Вронская

Поскольку она сегодня без мужика, то возвращается в постель с мультискоростным вибромассажёром-ротатором, мокрая и довольная. Утро должно быть добрым, ёпта! Она в предвкушении потягивается и чуть раздвигает ноги. Включает на приборе подогрев и медленно вводит в алчущую эластичную мякоть.

Знакомьтесь: Аделаида Вронская. Обаяшка, прелестница, певица, умница, нимфоманка, писательница. Рост 181 см, фигура фотомодели, лицо с полотна Рафаэля. Глаза голубой (левый) и жёлтый (правый), блондинка, волосы до лопаток. 28 лет, образование высшее (МПГУ), не замужем. Ультимативное умение: может заглотить мужской половой орган размером до 25 см (включительно).

Ада и включает третью скорость вибрации и вторую ротации. Сжимает прибор чреслами, ладонями охватывает перси. Массирует сосцы большими пальцами. Через три минуты переключает скорость вибрации на пятую, ротации на четвёртую. Левой рукой мацает левую грудь, правой теребонит клитор. Весьма нефункциональная и непрактичная модель. Надо было брать с отростком для стимуляции клитора. И изогнутый, для фулл-контакта с точкой джи.

Тем не менее, оргазм выходит мощный, как актёр Джейсон Стэтхэм, и долгий, как фильмы режиссёра Тарковского. Ада выключает агрегат, но оставляет его в себе. Смежает веки и расслабленно, как медуза на влажной тине, лежит, купаясь в сладостной посторгазмичной истоме. Гиперсексуалкой или нимфоманкой она себя не считает (хоть и посещала в прошлом году собрания анонимных сексоголиков). Ну, может быть, немного эротоманка – но стоит ли зацикливаться на оттенках семантики? Ей необходимо оргазмировать два раза в сутки, в начале и в завершении (когда относительно трезва) дня. Каким же образом оргазм достигается – для неё совершенно неважно. Пенис, чужие пальцы, свои пальцы, чужой язык, свой язык, дилдо, вибратор, стимулятор, банан, морковка, огурец, кабачок, баклажан подушка, матрас, плюшевая игрушка, струя воды, седло велосипеда или мотоцикла, работающая стиральная машина, механическая швейная машинка, музыкальная колонка, миксер, кофемашина – без разницы. Кончает она, как правило, быстро, легко и непринуждённо.

Ада записывает в блокнот 16***й оргазм в своей жизни. Её сексуальная активность началась аномально рано, и она прилежно фиксирует номер каждой приключившейся с ней приятности.

Из антикварного портсигара крокодиловой кожи Ада достаёт сигарету («Житан» без фильтра), прикуривает серебряной зажигалкой «Ронсон» и с упоением делает первую затяжку за день. Кушает вишнёвый йогурт и выпивает стакан ананасового сока.

Писает и какает, затем принимает обстоятельный душ в фешенебельной итальянской душевой кабине. Вытеревшись розовым махровым полотенцем с изображением белых эрегированных хуёчков, умащает тело увлажняющим кремом с омолаживающим эффектом. Вдумчиво расчёсывает светлые волосы – сначала щёткой, потом расчёской. Накладывает повседневный макияж, с удовлетворением осматривает своё моложавое лицо в зеркале и высоко поднимает левую бровь –

всё, к приключениям готова!

Пореев

Он набивает трубку недорогим, но душистым табаком. Достаёт из морозилки винтажного холодильника запотевшую бутылку водки «Гжелка». Наливает пол гранёного стакана.

Знакомьтесь: Архаил Пореев. Брутал, анархист, нудист, спортсмен, псевдоонанист, интеллектуал, поэт. Рост 180 см, фигура бойца без правил, лицо с полотна Репина. Глаза синие, блондин, борода и прямые волосы до плеч. 33 лет. Образование высшее (МГУ), разведён. Ультимативное умение: может часами поддерживать эрекцию.

Голый Архаил выдыхает в сторону, залпом пьёт, закусывает кружочком солёного огурца. Это вторая бутылка за вечер, и он ощутимо пьян. Убирает водку в морозилку и раскуривает трубку. Он отдыхает на даче. Дощатые стены старого дачного дома обклеены древними обоями, грязными и местами ободранными. Мебель середины прошлого века: платяной шкаф, сервант с мозаичными разноцветными стёклами, квадратный стол, покрытый рваной клеёнкой, три незастеклённые полки на полу у стены, стоящие одна на другой, ржавая железная пружинная кровать в углу. На стене в изножье кровати висит плакат с юной Памелой Андерсон. Под плакатом прибита консервная банка, в ней парафиновая свеча.

