. Силовое поле бешено замерцало и отключилось, а следом могучая конечность «Джаггернаута», бронированная сверхстойкими сплавами, просто отвалилась. Вместе с управляющей ею рукой – моей рукой.

До того, как обрубок взорвался болью, я увидел отсеченную часть «Джаггернаута», рассыпающуюся на стальные опилки и мелкие куски плоти, словно она проходила через гигантскую терку, леденеющие на лету капли крови и фонтан, бьющий из перерубленных артерий по плите Предтеч.

Обнаружив разгерметизацию скафандра, встроенный искусственный интеллект «Джаггернаута» залепил дыру, спаял намертво. Кровь продолжала изливаться тугими выплесками, но, не имея выхода, начала заливать скафандр. Легкий укол в шею – сработал автодоктор, вводя сильнейшее обезболивающее и стимулятор, чтобы я не потерял сознание от болевого шока, и одновременно заработали наноботы, сперва спаивая артерии и вены, потом – капилляры, мышцы, кожу.

«Сам сдохну, а тебя прихвачу с собой!» – прорычал я, ощутив прилив сил и какой-то горячечный азарт, вызванный, видимо, стимулятором. Страшно было подумать, что сделает эта тварь, если поднимется наверх и проникнет в колонию.

Где-то на краю поля зрения мелькнула сторона Куба Предтеч. Мне показалось, что объект светится, но сейчас не до загадок. Я выдал плазменный сгусток туда, где находилась тварь, но ее и след простыл.