Это на площади перед собором выступал первосвященник Гира, Сейминий Септар. Он был одет в скромный серый плащ, слегка украшенный позолоченными полосками на плечах.

Собор был огромным величественным зданием, окружённым со всех сторон колоннами. Он также служил оборонительным сооружением Старого замка, будучи как бы одной из его башен, но очень большой по сравнению с другими. На верху собора были настенные проходы и бойницы, поверх которых располагался огромный купол. С другой стороны стены собор выходил на одну из площадей Старой крепости, где находился Императорский дворец. Поэтому в соборе всегда было достаточно много стражников, в основном, из рыцарского Ордена Орла.

Рядом с собором под землёй проходил давно засыпанный ров, где в трубе протекал ручей, вырытый давным-давно, когда Гиром правили цари. Но уже давно враги не подступали к столице, и ров за ненадобностью засыпали. Однако говорили, что при необходимости его можно откопать.

На площади стоял памятник Кардеворсу Пятому, который провозгласил Гир империей. Скульптор изобразил его идущим вперёд, в развевающемся плаще, с императорской короной и указующей рукой.

– Император погиб. Теперь нам должно посадить на трон его сына Квелириона, который уже доказал свою доблесть, победив вождя экардерских мятежников Элерианта.

Ибо первый первосвященник Гирской империи, святой Сейминий, говорил, что Гир будет стоять, пока на троне сидит император. И взгляните – несмотря ни на что, Гир стоит! Ничто не могло бы сломить его, даже гибель императора! У нас не было кровопролитных междоусобиц, мы всегда были едины! Мы – истинные избранники Великого, а не богомерзкие ирды и укрийцы, убившие нашего императора.

Горожане, я призываю вас быть едиными и продолжать молиться Великому! Судьба империи зависит от нас. Берегитесь соблазнителей, соблазнов и всего греховного. Ибо через грех только уподобимся Повелителю Тьмы. В мире идёт борьба между Светом и Тьмой. Великий – Творец нашего мира, и его верный слуга Повелитель Света ведут постоянную борьбу с Повелителем Тьмы. Но многое зависит от нас самих. Мы должны быть особенно сдержанными!

Все мы грешны. Я сам грешник. Даже великие короли и благородные рыцари, уступая гневу, похоти или зависти, совершают порой поступки, пятнающие их доброе имя, но с другой стороны, даже в самых чёрных сердцах есть хоть малая толика любви и сострадания, и самые порочные могут раскаяться и совершить что-то хорошее.

Энгедрий вспоминал, как мама ему рассказывала…

– В начале был только Великий. Он был един, могуч и безграничен. Во Вселенной было темно, и он создал солнце и звёзды. Затем он придумал создать живых существ, которым он бы передал часть своих знаний и умений. Подле солнца он создал наш мир, и стало солнце освещать его.

После этого Великий создал восьмерых слуг, которым он дал часть своих сил, чтобы устроить мир. Великий повелел им избрать себе предводителя. На это место претендовали двое. Одного из них называют Повелителем Света, и был он наиболее могущественным среди помощников Великого, а другого – Повелителем Тьмы, который был наделён чуть меньшей силой. Повелитель Тьмы всегда хотел единолично править миром, Повелитель Света же сказал, что желает править как первый среди равных.

И спросил тогда Повелитель Тьмы: «Кто же будет царём над этим миром?».

Ответил ему Повелитель Света: «Не ты один должен править этим миром. Все мы трудились над его созданием».

Великий же вмешался: «Если не можете определить, кто более достоин управлять этим миром, пусть царём станет тот, кого изберут, ибо все вы создались этот мир с моей помощью».

Остальным шестерым пришлись по душе слова Повелителя Тьмы, и все они склонились на его сторону. Остальные же шестеро были: Владычица Неба, Кузнец, Повелитель Морей, Защитница Деревьев, Воин и Хранитель Ключей.

Повелитель Тьмы был в ярости и потому ушёл, когда все остальные выбрали Повелителя Света. Этих существ называют «крылатыми эльфами», ибо были у них крылья, и они облетали наш мир раньше. Их помощниками были «менее могущественные», которых и стал скрытно совращать Повелитель Тьмы, обещая дать им крылья, которых у них не было.

