В 1992 году молодой житель Санкт-Петербурга Кирилл впервые попал[11] на рынок «Юнона» на юго-западной окраине города. Сформировалась толкучка еще в предыдущем десятилетии: вокруг магазина «Юный техник» собирались люди, которые продавали радиодетали, разложив их на тротуарах. С наступлением рыночной эпохи рядом отгородили территорию и поставили прилавки – при этом рынок сохранил свою специализацию: в основном там торговали электроникой и запчастями к ней. Одними из популярных предложений были 15-минутные сеансы игры на приставке Atari.
Как и многие петербуржцы, Кирилл купил на этом рынке свой первый компьютер – и сразу начал проводить за ним много времени. Через пару лет юноша ненадолго уехал в США, где как раз начал приобретать популярность интернет; в Калифорнии Кирилл открыл свой первый браузер. Вернувшись на родину, он заметил, что свой цифровой андеграунд постепенно зарождается и в России, и решил делиться с людьми полученными в США знаниями про то, что такое WWW, FTP [[12] ] и IRC [[13] ].
Вскоре Кирилл познакомился с другими первыми российскими любителями компьютеров и интернета. Себя они называли «сценой», их было около 30 человек, большинство жили в Москве и Петербурге. В 1995 году они впервые собрались на Enlight, фестивале любителей компьютеров; среди прочего там, например, проводился конкурс по метанию винчестера на дальность. Впрочем, в основном они встречали друг друга в IRC-чатах – и это общение многим заменяло обычное.
«Улицы России тогда были куда менее приветливыми, чем сегодня. Самой популярной темой для разговоров всегда была сама жизнь. Всё – от баб до космоса», – рассказывал один из представителей «сцены». – «Конкретных тем не было, фан заключался в том, что мы стали первыми в мире, кто использовал преимущества интернета для общения. Когда [в 1997 году] принцесса Диана разбилась – это произошло ночью, – на канале были люди отовсюду. И один из них жил в квартале от происшествия. Он сходил, посмотрел и, вернувшись, стал рассказывать о своих впечатлениях. А весь мир начал это обсуждать только через 8 часов, просмотрев выпуски новостей».
Одной из главных проблем в те годы было получить доступ к компьютеру: иногда это было непросто даже для тех, у кого они были дома. Программист Антон Мельников подробно вспоминал[14], на какие ухищрения ему и его другу Мише приходилось идти, чтобы играть в компьютерные игры, – например, прогуливать школу. Вначале они симулировали болезни и печатали справки на струйном принтере. «„Болеть“ дома я не мог, так как у нас жила бабушка, поэтому каждое утро приходилось мучительно вставать и переться как будто бы в школу. Иногда врал, что нужно ко второму-третьему уроку, но часто так делать было нельзя – палево, – рассказывал Мельников. – Вместо школы я шел к Мише, но была проблема: его дом был ровно напротив школы. Так как в этот момент все одноклассники и учителя тоже шли в школу, приходилось играть в шпиона: идти аккуратно, нарезать круги, прятаться за сугробами etc. Потом пасти, когда отец Миши свалит на работу».
Были и другие трудности. «Отец Миши увидел появляющуюся у него зависимость [от игр и интернета] и собрал чудо-девайс, который подавал электричество на комп только при наличии ключа, – вспоминает Мельников. – Миша ключ, конечно, спиздил и сделал копию». Когда отец друга, как-то вернувшись домой, обнаружил, что монитор горячий, он начал прятать провод питания – и тогда подростки купили замену. Потом отец Миши стал убирать монитор в кладовку. «Но и тут решение было найдено. У двери были большие зазоры, и мы просто научились снимать ее с петель, – продолжает Мельников. – Самая жесть случалась, когда кто-то звонил в дверь. Нужно было оперативно отключить монитор, оттащить его в кладовку и поставить дверь на место».
В итоге друзья прогуляли почти целую школьную четверть. «Разоблачение закончилось одним из самых стыдных моментов в моей жизни, – говорит Мельников. – Нас шеймили перед всем классом. И каждый следующий учитель делал это заново. Особенно их тронула подделка справок. Нам пророчили карьеру фальшивомонетчиков». Теперь он играл у себя дома по ночам, разработав сложную систему, которая отключала систему охлаждения компьютера, чтобы он не шумел и не вызывал подозрения у родителей. Недостаток у нее был один: техника перегревалась – и однажды Мельников проснулся от того, что в комнате стоял запах гари.
