Большое окно, из которого она только что выглядывала, разбилось вдребезги, разнося тысячи мелких осколков по всей комнате. Диана взвизгнула и инстинктивно бросилась на пол, спрятавшись за диван и прикрыв голову руками. За окном вновь раздались сирены полицейских машин, гул и крики прохожих. Прогремела очередь выстрелов, перемешиваясь с остальной какофонией звуков; это происходит совсем рядом с ней, совсем рядом с… ее дочерью.

Малышка проснулась и заплакала, заставив Диану подняться на ноги и побежать в сторону кроватки, возле которой лежали осколки стекла. Сердце ушло в пятки, когда она на мгновение представила, как десятки таких же осколков упали на маленькое личико ее дочери. Взволнованная мать подбежала к кроватке и заплакала от счастья. Младенец лишь протяжно кричал, покраснев. Никогда еще плач ее малышки не был там приятен ее ушам. Диана взяла Сашу на руки и начала ее укачивать, пытаясь успокоить нежными словами вперемешку с рыданием.

– Все хорошо, моя дорогая, все хорошо, мамочка тут, с тобой. – Слезы градом текли из ее глаз, никогда она еще не была напугана так, как сейчас.

Телевизор продолжал вещать, но Диана не слышала, что говорил диктор. Она была в шоке, который за несколько секунд парализовал ее тело и разум, заставив не шевелиться и стоять в центре комнаты.

Когда оцепенение отпустило ее, она зашла в соседнюю комнату, где аккуратно положила дочку на кровать. Малышка по-прежнему продолжала плакать, но уже чуть тише, и это немного успокоило Диану.

– Полежи здесь, солнышко. – Она гладила дочь тыльной стороной ладони, пытаясь успокоить. – Мамочке нужно узнать, что здесь происходит.

Как только Саша почти перестала плакать, Диана вышла из комнаты, и первой мыслью, посетившей ее, было набрать номер полицейских. Она взяла трубку телефона, начала набирать номер, пару раз промахнулась от волнения, но все же справилась.

– Все наши операторы заняты. – Услышала монотонный голос Диана. – Пожалуйста, дождитесь ответа оператора или…

Диана сбросила вызов, вновь набрала номер – тот же голос, те же слова.

Послышались новые выстрелы, новые неразборчивые крики людей. Диана стояла прямо напротив разбитого окна, закрытого темными шторами, и боялась даже представить, что там происходит. Она чувствовала себя беспомощной и злилась на свою трусость. Она обратила внимание, что в телевизоре, где несколько минут назад ведущий делал объявление, – пустота. Виднелась спинка стула на синем фоне с логотипом телеканала; край стола, возле которого раньше сидели ведущие, и хаотично разбросанные бумаги на нем. Должно быть, пока она успокаивала малышку, что-то произошло в прямом эфире, что-то, заставившее телеведущего покинуть свой пост; камеры по-прежнему были включены, показывая синий задник.

Но почему же операторы не отключили камеры?

Леша. Ей срочно нужен был ее муж.

Вдруг сейчас он в беде? Почему он до сих пор не позвонил? С ним все в порядке…?

Она нашла мобильный на журнальном столике, нашла его в списке контактов, попыталась позвонить, но в очередной раз ей ответили:

– Все линии перегружены…

Она набрала номер еще раз, и еще раз, и еще…

– Все линии перегружены…

Она подбежала к дверям, убедилась, что они заперты. На всякий случай подставила тумбочку для обуви, хоть и сама осознавала, – это не поможет, если дверь проломят и ворвется… что ворвется? Она даже не понимала, с чем может иметь дело. Боялась представить. Единственная ее мысль была о Саше и о ее безопасности, забота о которой целиком и полностью сейчас лежала только на ее плечах.

Двери заперты, окна закрыты за исключением одного, которое теперь было разбито вдребезги. Диана направилась прямо к нему, надеясь придвинуть хотя бы книжную полку в попытке отгородиться от невидимой угрозы, но дойдя до книжной полки, стоящей совсем рядом с окном, она почувствовала, как любопытство заиграло в ней, словно в маленьком мальчишке, увидевшем загадочную пещеру. Она вытянула руку, слегка отодвинула штору и…

Словно по мановению волшебной палочки увиденное ею за окно минут пять назад изменилось почти до неузнаваемости за исключением одного – труп молодого парня все еще лежал на тротуаре, свесив свою правую руку с бордюра, будто прося милостыню. Теперь к нему добавилось еще четыре тела, лежащие в разных позах кто на дороге, кто на бордюре. Под ними лужи крови, блестящие на ярком солнце. В булочной через дорогу виднелись языки пламени, и не было слышно ни сирен пожарных, ни воя скорой помощи. Прямо возле дома Дианы в фонарный столб врезался полицейский автомобиль, капот которого выглядел словно мятый платок. Из радиатора шел дым, ясно давая понять, что авария случилась совсем недавно. На треснувшем лобовом стекле Диана заметила несколько дыр от пуль. Ох, если бы не этот фонарный столб, – думала она, – машина влетела бы прямо в наш дом…

Если на нашей маленькой улице на окраине происходит такой кошмар, то что сейчас происходит с городом? С нашим ОГРОМНЫМ городом?