Когда об этом узнали Семеро, сам Повелитель Света изгнал Повелителя Тьмы на самую дальнюю планету. На этой планете он начал устраивать жизнь по своему усмотрению, попытался создать живых существ. Но не мог создать этих мерзких, уродливых, злых существ, которых он задумал. Великий отказывался вдохнуть жизнь в вылепленные статуи придуманных им существ. Тогда Повелитель Тьмы вдребезги разнёс их статуи. Он был очень недоволен. Кроме того, до него дошли известия от прибывавших к нему «менее могущественных» из тех девяти, что Повелитель Света задумал создать эльфов, и Великий вдохнул в них жизнь. Это были прекрасные, светлые существа. Они могли жить вечно, если их не убить.

Тогда Повелитель Тьмы решил действовать. Он подлетел к нашему миру, незаметно пробрался в него и затаился в подземельях. Светлые не увидели его. Затем Повелитель Тьмы стал похищать с поверхности эльфов и забирать их под землю. Там эльфы совратились и измучились от ужасной жизни во тьме и «кошмарного» воздействия Повелителя Тьмы, постепенно превращаясь в мерзких и уродливых орков.

– Как это? Что за «кошмарное» воздействие?

– О, Повелитель Тьмы был великим колдуном. Он воздействовал на разум эльфов, заставляя чувствовать их себя плохими, злыми, ужасными. И постепенно они начинали верить ему. Условия жизни во тьме под землёй и это сделали из них уродливых орков. Но Повелителю Тьмы этого было мало.

Он обратился к Великому, предложив создать новых существ. Однако Великий и так желал создать новых существ – людей, которых он и создал втайне от Семерых. Они жили гораздо меньше эльфов и могли выбирать светлую или тёмную сторону. Тогда Повелитель Тьмы пошёл к ним и многих из них совратил. Люди, которые верили ему, начали ему поклоняться. Так появились жрецы Повелителя Тьмы. Он говорил людям, что они бессмертны и натравливал их на эльфов, готовя их к будущей войне.

Но однажды один из Семерых, которого называют Кузнецом, заметил с гор новых невиданных существ. Он сообщил об этом Повелителю, и они явились к людям.

И спросили они: «Кто вы такие?».

Ответил один из людей: «Мы создания нашего Повелителя, который властвует над нами».

«Кто ваш Повелитель?» – спросил Повелитель Света. – «Кто посмел властвовать над вами?».

«Наш Повелитель», – ответили люди. «Он обучил нас всему, чему мы должны научиться, и вскоре мы должны начать войну с эльфами и победить их».

«Что?» – разгневанно спросил Повелитель Света. «Кто посмел учить вас? Кто посмел вам говорить, что вы должны воевать с эльфами?»

«Наш Повелитель», – ответили люди. «Он даст нам всё, что мы захотим, если мы победим эльфов».

«Не Повелитель он вам», – ответил Повелитель Света. «Но Великий вам Повелитель. Ибо он создал этот мир и вас самих, а я – его наместник на этой земле».

«Кто вы, нам неизвестно. Мы вас никогда не видели», – ответили люди.

Тогда Кузнец сказал: «Разве нужно вам это? Разве хотите вы войны? Вы ведь смертные создания. Разве хотите, чтобы вас убивали?». Эти речи Кузнеца запали в душу многим людям, так как раньше они не ведали, что они смертные.

«Разве обидели вас эльфы? Разве нужны вам страдания? Разве не хотите жить в мире?» – продолжал Кузнец. После этого они оставили людей и ушли в свои владения, а к людям пришли эльфы и стали их обучать.

Узнав об этом, Повелитель Тьмы вынужден был начать войну, хотя и не был готов к ней. Он так и не успел подготовить людей к ней.

А затем началась Великая война, которая длилась пять лет. Повелитель Света, его сторонники, добрые люди и эльфы сражались с орками, злыми людьми и Девятью. В конце концов силы Света победили, а Повелитель Тьмы был низвержен под землю. Сторожить ходы под землю, находившиеся в горах, поставили гномов – стойкий, суровый народ.

– И что, Повелитель Тьмы ещё там? – спросил Энгедрий тогда.