Только через некоторое время после этого у подростков появился доступ в сеть. «Платить за интернет на фоне моей опустившейся школьной успеваемости никто не хотел, но выход нашелся, – говорит Мельников. – У провайдера „Метаком“ появился „гостевой доступ“. Халявный пул, где можно было посидеть в местном IRC и поюзать фтп. Время не было ограничено, но было очень сложно дозвониться. Хочется сказать спасибо людям, которые это сделали. Они во многом изменили мою судьбу и помогли найти себя на долгие годы. В общем, сидел я там безвылазно. Обзаводился друзьями и развивался как айтишник».
Похожим образом были устроены жизни и других молодых россиян, открывших для себя компьютеры. Некоторые из них быстро поняли, что на этом можно еще и зарабатывать: тем более что, как вспоминает Кирилл, большинство первых хакеров увлекались вошедшими тогда в моду рейвами и наркотиками, на которые нужны были деньги.
По словам хакера, сначала «сценеры» занимались «варезом» – компьютерным пиратством. Другие тратили дни (с медленным интернетом того времени), чтобы скачать популярные программы, записывали на CD-диски и перепродавали на рынках.
Следующим этапом стало воровство кредиток и взломы закрытых сетей – это приносило куда больше денег, чем пиратство. Участники группировки STEALTH рассказывали[15], что еще в 1994 году внедрились в американское посольство и называли себя «создателями боевых роботов-убийц на просторах киберпространства». Их коллеги вспоминали[16], как взламывали сайт Новороссийска и получали доступ к компьютерам Верховной Рады Украины. Сам Кирилл в какой-то момент основал хакерскую группировку Sodom. Ее лозунг гласил: «Russian Mafia – we’ll take care of you».
«В девяностых Россия и Украина зажигали по полной. Можно было делать все что угодно, так как не было никакой законодательной базы, – вспоминал участник хакерского андерграунда начала 1990-х. – Нашей свободе завидовали все. В России не было ограничений, как у ребят в Европе и Штатах. На мировой сцене нас всегда уважали и боялись, так как подрастающему поколению парни из России внушали животный страх рассказами о пушках, водке, мрачных улицах и других вещах».
Это наш мир, мир кодов и электронных импульсов, наполненный красотой модемных звуков. Мы бесплатно пользуемся услугами, которые могли бы стоить копейки, если бы вы не спекулировали на наших потребностях и не были так жадны, – вы называете нас преступниками. Мы стремимся к знаниям – вы называете нас преступниками. Мы существуем без цвета кожи, без национальности и религиозных предубеждений – вы называете нас преступниками. Вы производите атомные бомбы, разжигаете войны, убиваете, обворовываете и врете нам, пытаясь убедить в своей правоте, – а мы все так же остаемся преступниками. Да, я преступник. Мое преступление – любопытство. Мое преступление – в том, что я сужу о людях по их знаниям, мыслям и поступкам, а не по тому, как они выглядят. Мое преступление в том, что я умнее вас, за что вы не можете меня простить. Я хакер, и это мой манифест. Вы можете остановить кого-то из нас, но вы не можете остановить нас всех.
В 2003 году в российском издании «Хакер» был опубликован[17] фрагмент манифеста хакеров, который впервые появился за 17 лет до того в американском сетевом издании PHRACK. Для читателей русского перевода все сказанное в нем уже было прописными истинами: к тому моменту издание для «компьютерных хулиганов» пять лет весело и доступно рассказывало всем желающим, как взламывать электронную почту, организовывать DDoS-атаки и воровать данные кредитных карт.
«Хакер», запущенный в 1998 году издательским домом Gameland (в основном там выходили журналы о видеоиграх), быстро стал для многих российских школьников и студентов предметом своего рода культа. Этот ежемесячный журнал чем-то напоминал «Поваренную книгу анархиста» Уильяма Пауэлла. В начале 1970-х молодой и злой Пауэлл, считавший, что знания должны быть доступны всем, а люди способны сами принять разумные решения, написал и издал пособие, в котором рассказывалось, как делать взрывчатку из общедоступных ингредиентов, вести слежку и убивать людей. На протяжении следующих десятилетий книгу нередко находили в квартирах террористов и убийц – например, подростков, устроивших стрельбу в американской школе «Колумбайн» (сам Пауэлл в итоге стал учителем и многие годы пытался запретить переиздавать свой труд).
