– Что вы хотели молодой человек? – строгим голосом спросила она. Очки в красной роговой оправе, придавали ей вид строгой учительницы.

– Здравствуйте. – поздоровался он как можно более вежливым тоном.

–Здрасте.

– Мне бы отца Александра увидеть. Если это возможно.

Женщина высоко подняла брови, явно удивившись.

– Зачем он вам? Вы кто?

– По личному делу, меня зовут Пер – ответил Смирнов.

– Подождите здесь. – помедлив какое-то время, затем еще раз окинув парня взглядом, сказал женщина и ушла.

– Наверное, боится, что я что-нибудь украду – грустно улыбнувшись подумал Пер. Ему захотелось сорвать весящую на стене икону и грохнуть ее об пол, чтобы они узнали, что к людям нужно относиться не по внешнему виду, не по одежде, небритой бороде и давно не стриженным волосам. Ничего конечно он не сделал, и продолжал стоять, любопытно озираясь по сторонам и переминаясь с ноги на ногу.

Минут через пять появился отец Александр.

– Пер, мальчик мой, рад тебя видеть – добрым голосом, радостно воскликнул он – пройдем со мной.

Пер подошел к священнику и неожиданно даже для себя самого, обнял старика, от которого казалось исходила какая-то внутренняя теплая радость, согревавшая душу и тело, тех кто находился рядом. Батюшка нежно похлопал его по спине – Пойдем сынок.

Они прошли во внутренние помещения нижнего храма, мимо таблички «вход посторонним воспрещен», мимо трапезной и бухгалтерии, в комнатку, расположенную за неприметной дверью. В комнате, размером три на три, с плиточным полом из черной плитки, покрашенными в зеленый цвет стенами и белым натяжным потолком стояла аккуратно застеленная железная кровать, стол и пару деревянных табуреток.

– Присаживайся – указав на одну ласково сказал святой отец – Рассказывай сын мой, что тебя гложет? – добавил он, тяжело опускаясь на свой табурет.

Пер сел и молча оглядел комнату, кроме одной иконы в ней не было никаких украшений, ни предметов роскоши, не было и окон, в углу у кровати одиноко стоял деревянный посох.

– Вы здесь живете? – с удивлением спросил Смирнов, в ответ священник лишь развел руки и пожав плечами, улыбнулся.

– Я думал руководители церкви живут в роскоши – продолжил Пер.

– Так я и не руководитель – ласково ответил батюшка. – Я здесь временно, Митрополит любезно предоставил мне эти покои, пока я гощу в вашем прекрасном городе.

– Че-то так себе покои – ухмыльнулся Пер – не очень-то вас здесь ценят.

– Я привык к таким условиям, с детства по монастырям, а роскошь нужна лишь тем, кто в Бога не верует. Но ты же не для того пришел, чтоб обсуждать мои условия проживания? Спасибо, что переживаешь за меня, но все-таки?

– Нет конечно – ответил Пер и опустив голову на ладони, начал растирать лоб. Отец Александр терпеливо ждал. Через несколько мгновений Пер выпрямился, снял наконец-то кепку, бросил ее на край стола.

– Вы же знаете, что произошло? – не решительно начал парень, но потом, не очень связанные слова полились из него как рекой – Я убил двух людей, но я не считаю их людьми, это шакалы, а я, я защищал себя, я испытал меч, можно так сказать, почему не предупредили? почему мы не тренировались? Как пользоваться мечом, что вообще делать? Сказали избранный, а дальше то что, я сам должен догадаться?

Отец Александр примирительно поднял руки.

– Мальчик мой – перебил он Смирнова, и тот сразу же замолчала с надеждой глядя на святого отца. – Ты прости меня, сначала я хотел подготовить тебя, предполагал долгие вечерние беседы, думал даже в монастырь тебя на месяц отправить. Но при нашей встрече, как будто ангел толкнул меня в плечо и шепнул отдай меч сейчас. Как будто меч сам просился к тебе. Ведь это спасло твою жизнь в итоге?