– Когда гномы утратили бдительность, зло вырвалось наружу. Повелитель Тьмы всегда был коварен и хитёр, он ни перед чем не остановится, чтобы добиться своего. А цель его – погубить людей, увлечь их за собой суетными соблазнами…

– Энгедрий! – вдруг услышал он голос.

– А?

– Драконье вымя, ты что там, в облаках витал? – переходя с резкого тона на весёлый, спросил Сейминий.

Энгедрий не нашёлся, что ответить.

– Ладно, идём, – бросил Сейминий. – А то скоро у меня лекция.

Энгедрий и его друг свернули направо, на менее широкую улицу, уходящую вниз с холма. Под портиком высокого белокаменного дома играли ребятишки. Они старались издалека попасть грецким орехом по пирамидке из грецких орехов же. Вот один пухлый мальчик с чёрными волосами промахнулся, чиркнув орехом по колонне, а другой, худощавый, попал в пирамидку и радостно закричал. Пухлый принялся раздосадовано оправдываться, что ему якобы помешал ветер, хотя ветер тут никак не мог бы помешать – его попросту не было.

– Ты просто не хочешь отдавать солдатика! – говорил ему худощавый, которому вторили другие ребята. – Отдавай, всё было по-честному!

Возле магазинов на первых этажах домов торговцы громко нахваливали свой товар и приглашали всех желающих войти внутрь. Вот лавочник выставил на улице корзинки с яблоками, а чуть поодаль книжный торговец зазывал покупателей рассказами про интересные и захватывающие приключения путешественников, описывающиеся в его книгах.

– Вся правда о южанах! – говорил он. – Путешественник ходил на юг Рифании и видел чернокожих людей собственными глазами!

Энгедрий слышал про чернокожих людей, но никогда их не видел и не очень-то верил в то, что они существуют.

– Надо будет рассказать Виллесии, – задумчиво произнёс Сейминий. На его лице появилось странное выражение, как будто бы он достигал чего-то недостижимо далёкого, но видел это сейчас совсем рядом с собой.

Виллесией звали девушку Сейминия, которую Энгедрий едва знал.

– Ей будет интересно? Про южан?

– Да, – коротко ответил Сейминий. – Её очень интересуют далёкие страны. Мы даже хотели бы как-нибудь попутешествовать.

– Попутешествовать? – удивился Энгедрий. – Серьёзно?

– Да. А ты бы не хотел?

Энгедрий привык к жизни здесь, где ему, в общем-то всего хватало, и нравилось здесь, и он не чувствовал особой тяги к приключениям, но порой, читай сказания про древних героев, людей, эльфов и гномов, он мечтал о том, чтобы выбраться отсюда, побывать в неизведанных странах, найти исчезнувшие расы, пройтись по горам и лесным тропинкам, поплавать на Большом озере, а потом, может, и вообще в Океане.

– Не знаю, – неуверенно ответил он. – Может, и хотел.

Сейминий усмехнулся.

– Мы поедем с тобой, Энгедрий, друг мой. – Сейминий похлопал его по плечу.

Энгедрий невольно улыбнулся, представив, как они едут на телеге, запряжённой лошадьми, через бескрайние поля, бурные реки, густые леса, а вдалеке виднеются устремлённые ввысь горные вершины.

– Книга наверняка стоит двадцать септинов, – заметил Энгедрий, видя, что они уже недалеко от его дома. Впереди виднелись массивные ворота в стене с двумя квадратными башнями по бокам. Друзья свернули вправо.

Вот и дом Энгедрия. Они остановились перед воротами. Это был относительно большой двухэтажный старый дом. Он был построен из белого камня, и стены были покрашены в белый же цвет. Дом окружал высокий сплошной деревянный забор. Этот дом издавна принадлежал предкам Энгедрия по материнской линии.

Во дворе Энгедрий достал ключ и, взойдя на крыльцо, открыл тяжёлую деревянную дверь. Он удовлетворённо выдохнул, когда оказался внутри, в тёмном коридоре. Слева в коридор слегка проникал свет из обеденного зала и гостиной, впереди поднималась лестница на второй этаж, справа, в дальнем конце коридора, дверь в кладовую была накрепко заперта. Сейминий позади него улыбался.

– Что поесть? – спросил он.