Архаил запаливает свечу, выключает свет и ложится на кровать лицом к Памелке. У неё малюсенькие титюльки, на фото она ещё до операции. В слабом мерцающем и неровном свете пламени свечи она выглядит сказочно, призрачно и нереально. У Архаила стремительно, в полную силу встаёт, и Памелка шаловливо подмигивает ему – мол, что, нравлюсь тебе, дрочила? Архаил сжимает тугой лингам пальцами левой руки обратным хватом – большим пальцем вниз, и неспешно надрачивает. У него окладистая борода, длинные волосы и волосатая грудь, но подмышки и лобок выбриты электрической бритвой. Он знает, что Памелке это нравится. Как нравится и то, что он на неё дрочит. Памелка начинает игривый танец, в процессе которого по-стриптизёрски ловко снимает купальный лифчик и картинно выбрасывает его в тихие волны Тихого океана. Архаил пускает в ход правую руку и увеличивает интенсивность дрочки.

Памелка исчезает с плаката. Наверное, пошла пописать. Ему не хочется думать, что покакать – вообще неприятно осознавать, что красивые человеческие самочки справляют большую нужду – это очень неромантично. Красотка возвращается – теперь она и без трусов. Отстраняет руку дрочащего и берёт дело в свою. Её пальчики маленькие, тонкие и горячие. Архаил прикрывает глаза, нежась в истоме, а когда открывает, прелестница снова на плакате и недвижима. Архаил не кончил, ибо практикует псевдомастурбацию и эякулирует не чаще раза в неделю, хотя онанирует ежедневно по нескольку раз.

Спать не хочется. Пить водку тоже. Архаил починает баклагу «Жигулёвского» и берёт с полки сборник афоризмов Ницше. Его лингам всё ещё полноценно стоит.

Батюговский

Это странно и необъяснимо, но он всегда чувствует, когда жена этого хочет. Он лукаво ухмыляется и показывает ей язык – настоящую надежду и опору – длиннющий, широчущий, ярко-красный, мясистый, мобильный, упругий, ловкий.

Знакомьтесь: Эраст Батюговский. Симпатяга, невежда, конформист, альфонс, кунимастер, зритель сериалов. Рост 187 см, фигура манекенщика, лицо с полотна Никоса Сафронова. Глаза тёмно-карие, шатен, длинные прямые волосы, усы и бороду бреет. 26 лет. Образование среднее-техническое (колледж Московского транспорта). Женат. Ультимативное умение: может достать языком до шейки матки.

Наташа нарочито смущённо улыбается, отводя взгляд, и даже чуть зарумянивается:

– Сделаешь?..

– Когда ж я тебе отказывал, любимая?

Они проходят в спальню. В их шикарной четырёхкомнатной квартире отдельная спальная комната. Наталья Залмановна Батюговская трудится менеджером в крупной российской корпорации, очень неплохо зарабатывает и содержит мужа – тот имеет статус домохозяина и большей частью проводит время за просмотрами американских сериалов. Супруги хорошо ладят и периодически, с негласной договорённости, изменяют друг другу. Наташу такое положение вещей устраивает, Эраста – тем более. Она старше на восемь лет.

Наташа скидывает халат и ложится спиной на тахту, чуть сгибает ноги в коленях и раздвигает максимально широко. Весь пах продепилирован. На ней только бюстгальтер. Эраст забирает часть длинных тёмно-русых волос в косичку на затылке, подобно Горцу в одноимённом сериале 90х. Снимает рубашку, обнажая поджарый безволосый торс, стягивает домашние шорты и остаётся в чёрных трусах-боксерах. Устраивается меж жениных чресл, встав на четвереньки. Высовывает язык на треть и кончиком проводит по всей поверхности сначала больших, потом малых губ, затем начинает мелко и часто щекотать клитор.

– Ухум, ухум… – как маленькая голодная пушистая собачка безмолвным утром тихонько поскуливает Наташа.

Великий и могучий погружается в плотное желе слизистой – как змея проникает в забитую илом нору. Минует точку джи, добирается до переднего свода.

– Ухм, ухм… – чуть громче скулит Наташа.

А вот и она, Её Величество Шейка Матки! Здравствуй, матушка!

– Аах… аахм! – уже полноценно лает Наташа. – А-а-ахм!!!

Цервикальный, или маточный, оргазм представляет собой уникальный тип оргазма, возникающий вследствие стимуляции шейки матки. Этот вид оргазма характеризуется интенсивными сокращениями в области матки и тазового дна, которые ощущаются как сильные спазмы. Во время цервикального оргазма матка активно сокращается, опускаясь в нижний сегмент и присасываясь шейкой к верхней части влагалища. Чем интенсивнее эти сокращения, тем ярче и сильнее оргазмические переживания, испытываемые женщиной.