– Ну, вообще да конечно.

– Вот видишь. Пути господни как известно… а такие вещи они сами, хотят оказаться в руках того, кому предназначены. – батюшка сделал паузу. Пер внимательно на него смотрел, голова парня была ясная и чистая, легкий туман сопровождавший его постоянно последние несколько месяцев пропал.

– Но в одном, мы непозволительно ошиблись – продолжил отец Александр, Пер в это мгновение похолодел, сейчас тот скажет, что он не избранный и попросит вернуть меч, его пробил холодный пот. Странно, до этого он вроде совсем не хотел быть избранным.

– Мы думали, что времени еще много – продолжал батюшка, задумчиво глядя на одинокую икону – но наши аналитики, на днях сказали, что Антихрист уже возможно на земле, он еще слаб, и его прячут, но злые силы уже начал действовать.

– Я должен буду убить его? – спросил Пер, поежившись. – Антихриста?

– Ты? Нет конечно. Во-первых, тот сначала должен обрести плоть, вселится в младенца и пройти детскую жизнь, лишь только в пятнадцать он осознает себя полностью и проявит себя. Убить ты его не сможешь, ни хватит силенок. Ну если только пока он в теле ребенка, так его же не найдешь среди миллионов младенцев.

– Типа ждать еще пятнадцать лет? – удивленно воскликнул Пер – А для чего тогда я избран? Если я не могу убить его?

– Для борьбы со злом сынок, много зла пришло на нашу землю вместе с Антихристом, и оно не будет расти пятнадцать лет, а начнет действовать сразу, уже начало. Погибнуть, если верить преданиям, сын сатаны должен в последней битве, на ней вы возможно и встретитесь.

– И что мне делать сейчас? – с легким облегчением спросил Смирнов.

– Ты наверняка слышал про маньяка? – Пер испуганно кивнул, во рту у него пересохло – мы хотели бы, чтобы он стал твоей первой целью, твоим испытанием перед началом пути по дороге добра. Я не думаю, что он демон или что-то такое, но он зло, пусть и человек. Отличное задание для того, чтобы проверить твою смелость и способности.

– Гх-хм – Пер прокашлялся – он же избавитель вроде, делает богоугодное дело, уничтожает наркоманов.

– Чушь – грозно воскликнул отец Александр – только Господь Бог имеет право забирать жизнь у людей, и наркоманы те же люди, только заблудшие. Наши люди – продолжил батюшка, обычным добродушным голосом – уже начали выслеживать этого маньяка, и рано или поздно, Олег его найдет, тогда мы и призовем тебя.

– Ваш Олег пытался отобрать у меня меч сегодня. – пожаловался избранный.

– Правда? – искренне удивился священник, брови его сдвинулись, и он задумался. – Я не давал таких распоряжений.

– У него не получилось – злорадно добавил Смирнов, вкратце рассказав, как все произошло.

– Ну что же, думаю это послужит ему уроком – примирительным тоном, ответил батюшка, выслушав историю Пера – ты не серчай на него, он слишком предан делу, он солдат Бога, но не очень умен и тактичен, к сожалению. Я проведу с ним воспитательный разговор, разбор полетов.

Они еще не долго побеседовали, про грядущую войну добра и зла, избранный задавал глупые вопросы и получал уклончивые, размытые ответы. Потом Пер рассказал, что собирается возвращаться в центр. Отец Александр был удивлен этому, но рад. Там проще будет присматривать за парнем, подумал он. На этом разговор закончился и Пер стал собираться домой. Он снова обнял отца Александра, а на прощание спросил:

– Если Антихрист такое зло, и он станет сейчас младенцем, может проще убить всех младенцев? – что-то такое вроде было в библейской истории, и он задал этот вопрос специально, ему хотелось узнать на что готова церковь, ради победы.

– В истории были такие прецеденты, и они были не удачны даже тогда, а сейчас мир огромен, сотни миллионов младенцев, как я уже говорил. Даже для такой благой цели, губить столько невинных душ не допустимо, такие решения всегда принимали силы зла, и сотворив подобное, мы просто сами станем злом.