– Суп остался да гречка, – ответил Энгедрий, поднимаясь в свою комнату на второй этаж. Здесь он снял студенческий плащ, который снимался только через голову. Теперь он был в одной тунике. Спустившись вниз, на маленькую кухню, Энгедрий взял угли и разжёг их с помощью огнива и соломы. Подождав, когда они достаточно нагреются, он поставил в печь металлический треножник, а на него – кастрюлю с супом. На лбу выступил пот, мокрые солёные капли тихо падали на пол, и он был доволен хотя бы тем, что снял плащ. Когда суп подогрелся, Энгедрий потушил угли и вытащил треножник. В обеденном зале он разлил суп по тарелкам и присел. Сейминий уже ждал его, предвкушая.

– Так что ты хотел мне сказать? – спросил Сейминий, подув на горячий суп.

– Я кое-что нашёл в архиве, – начал Энгедрий, положив перед Сейминием найденное им письмо. – Осторожно, не запачкай.

Сейминий пододвинул к себе письмо и увлечённо прочитал. Глаза у него загорелись.

– Вот это да! – воскликнул он. – Ты наконец-то нашёл что-то стоящее!

– Да, – протянул Энгедрий. – Теперь найти бы второе письмо с картой.

– «В одном из заброшенных домов», – вновь прочитал Сейминий. – Таких довольно много. Поиски без карты займут очень много времени. А ещё мы бы привлекли внимание городской стражи. Что думаешь?

– Я поищу второе письмо. Если найду, будет просто прекрасно.

– Клад бремеров! – радостно воскликнул Сейминий. – И мы, нашедшие его! Представь себе!

Энгедрий представлял. В своих мечтаниях он представлял себя стоящим с огромным золотым сундуком в руках, а вокруг него стояли студенты, хлопавшие ему в ладоши. Девушки глядели на него с большим интересом и улыбались. Мама смотрела на него с гордостью, как и ректор Академии. Энгедрий даже растянул губы в улыбке, представляя себе эту картину.

– Ну что же, – говорил Сейминий, наворачивая суп. – У нас будет новый император. Кто знает, может, благодаря этому и мы выйдем в люди, так сказать. Деньги будут, а это главное.

Энгедрий хмыкнул.

– Император Энгедрион был великим человеком, – промолвил Сейминий.

– Император Энгедрион, – задумчиво произнёс Энгедрий. – Моё имя – это народная форма его имени.

В Гире издревле сложилось, что у членов императорской семьи было так называемое благородное окончание имени, «ион», что и обозначало на древнем языке принадлежность к семье монарха. Были и исключения, например, второго сына императора Энгедриона звали Иленойс, а в прошлом было два императора с этим именем, к тому же, и первого императора звали Кардеворс. Сначала он был гирским царём, пятым этого имени, но ему удалось объединить все гредлийские города, чуть было не отделившиеся после смерти предыдущего царя, а затем ещё присоединить Иферед и Гедрию. После этого он и был провозглашён императором.

– Слышал новость? – вдруг переменил тему Сейминий. – Ордынцы вторглись в Ринаом.

Энгедрий побледнел, не донеся ложку с горячим супом до рта. Рука у него задрожала, и он положил ложку обратно в суп.

– Что? Там же в Рикарийском монастыре моя мама.

– О, я совсем забыл про это, Энгедрий. Ордынцы разграбили пару деревень на границе и ушли. Этот монастырь для них ведь дальше Онтры. На Онтру они нападать не будут. Это укреплённый город, а ордынцы плохи в осадном деле. Так что не волнуйся.

Энгедрий немного успокоился, выслушав его доводы.

– Ну да, ты прав, – согласился он.

Его мама уже несколько месяцев была в паломничестве в Рикарийском монастыре. Иногда она присылала оттуда письма, полные благочестивых наставлений и монашеских мудростей. Порой даже казалось, что и она собирается принять монашеский обет. Он её понимал и уже привык жить самостоятельно, но бывали моменты, когда ему хотелось, чтобы мама была рядом.

– Такое уже бывало раньше, – продолжал Сейминий. – Там даже на границе уже почти никто не живёт. Все ведь знают, что вероломные ордынцы могут напасть. Они всегда нападают, когда империя слабеет. Живут там только самые упрямые. Это ведь земля их отцов. Ещё двести лет назад владения империи простирались и дальше на юг, до самой пустыни. Пустыня тоже принадлежала империи, но гирцы там никогда не жили.