В первом же номере «Хакера» была опубликована инструкция о взломе кредитных карт; во втором – советы о том, как угнать аккаунт в мессенджере ICQ (заголовок: «Как обидеть или защитить тетю Асю»), а также материал с перечнем программ для взломов. «На самом деле существует два способа хакать, – писал автор материала. – Первый: ты покупаешь кучу книг по устройству и работе Интернета, языкам программирования, операционным системам, протоколам, работе процессора и т. д. Ты все это внимательно читаешь и через два года тренировок сможешь видеть все дырки и получать нужную тебе инфу без проблем. Но ведь ты лентяй! ‹…› И поэтому ты выбираешь второй способ: пусть другие парни книжки читают и программы пишут, а я уже воспользуюсь плодами их труда. Ну что ж, ладно, хорошо, не вопрос!»
В других материалах журнала рассказывалось про «самые урожайные хаки» и про места в интернете, где можно искать уязвимости нулевого дня [[18] ]. Журнал публиковал мемуары человека, взломавшего банк; советы, как не попасться в лапы к спецслужбам; и интервью со знаменитостями – певец Дельфин, например, называл хакерство «экстремальным видом спорта» и признавался, что и сам хотел бы «что-нибудь взломать».
В шестом номере «Хакер», рассказывая об уязвимостях критической инфраструктуры, даже нечаянно предсказал будущее своих читателей. «Информационные войны в конце ХХ века стали настолько реальными, что в определенный момент можно будет развернуть третью мировую, не выходя из дома, сидя за клавой своего компьютера, – писал автор материала. – И если раньше министерствам обороны различных стран приходилось уделять особое внимание защите своих наземных, воздушных и морских границ, то теперь появилась еще одна граница – виртуальная. Ну и кто же эти границы будет защищать? На мой взгляд, это будут выросшие хакеры, которым надоест заниматься всякой шнягой бесплатно, и они применят свои знания для работы на спецслужбы и Министерство обороны, становясь виртуальными пограничниками, отслеживающими каждый электрон, проходящий от континента к континенту».
Журнал фактически предлагал российским подросткам, жившим в бедных провинциальных городах, где нечем заняться, альтернативу. «Тебе катастрофически не дают. Обидно, но это легко исправить – стань хакером», – прямо говорилось в одном из номеров. Будущий хакер, который в 2000-х начал заниматься кардингом, в конце 1990-х рос в сибирском городе: в советское время он был организован вокруг большого промышленного предприятия, но после распада СССР завод закрылся и большинство жителей лишились работы. Раз в месяц после школы подросток ходил в единственную в городе палатку с прессой и покупал новый номер «Хакера» – продавщица в какой-то момент начала узнавать его в лицо и сразу протягивала ему журнал. «Возможно, к нам вообще только один номер и привозили, – вспоминал хакер в разговоре со мной. – Как бы тупо это ни звучало, „Хакер“ был как глоток свежего воздуха среди общей серости вокруг».
Впрочем, читали «Хакер» и в Москве. Илья Гофман родился в конце 1970-х в интеллигентной семье: его отец был композитором, мать занималась искусством. В детстве у него была сильная аллергия и астма, из-за чего он учился дома. У мальчика обнаружился талант и к музыке – он играл на скрипке и альте, – и к математике: он увлекался алгеброй и в подростковом возрасте опубликовал несколько научных работ в математических журналах. После школы Гофман поступил в Московскую консерваторию имени Чайковского – одним из его преподавателей стал Юрий Башмет. К концу 1990-х Гофман считался[19] одним из самых перспективных и талантливых российских академических музыкантов.
Весной 1998 года он увлекся журналом «Хакер». Больше всего Гофману нравилась рубрика «Взлом», в которой рассказывалась, как воровать данные кредитных карт и преодолевать защиту банков; как он позже говорил, «все [было] доступно, как в сказке». Хакерство казалось юноше «удивительным явлением из области человеческого воображения», занятием романтического толка. «Одно дело – человек играет в компьютерную игру и не может из нее вылезти, – объяснял Гофман позже. – Но это понятно – потому что игра красивая, разработан интерфейс. А хакер живет в виртуальном мире, но имеется в виду не компьютерная реальность, а его внутренний мир. Это человек, который видит черный экран и мигающий курсор – и этого достаточно для него, чтобы он понимал, что он в этот момент действительно там. Это было как ребус, было довольно забавно изучать. Это была очередная математическая задача, да, на грани, но никто не ставил целью никакие финансовые операции. Мне казалось, что мораль не нарушается. Ведь у всего этого в банковской системе есть компенсационные механизмы – все восстановимо».
Он взял себе ник NetSerpent
О проекте
О подписке