Отзывы на книги автора «Даниил Мордовцев»

Вопрос для игры "Брейн-Ринг" на проверку быстроты реакции:
Двадцать первый - Борис Акунин, двадцатый - Валентин Пикуль, девятнадцатый - ???

Да, правильно, Данило Мордовцев! Самый читаемый писатель в девятнадцатом веке, писавший действительно успешные исторические романы!

— Не хотим московского князя! Мы не отчина его! — выделялись отдельные голоса из общего народного рева.
— Мы вольные люди — как и земля стоит!
— Мы Господин Великий Новгород! Москва нам не указ!
— За Коземира хотим за литовского... К черту Москву!
— Не надоть для владыки опасной грамоты от Москвы! Пускай идет на ставленье в Киев.
Никто не смел перечить расходившемуся народу. Посадник, тысяцкие и старосты, люди степенные и богатые, сбившись в кучу под вечевой башней, стояли безмолвно...

Замечательный роман! Роман о трагической истории новгородской вольной земли и поглащении ее Московским княжеством. Речь идет о 1471 годе, когда великий князь Московский Иван Третий объявил войну Новгородской республике.

Мы видим в романе и Марфу Посадницу (Борецкую), выступавшую с основной инициативой неприсоединения к Москве, и избранного архиепископа Феофила, позже знакомимся с Иваном Третьим, с общением между ним и парламентерами, становимся свидетелями сражения на Ильмене, поражения в Шелонской битве, удрученно смотрим на действия псковичей, осознаем бесславный конец Господина Великого Новгорода. В конце видим, как увозят Марфу и вечевой колокол новгородского собрания, символа независимости этой святой земли.

Мордовцев пишет очень увлекательно, применяя различные стилистические приемы. Здесь нет главных и второстепенных героев. То мы находимся на вечевом собрании, то потчуем на пире у Марфы Посадницы, то слушаем вместе с маленьким мальчиком Исачко историю напрямую из уст дедушки-летописца, то мы плывем с парой по Ильменю и видим то, что осталось от ожесточенной битвы, то осматриваем Валаамские скалы, то рассуждаем вместе со звонарем об изменениях в жизни города, то летаем вместе с птицей-вороном, который буквально каркает человеческими словами, пререкая дальнейшую судьбу...

- Что это?.. Это не чернецы... Их лица мертвые... И у бояр мертвые лица, и у Степана Бородатого...
Опять каркнул ворон у самого окна... Что это?.. Он каркает: «Варлам! Варлам!»
Дым, дым... огонь из могилы...
— Господи, помилуй!.. Точно — дым и огнь.
Великий князь затрепетал — первый раз в жизни он почувствовал неодолимый ужас.
— Бросьте! Бросьте! Не копайте! Господи! Помилуй нас... Чудотворче Варлааме! Прости мя, грешнаго...

Диалоги, мысли людей написаны именно тем, привычным для того времени языком, что полностью передает новгородское настроение и ту шестивековую историю существования вече на новгородской земле, такая методика оживляет течение романа.

Я получил огромное наслаждение при чтении Данилы Мордовцева. Не зря он был в свое время очень популярен. Хорошо, что в наше время читатели стали больше интересоваться своей историей, и, благодаря переизданиям известных вещей, мы можем знакомиться с уже признанными ранее мэтрами исторической прозы и понимать, почему мы живем сейчас именно так, именно в такой стране и ситуации.

Опускаясь все ниже и ниже, колокол стал прямо на сани. Толпа бросилась было прощаться с ним, но конники всех отпирали от саней. Не отгоняли одного звонаря — так он был жалок. Даже один татарский конник, видя, как старик, голося и причитая, бегал вокруг саней и то соломки под бока колокола подсовывал, «чтоб ему помягче было», то вытирал его полой своего зипунишка, сжалился над стариной.
— Зачим, бачка, плакал? Он и на Москву зыванить будет — ай-ай хорошо!

Историческая беллетристика Даниила Лукича Мордовцева, написавшего десятки романов и повестей, была одной из самых читаемых в России XIX века.