Диана заметила, как из окна полицейской машины высунулась дрожащая рука, испачканная в крови до самого локтя. Пальцы согнулись, словно держа невидимый мячик для тенниса. Тяжелые вдохи, кряхтение, звон стекла.

– П-п-помогите, – раздался хрипловатый голос из машины.

Диана ощутила прикосновение тысячи маленьких иголок, парализовавшие ее на короткий срок. Она заставила себя сдвинуться с места и аккуратно перелезть через подоконник, стараясь не задеть заостренные куски стекла, торчащие как копья из нижней рамы. На ней был светло-синий домашний махровый халат с фиолетовой лентой на поясе. Подойдя к машине, она потеряла дар речи: подобное зрелище она видела раньше разве что в кино.

Человек на месте водителя был все еще жив. Его окровавленные пальцы почти касались ее халата. Один его глаз закрыл огромный синяк, отчего он, наверное, мало что видел: рот был полуоткрыт, а язык внутри делал короткие движения вверх-вниз, словно пытаясь что-то сказать. Полицейская форма на человеке была почти незаметна, потому что тело его придавило к сиденью так, что была видна лишь голова и половина груди. Диана не сразу заметила второго пассажира на переднем сиденье, чья голова была откинута назад. На его лбу виднелось огромное красное пятно, и, присмотревшись внимательно, она разглядела куски плоти – он был явно мертв.

– П-помогите, п-пожалуйста… – почти шепотом произнес водитель.

От увиденного Диану вновь чуть не стошнило, однако она постаралась держать себя в руках, так как от ее действий сейчас зависела жизнь человека. Она уже развернулась в сторону дома с мыслью набрать номер полиции или скорой, но вспомнила, чем закончились последние несколько попыток. Она оглянулась по сторонам, в надежде найти хоть кого-нибудь, но увидела только парочку пробегающих вдали фигур. Улица словно вымерла вместе со всеми ее жителями, оставив лишь несколько трупов на дороге. Кто убил этих людей, для Дианы до сих пор оставалось загадкой.

Водитель продолжал всхлипывать, из его глаз текли слезы, смешиваясь с кровью на его щеках. Он по-прежнему пытался коснуться ее махрового халата.

– Да, да, я сейчас, сейчас вытащу… – сказала Диана и взялась за ручку дверцы. Она потянула ее изо всех сил, но что-то не дало ей открыться. Она пробовала еще и еще, каждый раз напрягая мышцы все сильнее и сильнее, но результат оставался один – дверца отказывалась поддаваться.

Лёшенька, дорогой, где ты, когда ты так нужен?!

Поняв, что дверцу ей не открыть, Диана просунулась в окошко, взяв полицейского за подмышки. Он судорожно касался пальцами ее халата, пачкая его кровью и сжимая в кулаке махровую ткань ее халата. Диана потянула изо всех сил тело на себя, но все, чего она добилась – это болезненный крик, раздавшийся на всю улицу.

– Я… я… – бормотал полицейский.

– Я попробую еще раз, держитесь крепче, – сказала она и предприняла вторую попытку, но в тот самый момент другой человек, сидевший на месте пассажира, чья голова была проломлена чуть ли не до самого мозга, – повернул голову в ее сторону. Из его глаз сочилась кровь, зубы были оскалены.

Диана почувствовала, как полицейский крепче ухватился за ее халат. Пальцы вцепились как тиски, глаза его стали стеклянными, расширились и выражали какой-то первобытный страх. Он открыл рот, чтобы что-то сказать, но у него выходили лишь бессвязные звуки.

Человек на пассажирском сиденье всхлипнул, затем зарычал; заметив Диану и водителя, он издал странный звук, похожий на безумный крик. Его глаза, залитые кровью, напоминали очки нелепой формы без оправы. Он кинулся прямо на водителя, вцепившись своими зубами в его правое плечо. Раздался крик, и слюна вперемешку с кровью брызнула на остатки лобового стекла.