На этом они и расстались Пер ушел, а священник продолжил сидеть на табурете, не отрывая задумчивого взгляда от иконы.

***

Настойчивое пиликанье будильника вырвало его из мира безмятежных сновидений. Первым делом он оглядел комнату, раскладной стол, большое удобное кресло, шкаф обклеенный невзрачными, светло зелеными обоями, очень старый телевизор, спасибо, что цветной, – никаких темных силуэтов. Он оделся, включил чайник, собираясь позавтракать перед работой, и увидел лежащую на столе записку. Тетрадный лист, неаккуратно вырванный из единственной в комнате тетради, в которую он записывал свой бюджет, доходы и расходы. В графе доходов кроме зарплаты грузчика был пункт «левые доходы», туда он вписывал те незначительные деньги, которые забирал у своих жертв.

Записка была написана корявым, размашистым подчерком, его подчерком, но он не помнил, чтобы вчера что-нибудь писал. Текст записки сообщал:

«Ты сможешь делать, что захочешь. Вот твоя первая награда, явись сегодня в девятнадцать часов пятьдесят три минуты вечера на Таймырскую улицу, дом сорок восемь, в указанное время из дома выйдет наркоман, ему там не продадут. Предложи ему, скажи, что у тебя есть, но негде принять. Он отведет тебя в свой гараж. Дальше сам.»

Подчерк его, тетрадный лист его, ручка его, но слова в записке чужие, он так не разговаривал, числа расписаны словами, а не короткими цифрами, да и написано вроде без грамматических ошибок в словах, у него так никогда не получалось.

Щелкнул и отключился закипевший чайник. Он сидел в задумчивости. Значит вчера, это был не сон, не галлюцинация и он не сходит с ума. Эсер посмотрел на время, указанное в записке, разложил на столе и внимательно посмотрел карту города, понял, что после работы вполне успевает доехать до указанного адреса. Может быть это и какая-то хитрая ловушка, но очень заманчивая, стоит попробовать. Он позавтракал, взял нож, запаянный шприц, где вместо наркотика была почти черная, крепкая заварка, он иногда использовал его для приманки и отправился на работу, включив в наушниках музыку.

Он с трудом дождался окончания рабочего дня, быстро переоделся и бегом побежал на маршрутку. Все прошло так, как было указанно в записке. Они пришли в гаражный кооператив закрыли на засов дверь. Почти два часа вдвоем. Грязный наркот был справедливо наказан.

Удовлетворенный он пришел домой, закрыл за собой дверь в комнату и десять минут стоял в темноте, не включая света. Он ждал, что на кресле вновь появится темный силуэт, но этого не произошло. Включил свет, никаких новых записок. Слегка разочаровавшись он пошел в душ, после поужинал магазинными полуфабрикатами и посмотрев телевизор, лег спать.

Глава 8.

Славик поднял с пола записку, скомкал ее и сунул в карман, не зачем пугать ребят раньше времени, тем более, что это возможно чья-то глупая шутка. Собрался с мыслями, вылез из машины и позвонил по номеру, указанному в первом сообщении, договорился встретится с заказчиком за день до выступления и обсудить репертуар и остальные нюансы и пожелания.

Когда он вернулся домой, Пер был там. Друг сходу обрадовал его своим решением, согласием вернутся к отцу, в центр города. Славик от радости даже на время забыл про маньяка и про корпоратив. Они употребили и решили на завтра устроить проводы. Собраться на даче, пожарить окорочков, побухать, а на следующий день Пер должен был отправится в центр. Славик начал обзванивать своих друзей, приглашая их на вечеринку, отменил репетицию группы. Вскоре вернулась довольная и слегка пьяная Тома, принесла с собой пятилитровую баклажку пива, которую они втроем дружно и весело распили.