Когда конвульсии жены затихают, Эраст медленно втягивает язык обратно в рот. Перекатывается на спину и шустро снимает трусы, чтобы лишний раз не демонстрировать свой изъян в другом месте – впрочем, Наташины веки сладко смежены. Член Эраста почти в три раза меньше его основного орудия любви и едва ли достигает семи сантиметров в состоянии боеготовности.

Наташа ничего не чувствует, но ей хорошо и так, требуемое она уже получила. Через три минуты Эраст бесстрастно сливает.

– Порадуешь меня сегодня своим божественным фандю? – спрашивает он, стремительно натянув боксеры.

– Конечно, Дунечка, – она так называет супруга в честь Дункана Маклауда.

– А потом можно сериал новый посмотреть. Я надыбал один, тебе понравится.

Обычно Эраст смотрит два сериала одновременно: один в одиночестве, когда добытчица на работе, а другой они лицезрят вместе, вечером, серии по две-три. Для совместного просмотра он нашёл сериал «Банши», с хоумлэндером в заглавной роли; Наташе понравится, там главной героине отлизывают чуть ли не в каждой серии, а то и по два раза.

– Хорошо, Дунечка, – говорит она и открывает счастливые светло-серые глаза.

День оргазма

8 августа, вторник. Великий, знаковый, светлый, радостный, добрый, светлый, знаменательный праздник: Международный день женского оргазма. День обещает быть солнечным, знойным, душным и пыльным, как Петербург Достоевского.

Ранним утром, после мастурбационных, водных и косметических процедур, за чашкой чёрного кофе с «Житаном» без фильтра Аделаида Вронская набирает в вотсапе свою близкую подругу Аннабелу Райскую.

– Даров, Белуга!

– И тебе не болеть, Адуха!

– На сегодня всё в силе?

– Агась.

– Зер гуд! – говорит Вронская. – Короче так, Белуг. С меня два ёбаря. Может, будет третий, но это не точно.

– Третий про запас? – ухмыляется Райская.

– Типа того. Он стрёмный, жуть. И мобильного у него нет, даже кнопочного. Связаться с ним только по электронной почте можно, а он пока не ответил, – говорит Вронская. – А у тебя с мужиками как?

– Я всех ебарьков растеряла за год, буду одна.

– Как? А твой растатушенный Есенин?

– Он меньше всего подходит для таких вписок. Это раз. Он бы отказался и меня бы не отпустил. Это два. И я порвала с ним, это три.

– Ебать!! – изумляется Вронская. – И когда ты мне об этом собиралась сообщить?

– Сегодня.

– А как же любовь до гроба и ёбля до геморроя?

– Геморрой только с ним. А любовь прошла.

– Ну и хуй с ним! Сотню других найдёшь: мало ли, Клюевых, Мариенгофов да Блоков? – молвит Вронская похуистично. – Может, это и к лучшему. Поебёмся в тесной компании, со своими.

– К каким подъезжать?

– Чем раньше, тем лучше. Если раньше меня приедешь, ключ помнишь где?

– Под умывальником.

– Агась. Давай, до встречи.

Лев Братиславов снимает хомут с эрегированного члена – он только что закончил тренировку. Начинает играть мелодия входящего звонка на его кнопочном «Нокиа». Сморит на экранчик: Адка Вронская.

– Слушаю, Ад.

– Внимательно, Рай? – задорно раздаётся на том конце провода. – Или ты Адом представляешься? Прям перед глазами стоит: Том Эллис такой сидит в кабинете в преисподней, перед ним красный дисковый советский телефон. Телефон звонит, Люц снимает трубку: «Слушаю, Ад».

– Ни хуя не понял, что ты сейчас сказала, но ладно, – говорит Братиславов с лёгким раздражением. – Я только покачался, сейчас в душ, бреюсь, пью кофе и выезжаю. Ты же по этому поводу звонишь?

– Агась. Я что подумала: мы с языкатым ща в «Ашан» за синькой едем, мож ты с нами? Поможешь ящики таскать?

– Грузовик вместительный, я надеюсь?

– Фура. Я серьезно, Лев Николаич. Потом вместе в Купавну поедем. Скидывай адрес.

– Смску долго дрочить, запиши.

– Бля, у тебя ж кнопочный! Забыла. Давай я тебе смартфон подарю? И пользоваться научу.

– 46 лет без смартфона жил и ещё столько же проживу, – с достоинством отвечает Братиславов.

– Да ты оптимист! – хихикает Вронская. – Но ты и без кнопочного лет двадцать жил, однако сейчас пользуешься.

– Отъебись, – опровергает Братиславов.

– Отъеблась, – отъёбывается Вронская. – Диктуй адрес.

Голый Пореев включает комп, и пока тот загружается, идёт на кухню. Там сидит его бухая мать, тоже голая, пьёт пиво из литровой кружки и курит тонкую сигарету. Её обвисшие сиськи висят кроличьими ушами.