– Ненавистные ордынцы! – с жаром произнёс Энгедрий. – Мой дед погиб на войне с ними. Это язва на теле империи.

– Согласен. – Сейминий вздохнул. – Они поклоняются языческим богам и приносят человеческие жертвоприношения. Их жестокие обычаи просто ужасны! Говорят, они пьют кровь побеждённых врагов, даже над своими совершают изощрённые пытки и наказания.

Он отхлебнул последнюю ложку супа и залпом выпил кружку воды, стоявшую рядом.

Энгедрий окинул взглядом свою рабочую комнату. Напротив стоял небольшой стол, справа он аккуратно складывал бумаги, которые, на его взгляд, никак не могли пригодиться. С остальных же сторон повсюду лежали стопки бумаг, прислонённые к стене. Горы бумаг поднимались на приличную высоту, кое-где достигая ему до пояса, а то и выше.

Что в них было? Они были разного содержания. Были и записи результатов неудавшихся экспериментов, отрывки из книг, философские размышления, любовные признания, обычные письма. Довольно любопытными он нашёл записки, по всей видимости, принадлежавшие одному из профессоров кафедры богословия. В них со всей серьёзностью доказывалось, что Гирская империя есть «божественное творение», которую создал сам Великий для того, чтобы проповедовать своё учение всему миру. Даже миру, а не только Фелефарфии! Обычно жителям Фелефарфии не было никакого дела до остальной Рифании, до тех, кто живёт за горами. Рифанийцы считались дикарями, и отчасти этот факт подтверждали вторгавшиеся время от времени армии загорцев – ордынцев, бермов, трифемов, закринцев. Теперь эти племена поселились в Фелефарфии и стали её частью, а многие даже приняли великоверие. Только ордынцы упорно сопротивлялись любым попыткам насаждения этой веры и продолжали верить в своих кровожадных богов.

За стеной послышались торопливые шаги. Энгедрий был уверен, что это складские работники, иногда забредавшие сюда за обычно ненужным хламом. Теперь же им предстояло найти ставший вдруг нужным хлам и принести учёным для их экспериментов.

Энгедрий вздохнул. Здесь было не так уж и плохо, как могло показаться. Спокойная работа в размеренном ритме ему нравилась. Изредка к нему приходил кто-нибудь из канцелярии, чтобы проверять его, но это было довольно редко. Результаты его работы были видны и по приносимым им стопкам бумаг в канцелярию для того, чтобы передать их дальше тем, кому это могло бы пригодиться.

Он вновь оглядел неровные стопки бумаг. При мысли о том, сколько ему предстоит перерыть, его охватывала лень, но в то же время, думая об удаче, если удастся найти схему, он предвкушал необычную радость. Энгедрию вновь и вновь приходили в голову мечты о том, как он найдёт этот клад, купит то, что ему давно хотелось. Он подошёл к первой стопке слева и сначала попытался облегчить себе работу. Раз это письмо выглядело таким непохожим на другие, то и эта схема, по его мысли, должна быть на такой же бумаге. Но нет, бумаги выглядели по-разному, от серовато-коричневатого цвета до девственно белого.

Энгедрий взял столько, сколько смог, с первой стопки, и положил на стол. Просмотр бумаг занимал больше времени, чем он мог подумать. Закончив с одной стопкой, он приступал к другой, и так снова, и снова, и снова. Столько информации вошло сейчас ему в голову, нужной и ненужной, и он уже было собирался отложить всё на завтра. Поглядев в окно, он примерно определил время: пять часов вечера. Рабочий день в городе уже давно закончился. Он знал, что сейчас только некоторые преподаватели проводят занятия, да ещё учёные разных лабораторий занимаются своими опытами. В остальном же городе учреждения уже были закрыты, лишь лавочники и держатели магазинов по-прежнему старались привлечь покупателей и продолжали работать.

Энгедрий поморщился, глаза его устали от непрерывной работы. Он присел на стул, положив руку локтем на стол и подперев голову. За окном темнело, и уже приходилось щуриться, пытаясь прочитать, что же написано. Взяв в руку очередной лист, он понял, что это не техническая схема. «Неужели?» – зажёгся в его мыслях огонёк радости.