Дача, место где они иногда собирались пожарить шашлыки, а Славик иногда собирал там свои кружок революционеров, находилась между нефтеперерабатывающим заводом и ТЭЦ, рядом с железнодорожным мостом, пересекающим улицу Джамбула. Раньше здесь была трамвайная остановка, но когда центр огородили стеной, то все маршруты трамвая, идущие через центр, отменили, а трамвайные пути спилили и сдали в металлолом, теперь здесь ходили редкие маршрутки, объезжающие центр стороной. Домик с заросшим травой огородом Славик снимал за какие-то копейки у пенсионера, который сам жил с детьми в многоквартирном доме сталинской постройки, чуть выше по улице возле стадиона.

На проводы Пера собралось человек двадцать, из которых Пер знал лично, человек семь. Для соблюдения секретности, на всякий случай, друзья решили сказать всем, что Пер уезжает в Благовещенск, будто бы двоюродная тетка позвала его туда на работу, возить в огромных баулах товары из Китая.

Никаких наркотиков на дачу не брали, на шумную вечеринку могла нагрянуть полиция или казаки, а вот алкоголь в этот день лился рекой. Пятилитровая канистра чистого спирта и море пива. Каждый гость приносил с собой по возможности окорочка, китайские куриные сосиски, хлеб. В начале все собрались за столом, накрытым в единственной комнате дома, Славик произнес длинный тост в честь Пера, потом было еще несколько тостов и пожеланий удачи, и просьб не забывать старых друзей, после этого уже подвыпивший народ разбился на несколько групп по интересам. Все переместились на улицу, жарить мясо и пить на свежем воздухе. Конечно свежим этот воздух назвать было трудно, с нефтезавода как обычно сильно несло запахом газа, Пера всегда удивляло как в этом районе постоянно жили люди, впрочем, если хорошенько выпить, то запах газа переставал чувствоваться.

Спустя пару часов на улице громко играла танцевальная музыка, народ веселился и отдыхал, а Пер сидел в одиночестве в доме. В руках одноразовый стаканчик с пивом, рядом одноразовая тарелка с нарезанной, зажаренной до угольков сосиской и пятном засохшего кетчупа и одноразовая ложка. Вся пластиковая посуда уже несколько лет хранилась на даче и называлась одноразовой только по привычке. В доме постоянно никто не жил, и печка за зиму протапливалась лишь несколько раз, и дом хранил еще приятную прохладу. Которую и решил разрушить Пер, немного протопив печь, для поддержания своего грустного настроения.

Смирнов сидел возле открытой дверцы печи и наслаждался видом горящих дров и жара, идущего от них.

Вошла раскрасневшаяся от танцев и спиртного Тома, с большим стаканом пива и устроилась рядом, развернув скрипучий деревянный стул и некоторое время, завороженно смотрела на огонь.

– Перчик ты чего не танцуешь? – ласково улыбнувшись, спросила она – это же твой праздник, все для тебя, а ты грустный тут сидишь, в одиночестве.

– Да что-то не хочется – смущенно пробормотал Пер – да и танцевать то я не умею. – соврал он, вспоминая как молодым не вылезал из ночных клубов.

– Ты Славику ничего не рассказывал? – как бы между делом поинтересовалась девушка.

Пер посмотрел на нее не понимающим взглядом.

– Ну, что я с Сашкой карманником, вчера ушла.

– Нет – усмехнулся он.

– Понимаешь, я очень сильно люблю Славика, он такой – она замялась, подбирая слова – ну неземной какой-то что ли, необычный. Но из-за наркотиков, он, это, ну редко хочет… а я молодая женщина, мне нужно по чаще. – Она не много покраснела, было видно, что она уже достаточно пьяная.

Пер совершенно не хотел слушать такие подробности личной жизни Томы и Славика, и вообще разговаривать на эту тему. Тем более, что у него самого полтора года не было секса и он уже не мог припомнить, когда ему последний раз хотелось, вещества, которые он пускал по венам, делали свое неотвратимое дело, ударив в первую очередь именно по этой части его организма. Его любовь к Томе была больше платонической, а ей нужно было оказывается совсем другое. Пер разозлился, и на нее, и на себя.