– Отпустите меня! – кричала Диана водителю, который по-прежнему не ослаблял хватку своей левой руки, продолжая кричать, пока его, в буквальном смысле, ел его напарник. Капли крови оросили обивку сиденья, руль, стекло, весь салон. Человек продолжало жрать полицейского, постепенно передвигаясь к шее. Диана принялась бить кулаками по крепкой руке, но для полицейского, который уже впал в предсмертную агонию, эти удары были как удары маленького ребенка по сравнению с тем, что с ним делал его уже бывший напарник – хватка оставалась стальной и обладала той самый ужасной силой, когда человек, чувствуя, что смерть неизбежна, теряет голову и пытается сделать все, чтобы отсрочить неизбежное.

К несчастью Дианы, позади нее раздался еще один «вопль-крик», который она услышала, продолжая колотить по руке. В центре у дороги она краем глаза заметила фигуру молодой девушки и узнала в ней дочь своих соседей, семьи Медведевых. Девушка стояла, не шевелясь, и смотрела на сопротивляющуюся Диану.

– Лиза, помоги мне! – крикнула Диана.

Лиза услышала мольбу о помощи и побежала вперед, но только не для того, чтобы помочь: чтобы убить. Диана поняла это сразу, как только луч солнца осветил лицо юной девушки, залитое кровью. И глаза, Господи, ее глаза были такими же, как и у этого человека, что медленно убивал сейчас ее пленителя. Теперь времени не оставалось вовсе; смерть подбиралась к ней с двух сторон, и Диана Леонова, натерпевшись за эти полчаса столько ужаса, сколько не происходило с ней за всю ее жизнь, начала понимать, что это ее конец. Но вдруг раздался плач. Это была ее дочь Саша. Крики исходил из ее детской комнаты. Диана была в таком шоке все это время, что совсем забыла о своей малютке, которая лежала эти минуты совсем одна. Материнский инстинкт пробудился в матери подобно второму дыханию у спортсменов. Она заметила жетон на груди полицейского, резким движением сорвала его с рубахи, оставив большую дырку, из-под которого виднелся белый островок майки, и острием жетона начала бить по руке полицейского, пачкая свои руки новой порцией крови. Брызги разлетались по рукам, по шее и почти доставали лица, пока хватка полицейского наконец на ослабла, и Диане удалось отскочить от машины, все еще крепко держа окровавленный треугольный жетон в руке.

Быстро приближающиеся шаги слышались все отчетливее и отчетливее: Лиза, дочь ее соседей, была уже совсем рядом, их разделяли считанные метры. Диана забежала в дом через окно, поранила правую ногу о стекло, но даже не почувствовала боли, потому что плач ее ребенка, что она вынашивала девять месяцев внутри себя, придавал ей огромную силу.

Диана уже была в гостиной своего дома аккурат в тот момент, когда соседская девочка ворвалась туда же, выбив остатки стекла, уцелевшие на нижней раме. Она всхлипывала и рычала, смотрела бешеными красными глазами на беззащитную Диану, двадцатипятилетнюю девушку, чья жизнь еще только-только началась.

Рывком Диана бросилась в сторону комнаты, где плакала ее малютка, надеясь на то, что успеет закрыть дверь комнаты до того, как хотя бы одна часть тела Лизы, будь то рука или что-то еще, окажется внутри.

Диана уже забежала внутрь комнаты, увидела маленькое розовое личико, синюю распашонку с зелеными динозавриками и двигающиеся из стороны в сторону маленькие ручонки. Диана схватилась за ручку двери, потянула ее на себя, но сил не хватило. Хрупкая, как это казалось Диане раньше, девушка набросилась на нее сзади, уложив на живот с такой силой, что позвоночник хрустнул. Диана уже чувствовала горячее дыхание на своей шее, когда раздался оглушительный хлопок, отразившийся звонким эхом от стен комнаты.

Диана ощутила, как хрупкое тело Лизы упало на ее спину, а затем скатилось в сторону, словно мешок с картошкой. Ее голова, а точнее то что от нее осталось, превратилось в месиво из плоти и мозгов, разлетевшееся по всей комнате, попавшее и на нее, и на маленькую Сашу.

Алексей подошел к жене, посмотрел на ее лицо и судорожно принялся вытирать его влажной салфеткой, вытянутого из кармана. Диана смотрела на него стеклянными глазами, в ее голове было тысяча вопросов, но она не могла выдавить из себя ни словечка.

– Кровь не попала в рот? – спросил Алексей. Было заметно как к его глазам подступают слезы. Диана не ответила, она лишь смотрела на мужа, не отводя взгляда.

– Дина! – более настойчиво крикнул Алексей, встряхнув ее.

– Нет, не думаю, не попала…

– Так попала или нет? Говори!

– Не попала, правда не попала.

Он закончил вытирать ей лицо и крепко обнял, буквально на несколько секунд, а затем бросился к Саше, которая так и не перестала плакать и кричать. Он посмотрел на свою дочь, и слезы градом полились по его щекам, и не было понятно – то были слезы горя или радости.