Так звучит аннотация. А много кто сейчас знает это имя? И произведения, которыми зачитывались двести лет назад? Скажу по себе, имя Данилы Мордовцева я увидела на одной из мемориальных досок в центре нашего Ростова-на-Дону довольно давно. И заинтересовалась, что же это за писатель такой, которого к стыду своему не знала ни ведала. И с удивлением обнаружила, что это мало того что человек с богатым литературным наследием и как сейчас бы сказали высокими рейтингами чтения, так и родился он не так далеко, на территории тогдашнего войска Донского. Так и решилась, что нужно бы прочесть. Писал он в основном исторические романы, выбрала такой описываемый эпизод, о котором знаю немного, им оказался этот самый "Господин Великий Новгород".

Прошлое мы постигаем настолько, насколько его чувствуем, — одних знаний тут недостаточно. И если труды научные, написанные Мордовцевым в свете демократических настроений современной ему интеллигенции, исследовали политические движения прошлого, то его историческая беллетристика родилась из желания понять чувства того времени.

так красиво написано в предисловии к роману, и я полностью согласна с такой интерпретацией. Выбрав эту книгу, я думала, что то будет что-то объемное, монументальное, ну вроде "Петра Первого" А.Толстого. Оказалось вопреки моим предположениям, что это небольшого объема книга о живых людях, не смотря на старорежимный язык общения которых, вполне понятных и сейчас. Личности по большей части исторические, события - тоже, но оживление персонажей у автора проходит прекрасно. По ходу чтению думалось, что очутись там я по-настоящему - ни слова бы не поняла из их русского языка, вот сто процентов. Спасибо автору, что не углублялся в аутентичность настолько. Но увидеть, что думали, чем жили, что за душой и в душе у жителей Руси того периода удается и тем впечатляет. Некоторые вещи, описанные так обыденно, позволяют прочувствовать и жестокость времени (один диалог дочки и матери после разорения их дома чего стоит), и сословные различия, и отношение к свободе (как свободе слова, так и свободе от"осподина"), религии, вере в целом - все как на ладони. Кстати интересно также видеть вплетенные в живой рассказ те сухие знания о быте тех лет: например, это касается имен. Время диктовало свои особенности имен, и наряду с христианскими, типа Марфы, Димитрия, в обиходе были такие интересные как Упадыш, Горислава, Остромира. Последняя, кстати, очень драматичный образ, трогательный в своей беззащитности. Сама Марфа-посадница в интерпретации Мордовцева мне не понравилась, в ней нет основательности, она далеко не столп общества, а просто удачно вышедшая замуж избалованная тетка, эгоистичная и амбициозная не по делам и возможностям - ну чисто старуха из сказки о рыбаке и рыбке. В общем довольно интересное знакомств получилось и настоящий экскурс в драматичные события последних дней новгородской вольницы.

В истории России XVII век - тяжелое время, недаром он прозван "бунташным". Здесь и смута, и интервенция, и всевозможные восстания и бунты: "соляной", "медный", восстание Степана Разина и раскол, вызванный церковной реформой. В религиозных преобразованиях принято обвинять патриарха Никона, когда, на самом деле, реформа носила политический характер нужна была царю Алексею Михайловичу. Сам же Никон в последние годы жизни признавал неправоту реформ. Мордовцев же причиной раскола назвал типографский станок, когда для массового печатания книг нужна была правка и единый образец, ведь в писаных книгах встречались ошибки. Но Мордовцев не упоминает о том, что правились книги не по старым образцам, а по новым греческим изданиям, печатаемых а Риме и Флоренции униатами. И сами греки признавали ошибки в новых книгах.
Из романа видно, что Мордовцев считает поборников старины фанатиками, цепляющимися за один лишь обряд. Но ведь народ свято хранил свою веру, несмотря на все войны и нашествия, столько великих святых на нашей земле просияло, а тут вдруг говорят, что их отцы и деды верили "неправильно". Но так же видно уважение и восхищение Мордовцева стойкостью подвижников, отстаивающих старую веру: протопопом Аввакумом, хоть и частенько в книге он назван фанатиком, боярыней Морозовой, княгиней Уросовой и другими. На счет Аввакума у меня возникли некоторые вопросы: впервые он упомянут в момент его встречи с Морозовой, и Мордовцев называет его стариком, хотя Аввакуму всего немного за сорок, ну и плюс перенессенные страдания старят, но во время суда Аввакум говорит:

Шестьдесят лет думаю об одном: о венце мученическом

Почему шестьдесят? Это Мордовцев с датами ошибся?
Читая, нужно помнить, что это все-таки роман. И герои наделены автором мыслями и чувствами, которые не обязательно совпадают с теми, что были на самом деле. Мне, например, показался несколько сомнительным эпизод с Никоном и паломницей.
Автор частенько сопоставляет образы Аввакума и Никона, сравнивая их судьбы

Неудивительно отчасти и то, что он так измельчал в изгнании... Стальная воля Аввакума поддерживалась борьбой и настоящим подвигом мученичества, его рука тянулась за венцом мученика... А Никону и бороться было не с кем, кроме как с кирилловскою братьею из-за грибов, да рыбы, да хмеля...

Когда читаешь историческую научную литературу, пытки и казни представляются не так ярко. Со слезами я читала над мучениями боровских узниц. В романе ярко представлены характеры монахини Иулиании и Марии Даниловой, о которых я мало что знала.
Интересны и упомянутые факты о жизни царя, например, купание провинившихся стольников в пруду, и как по примеру отца, маленький Петр топил котят и щенков- оторопь берет.
В итоге открыт путь дальнейшим реформам Петра, полностью изменившим жизнь страны. Сложно судить, что было бы, а что нет, пойди история по-другому руслу. Что произошло, то произошло. Но память последствия этих событий еще долго будут иметь отголоски. Гонения на староверов продолжатся вплоть до XX века, когда будет совсем небольшой "золотой век" в истории старообрядческой церкви (с 1905 по 1917 годы). Ну а потом совсем другая история...

В своей книге Даниил Мордовцев не просто рассказывает о расколе XVII века в русской православной церкви, а стремится показать всю бессмысленность тех событий. Автор не принимает ничью сторону, называя последователей Аввакума фанатиками, а все, что творили с ними "безумием века". Соглашаясь с автором и недоумевая "как такое вообще возможно", очередной раз ловлю себя на мысли, что о тех временах далеких и жестоких, сужу с позиций современного человека.

Несколько веков богослужебные книги переписывались от руки, в результате допускались ошибки, требовалось привести тексты в соответствие с оригиналом. И патриарх Никон и его последующие противники сходились во мнении, что книги и молитвословия требуют правки, но расходились в одном: Никон предлагал за основу брать греческие книги, другие, как например, протопоп Аввакум- старорусские тексты. При этом каждый был искренне уверен в своей правоте, считал, что несет благо для своего народа, и в своих убеждениях решил идти до конца. Понятное дело, Никону, которого сам царь на коленях умолял быть патриархом, убедить в своем мнении Алексея Михайловича было проще, чем сторонникам старых обрядов. Сейчас многие историки считают, что причины принятия государем никоновских реформ, носили политический, а не религиозный характер. Как бы там ни было, но реформа XVII века вскрыла проблемы в церкви - форме придавалось огромное значение, гораздо большее, чем смыслу, сути христианской веры.

Начинаются события в романе с конца 1665 года, когда реформа уже шла полным ходом, а поссорившийся с царем Никон и добровольно заточивший себя в Воскресенском Новоиерусалимском монастыре, приезжает в Москву. Он-то рассчитывал, что царь будет упрашивать его вернуться и остаться в городе, но Тишайший проявил небывалую стойкость в этом вопросе и решил назначить над самовольным патриархом Вселенский суд. Примерно в это же время возвращается из ссылки ярый противник Никона протопоп Аввакум. Зная, что патриарх в опале, он очень надеется, что все вернется на круги своя и новшества будут забыты. Аввакум встречается со своей духовной дочерью боярыней Морозовой, знаковой фигурой в деле раскола церкви и не менее известной, чем сам протопоп.