– Мать, семь утра, а ты синяя уже! – констатирует он и включает электрический чайник.

– Не уже, а ещё. Я не ложилась, – Далила Пореева отпивает знатный глоток пива. Голос её ужасен, как последние фильмы Микитки Мишалкова: низкий, сипатый, пропитой, прокуренный, противный.

Пореев кладёт в чашку две ложки сахару и ложку растворимого кофе.

– Сидит, дрочит целыми днями, – выдаёт бухая мать вдруг, глядя на вольно болтающиеся сыновьи причиндалы.

– Ты это к чему ща? – недоумевает сын.

– К тому, что лучше мамку выебал бы.

– Для кого лучше?

Она долго думает.

– ХЗ.

– Иди с душем пообщайся, – предлагает Пореев. – Мож и помоешься за одно, а то от тебя несёт, как от бомжихи.

– У меня дел много, – говорит мать. – Иди на хуй.

– Сама иди, – сын наливает полчашки кипятку и размешивает кофе. – В пизду.

Далиле Пореевой становится скучно, она делает два глотка пива, врубает на смартфоне ленинградские «Мои хуи» и пьяно покачивается в такт мелодии.

Фиолетово-лиловый,

Розовый и покрасней,

Все они всплывают снова,

В женской памяти моей…

Пореев с чашкой возвращается в комнату, садится за комп и проверяет электронную почту. Открывает письмо от Вронской.

«Даров, антихрист, то бишь анархист! 8 числа намечается большой праздник, День женского оргазма. На сей счёт собираю у себя на даче сейшн, будет море веселья (я надеюсь) и океан бухла (это точно). Поебушки гарантированы (если тебе интересно). Будет моя охуенно пиздатая подружка-нимфоманка (сочнейшая ярочка, тебе понравится), а также мой ёбарь и лизун (но это, думаю, тебе совсем неинтересно). Короче, будет охуенно круто. Подпиливай где-то к полудню.

Засим, с глубоким отсосом всегда Ваша

Аделаида Вронская.

ПС. Целую уздечку твоего несгибаемого хуя.

ППС. Заведи, блять, мобилу, хотя бы кнопочную! А то хер тебя выцепишь!

ПППС. Могу подарить, если у тебя бабок нет или жаба душит».

В соседней комнате мать опять врубает «Хуёв», теперь уже на ноутбуке с колонками. Стены начинают мелко дрожать.

– Мать, сделай потише, ёб твою мать!! – орёт Пореев. – Соседи опять мусоров вызовут!!!

– Часы тишины уже прошли! – орёт пьяная в говно мать.

– Приглуши музыку, пизда ебанутая! Ты заебала в край!! – орёт сосед из верхней квартиры и стучит гирей в пол.

– Пошёл на хуй!!! – орёт в ответ ебанутая пизда и вхуяривает громкость на максимум.

Мои хуи.

Мои хуу-у-у-и…

Пореев хватает ножницы, врывается в комнату матери и перерезает провод, ведущий к колонкам.

– Мои хуи!.. – истошно вопит мать. – Ты что наделал, блядьин сын!!

Сын профессионально бьёт её кулаком в глаз – в треть силы. Та неожиданно успокаивается и отправляется на кухню прикладывать к подбитому глазу лёд. Пореев раскуривает трубку и идёт в ванную брить подмышки с лобком электрической бритвой. Он решает принять приглашение Вронской.

Эраст Петрович Батюговский за рулем «Мазды»-3, подаренной ему супругой на 25летие. На нём светлые хлопковые брюки, чёрная футболка с надписью «Гордость Галактики» и магистром Йобой, белый лёгкий пиджак. Длинные волосы забраны в маклаудовскую косичку, как всегда гладко выбрит.

Рядом на пассажирском сидении – красотка Аделаида Викторовна Вронская. На ней блядское открытое светло-жёлтое платьице – и ничего лишнего. Тугие высокие трёхразмерные дойки приятно покачиваются и оголяются при малейшем движении.

– Эдриан Петрович, ты почему завивку не сделал? Просила же, – не одобряет Вронская. – Такой праздник, а ты на Дункана Маклауда не похож!

– Я и с завивкой на него не похож, – отвергает Батюговский.

– Почему же тогда я тебя Эдрианом Петровичем называю, а бабка твоя – Дунечкой? – настаивает Вронская.

– Потому что я похожую причёску ношу.

Они с минуту молчат.

– Я часто Вас прошу о чём-нибудь, статский советник?

– Нет.

– Так почему, блять, так сложно было сделать завивку?

– Мне жена не разрешила.

– Ты посрать сходить тоже у неё разрешения спрашиваешь?!

– Это разные вещи.

– Вещи разные – суть одна! – утверждает Вронская. – Подкаблучник ты злоебучий, вот что!