– Иди веселись – процедил он сквозь зубы. – а то все выпьют, без тебя.

– Не обижайся – ласково ответила она – я тебя люблю как друга, это же круче. Не нужно сорится и расставаться.

Она встала и погладила парня по голове. – Не рассказывай Славику, пожалуйста, я не хочу его потерять.

– Угу – покивал головой Пер, сжимая кулаки. Несколько мгновений назад, когда она сидела и молча смотрела на огонь, Смирнов очень сильно хотел ее поцеловать, сейчас же ему хотелось ударить по лицу эту прошмандовку.

Тома вышла, а он налил в пустой стаканчик, стоявший тут же на столе, разбавленного спирта, выпил и запил пивом. Это упражнение он повторил несколько раз. И вскоре уже, со всеми наравне, танцевал во дворе под последние попсовые хиты, любовь-морковь и все дела, совершенно забыв и про Тому и про свое, якобы не умение танцевать.

Пер проснулся и чуть приоткрыл глаза, огляделся. Он был дома, что уже было неплохо, голова раскалывалась, во рту, как будто нагадили кошки, слегка подташнивало. Застонав он повернулся на другой бок и увидел улыбающуюся Тому, она протягивала ему стакан воды. Он принял стакан и сделал пару больших глотков, потом вспомнил как вчера также пил спирт и поперхнувшись поставил недопитый стакан на подоконник, снова уронил голову на подушку.

– Ты как? – сочувственно спросила Тома.

– Не очень – искренне ответил он. – Не помню, как дома оказался.

– Мне тоже капец – подал голос Славик со своего дивана – Эх, с такого перепоя, люди обычно идут похмеляться, а я сейчас хотел бы мультики посмотреть по телевизору или передачу про животных. – мечтательно добавил он.

– У вас вчера было в мире животных – засмеялась Тома. – Ритуальные танцы самцов.

– А ты чего такая бодрая и веселая? – спросил Пер.

– Да я уже за пивком с утра сбегала. Хотите?

– Нееет – в голос ответили парни.

Тома снова засмеялась и завалилась на диван к Славику, на ней был тот же зеленый спортивный костюм, что и вчера на даче. Интересно, она вообще переодевалась или хотя бы мылась со вчерашнего вчера? Мелькнуло в голове у Пера, и он представил, как она переодевается, снимает штаны, олимпийку… Он закрыл глаза, вспомнив народную мудрость, о том, что лучший способ победить похмелье – это проспать его. Впервые за долгое время, ему не хотелось уколоться с утра. Может быть так и бросить употребление? Бухать постоянно – с этой мыслью он снова провалился в сон.

Второй раз, Пер проснулся через пару часов, голова болела поменьше, а вот тошнило сильнее, надо срочно поесть, он услышал, как на плитке что-то скворчало, наверняка яичница или картошка. Мочевой пузырь был переполнен, и как бы не хотелось еще поваляться, но придется вставать, одеваться и идти на улицу.

Пока он делал утренние дела и умывался, завтрак был готов. Они расселись вокруг маленького столика и принялись есть прямо из сковородки, яичница с луком казалась бесподобной этим утром.

– Ну что братан, ты готов? – спросил Славик отхлебывая горячий, крепкий, черный чай из треснутой фарфоровой кружки с нарисованными на боку красными ягодками.

Пер вопросительно взглянул на друга, а потом кивнул головой. Точно – подумал он – Сегодня же идти в центр. Ему стало страшно. И он впервые задумался о том, как все произойдет. Есть ли еще его данные в базе и откроется ли калитка, а если не откроется, что делать? Просить полицию его впустить? А если его арестуют? Отказался же отец от жены в свое время, может отказаться и от сына наркомана, может у него вообще уже давно другая семья? Как он вообще его встретит, что скажет? Будет ли рад? А когда узнает, что сын употребляет? Может он вообще, в Москве или еще где, в командировке? Мысли крутились в голове, мешая успокоиться.