Не приняли реформу и монахи Соловецкого монастыря, но об этом Мордовцев рассказывает лишь вскользь, не касаясь почти восьмилетней осады и дальнейшей расправы над иноками. Автор сосредотачивает внимание на судьбе Никона и Аввакума после 1666 года, когда и тот, и другой решением Собора, с разницей в несколько месяцев, были лишены сана. Оба были отправлены в ссылку, но места и условия содержания весьма разнились. Рассказывая о бывшем протопопе писатель использует его собственные труды Житие протопопа Аввакума, им самим написанное и другие, которые тот написал, находясь четырнадцать лет в земляной тюрьме и скованный цепями. Не смотря на все тяготы и невыносимые условия содержания, Аввакум пережил своего злейшего врага почти на год. Поражает и то, как отстаивали свои убеждения женщины, боярыни Морозова и Урусова.

Язык писателя не назовешь высокохудожественным и изысканным. Стилизация старославянской речи не только в диалогах героев, но и весть текст изобилует устаревшими словами. Читать было интересно, но и сложно. Вызвали сомнение некоторые художественные вариации автора, если так можно сказать, лирические отступления. То он пытается намекать, что Морозова испытывала к Аввакуму нечто большее, чем восхищение чада перед своим духовником, то пишет о любви Дарьи Долгоруковой, вдовы гетмана Брюховецкого, к Мазепе, то рассказывает, как царевна Софья бегала на свидания к Голицыну, а патриарха Никона уже откровенно обличает в совращении одержимой. Все эти вкрапления показались лишними.

В самом начале реформ большинство приняло нововведения не столько из-за своих убеждений, сколько из-за страха наказания, но те испытания, что выпали на долю Аввакума, Морозовой и ее сестры, их борьба до конца, вдохновила других. Сожжение Аввакума, смерть женщин и дальнейшее преследование людей старой веры побудило тех уходить на Север, в Сибирь, селиться в местах подальше от Москвы.

Прошло уже много лет, а раскол и ныне там. Патриарх Алексий II назвал его "незаживающей раной на теле православной церкви". По-прежнему старообрядцы считают свою веру истинной, а православные называют их законниками, привязавшимися к форме.

Интересная книга, хотя, признаться, особенности языка (обусловленного материалом) затрудняют чтение. Д.Мордовцев удивительно ярко показал картину русской истории на срезе в тот ее драматический момент (впрочем, когда в истории момент не драматичен?), когда произошел раскол русской церкви. И мне понравилось, что он как-то человечно показал главных героев начала этого раскола: Никона и Аввакума, а также близких к ним людей, которые также вошли в историю. Автор не навязывает своего мнения о том, кто же из них прав (а за решение этого вопроса люди расплачивались жизнями, страшными муками!). Он просто позволяет взглянуть на основных действующих лиц, рассказывая, какие они – сподвижники и велики люди в вопросах веры, верности своей идее – и одновременно мелочные, фанатичные, злобные, деспотичные, красующиеся своей ролью... Но они все равно вызывают уважение, невольное почитание, потому что это действительно удивительные люди, готовые за свою идею, за свою веру претерпеть буквально все. И вопрос здесь не в том, кто прав, за что действительно стоило терпеть такие муки, какие достались на долю Аввакума, Морозовой, Урусовой... Вопрос в том, что каждый из них – единственный в своем роде человек, и повторить их путь ради идеи мало кто способен (и хочется думать, что это не нужно, не потребуется ни ради какой идеи!).

Когда вынули из «хомута» Морозову, то вывихнутые из суставов и еще не вправленные руки ее с широкими рукавами белой срочки представляли подобие распростертых и запрокинутых назад крыльев…
Урусова и Акинфеюшка упали перед нею на колени и подняли руки, на молитву…
— Матушка! Ангел! Ангел сущий во плоти…
— И крылышки… точно ангел… ах!
— Крыле, яко голубине… матушка! Сестрица!
Но палачи поспешили превратить крылатого ангела в плачущую женщину…

Дальше...

Я воздержусь от того, чтобы высказывать свое мнение, кто прав, а кто нет ¬ – это вопрос не моей компетенции, а героев драмы я увидела в интерпретации автора книги (то есть все равно какие-то акценты, хоть и не общая оценка) были мною восприняты. Я только хочу отметить (скорее для себя) ряд вопросов и тем, которые не оставили меня равнодушной:
– Положение женщины в Москве (например) в сравнении с положением украинских девушек и женщин. Это, мне кажется, одна из причин фанатичности Морозовой – нерастраченный жизненный огонь молодой и деятельной, умной женщины, практически похороненной заживо в теремах (она хоть ко дворцу могла ездить, а тысячи других, безвестных?).
– Отношение между мужчинами и женщинами: сам не понял/не знает чего-то, может быть, не прав, – но будет лупить смертным боем бабу, чтобы просто покорилась... Она же по определению глупа! Интересно, что бабы-то «глупые» без мужиков дом все-таки вели (хотя им их этого дома носу нельзя было показать буквально!), а вот мужику всегда нужна была помощница (я про то время, не про современность! Знаю, что мужчины вполне самостоятельны и вообще все без всех могут прожить в принципе в наше время – только надо ли?).
– развитие, новшества, прогресс привели к какому-то странному искажению, уничтожению, ломанию старых традиций и обычаев. Вроде новое, хорошее – а получилась такая вот трагедия на века для многих... И страшно, что люди гибли, которым просто вера нужна была, и не было им дела до казуистики ученых умов... Тот, в кого они все верили – не все ли равно ему, КАК свершаются обряды и т.п.?...

Я буду перечитывать эту книгу однозначно. Мордовцев буквально обрушил на мое сознание всю мощь незаурядных образов Никона, Аввакума, Морозовой и близких, преданных им людей – это невозможно осознать, осмыслить сразу. И я рада, что теперь картина самого начала раскола как-то органично живет в моем сознании (книга во многом основывается на реальных исторических фактах, зафиксированных документам).

P.S. Ряд мыслей не рискну доверить интернету – они сырые, еще очень шаткие, не приведенные к единому знаменателю, так сказать, – боюсь невольно кого-то обидеть в вопросах религии или еще каких-либо. Если выше в тексте есть что-то, что покажется вам оскорблением – это непреднамеренно, отнесите к моему еще не сформировавшемуся окончательно отношению к тексту, к неловко выраженной мысли.

Считаю, что люди должны и могут договариваться – всегда!
А не пытать и не жечь друг друга...

Тема вольного Новгорода с его собственным укладом и традициями самоуправления - очень популярный сюжет, к которому обращалось много отечественных писателей в прошлые века и еще сколько используют эту тему в будущем. Мордовцев берет сюжет падения Новгородской вольницы с разгромом новгородского войска на реке Шеломе и увозом знаменитого вечевого колокола.

Пишет Мордовцев очень живо и ярко, что некоторые детали теперь точно будут всплывать каждый раз при упоминании этого исторического эпизода. Марфа Борецкая описана хорошо, с элементом драмы и легкого надрыва. За ее спиной кроется интересная история, но Мордовцев не уделяет ей все время, давая место другим персонажам, вроде старичка, бившего в колокол и его ворона.

Конечно, не стоит безоговорочно полагаться на автора в вопросе исторической точности, ведь историческая канва - лишь фон, на котором разворачиваются и личные людские трагедии, описываются характеры и личности. Книга получилась яркая, для любителей исторических романов - самое то.

Не могу не вспомнить, что на эту же тему писал другой писатель - Иван Наживин. "Кремль" - вторая книга его цикла про церковь и государство, освещающая немного вопрос с Новгородом и личность Ивана III.

К книге «Великий раскол» я приступила, желая, как раз, прочитать о том самом, о времени раскола в русском православии, и с этой задачей книга вполне справилась. Действие идет неторопливо, обстоятельно, но и не затянуто. Добротная беллетристика, основанная на историческом материале. Мордовцев изучал источники, собирал данные, имел историческое образование.
Ключевые фигуры повествования: Никон, Аввакум, Морозова, но также и царь Алексей Михайлович, и его дочь царевна Софья.
Интересно было узнать продолжение популярной поговорки «попытка не пытка, а спрос не кнут».
Немного затрудняет восприятие речь того времени, которая вкладывается в уста персонажей, но постепенно к ней привыкаешь, и уже в жизни звучит дико для несведущих «паки», «егда», «есмь», и т.д.

- Таже ин начальник во ино врем на мя рассвирепел. Прибежал ко мне в дом, бил меня и у руки отгрыз персты, яко пес, зубами. И егда наполнилась гортань его крови, тогда ругу мою испустил из зубов своих и, покиня меня, пошел в дом свой. Аз же, поблагодаря Бога, завертев ругу платом, пошел к вечерне. И егда шел путем, наскочил на меня он же паки с двемя малыми пищалями и близ меня быв, запалил из пистоли, и Божиею волею порох на полке пыхнул, а пищаль не стрелили. Он же бросил ее на землю, и из-за другия паки запалил также, и Божия воля училинила также: и та пищаль не стрелила. Аз, прилежно идучи, молюсь Богу, единою рукою осенил его и поклонился ему. Он меня лает, а я ему рек: «Благодать во устнех твоих, Иван Родионович, д будет!» Посем двор у меня отнял и меня выбил, все ограбя, и на дорогу хлеба не дал.

А уж какие слухи тогда ходили, просто прелесть:

Говорили, что будто бы из ссылки воротили и Никона и Аввакума, что Никона будто бы за двоеперстие и за «аллилуйю-матушку» Бог совсем превратил в зверя Навуходоносора; что зверь этот ест мясо и стреляет из пищали по чертям; другие сказывали, что Бог превратил его в птицу баклана и что когда баклан этот стал ловить в Пустозерске рыбу, то Аввакум застрелил его из пищали, и оказалось, что это не баклан, а сам Никонишко-еретик, только оброс бакланьими перьями, а ноги у него, у беса, петушьи, и что этого баклана будут в Кремле жечь в срубе.

Как замена историческому исследованию конечно нельзя книгу рассматривать, все-таки это художественное произведение, зато читается легче. И люди как живые, сопереживаешь им и их проблемы волнуют.

В сборник вошли следующие исторические произведения Даниила Мордовцева:
Повесть «Сидение раскольников в Соловках» была написана в 1880 году. Она посвящена осаде стрельцами Соловецкого монастыря в 1674-1676 годах. Причина осады отказ монахов Соловецкого монастыря принять церковные реформы патриарха Никона, но это официальная версия, а что было на самом деле можно только догадываться. Возможно, что основной причиной было желание уничтожить библиотеку Соловецкого монастыря.
Книга написана хорошим литературным языком, читать было легко и даже интересно. Много в книге место уделено природе Белого моря и простым людям. Простые люди представлены в повести очень широко, и хоть они находятся в противостоянии к друг другу, тем не менее относятся с большим уважением к так называемым «врагам» и простые стрельцы не понимают зачем они осаждают монастырь. Да и похоже, что и сам Даниил Мордовцев не очень верил в официальную версию осады.
Роман «Державный плотник» написан в 1895 году. Рассказывает о Петре первом, как он решил основать город Санкт-Петербург с 1700 по 1703 год. В роман попали сражение под Нарвой и взятие Нотебурга и заканчивается роман основанием Санкт-Петербурга в 1703 году, что согнали большое количество людей и начали производить земляные работы. Вот тут и задумаешься , как можно было построить такой громадный каменный город при помощи лопат, а вот откопать вполне реально.
Роман буквально пропитан уважением Даниила Мордовцева к личности Петра первого, он восхваляет его всегда и везде и чтобы он не сделал все гениально, даже бегство из под Нарвы и то не бегство, а отъехал по делам, а вот царевич Алексей у него слегка разочаровывает Петра первого и он уже почти в открытую мечтает о другом сыне. Марта Скавронская тоже показана в романе только с положительной стороны и намек становится понятным, законная жена в монастырь, а Марту на престол.
В общем роман не плохо читается и по своему интересен, только выводы наверное из него каждый сделает свои. Создалось впечатление, что роман заказ императорской семьей.
Повесть «Наносная беда» была написана в 1879 году, она рассказывает о том, как началась и протекала чума в Москве в 1770-1772 годах.
Довольно интересная книга, в которой Даниил Мордовцев привел большое количество страшных картин смерти людей от чумы. Много внимания он уделил и тому, как власти пытались бороться с болезнью и как на все реагировал простой народ.
Не понятно только было из книги, что сделали власти, что чума пошла на спад или
она сама пошла на спад.
Небольшой рассказ «Видение в публичной библиотеке» был написан в 1884 году. Что приснилось превосходительству в библиотеке из времен Екатерины второй.

В романе взаимоотношения царя Петра I и гетмана Мазепы не показаны. Здесь два героя действуют параллельно, не пересекаясь до конца книги, даже во время Полтавской битвы.
Петр I показан как деятельный политик, расширяющий границы России, поднимающий её международный авторитет.
Мазепа показан не как политический и военный деятель, а просто как влюблённый в молоденькую девушку старик, потерявший разум от любовной страсти. Причина перехода его на сторону короля Карла XII почти не отражена.
Для современников автора романа, может быть, книга и была интересна. Но сейчас в XXI веке, когда имеется много информации о войне со Швецией и о предательстве Мазепы, роман очень прост для чтения.

Автор романа Даниил Лукич Мордовцев, уроженец Области Войска Донского, родился в семье казака (правильнее было бы - козак, т.к. в романе именно так автор использует это название для малороссийских жителей) выходца из одной из станиц Запорожья. Отец Даниила Мордовцева, Лука Андреевич, принадлежал к старинному козацкому роду. Даниил Мордовцев хорошо знал жизнь жителей Малороссии, которых он описывает в романе с большой любовью. Это подчеркивается описанием быта, характеров и внешнего вида героев, а также удачным применением диалогов некоторых героев романа на малороссийском языке.
Можно отметить, что малороссийский язык в романе издания 2016 года отличается от малороссийского языка книги издания 1880 года. Редакторы изменили отдельные слова в сторону их современной русификации, что сделало содержание фраз более бедным.

Абсолютно случайно попалась на глаза, но поразительно вовремя. За месяц до нее прослушал Акунина "Между Азией и Европой", так что сюрпризов от сюжета не ожидалось. Но после прочтения остается какая-то недосказанность, попробую пояснить, что я имею ввиду.
Заявленное потребное отношение власть имущих к простому люду наверняка было куда более красочным и явным в голове автора (да и на самом деле), но в книге не дотягивает. Насколько я могу судить, отношение к простым смертным тогдашнего времени мало отличалось от нынешнего, в книге эти примеры описываются, но совсем вскользь, неглубоко. Пару раз Ивана III величают через его памятного внука, поэтому, у меня нет сомнений, основной канвой повествования, помимо воссоздания исторической целостности, является раскрытие именно этих манипуляций. Да и не нашлось более глубоких причин для Марфы Борецкой, а по всем другим источникам она не кажется настолько прямой и не очень дальновидной, какой предстает на страницах этой книги.
Сумбурно очень выражаю непонимание, очень похоже, что мне не хватило несколько глав в середине книги, между описаниями двух больших сражений, в которых бы рассказали про существование Новгорода в эти дни, вече, посадник, как, кто и куда. А, возможно, я неосознанно сравниваю с описанием Акунина, не отдавая себе отчета в том, что стили и цели абсолютно разные.

Да, и стиль изложения действительно воспроизводит события далеких времен, но, сдается мне, отпугивает многих современных читателей банальной сложностью восприятия.