2.ГОЛОДНЫЙ БУНТ

Всё клонилось к бесславной погибели. Сдаться – значит подвергнуться изуверским пыткам. И увидеть, как всю семью жестоко разделывают на куски. Хорошо, что отец понимал хотя бы это. Поэтому на присланное гонцом требование Эрна сдаться без боя последовал ответ отрицательный. Командир Орманд, помнится, с облегчением выдохнул – он думал, что Некрас легко сдаст поместье смердам. А так у командира появилась возможность умереть в бою, как и полагалось истинному воину, чьи лучшие годы миновали.

На стенах родового имения тогда осталось только тридцать четыре дружинника. Бунтующих крестьян, со слов разведчиков, было не меньше пяти сотен. Положение дел прескверное.

Камил тогда почувствовал, насколько близко подобралась смерть. Его охватывало незнакомое и непривычное чувство безнадёжности. Было ведь очевидно, что дружинники не справятся с такой большой армией…

Командир Орманд всё это время готовился к самому худшему – и не прогадал. Старый волк знал, к чему же всё клонится. Он, как мог, поддерживал дисциплину и тренировал солдат. Некрас постоянно сокращал дружину, но оставил за Ормандом возможность выбирать, кого изгонять. Поэтому остались самые опытные и преданные люди, бившиеся ещё в армии дедушки Святомира. Они были готовы сложить свои головы за некогда великий род Камила.

Хоть имение и не являлось верхом инженерного мастерства, однако его стены были построены предками-воеводами, которые знали в обороне толк.

– И пусть ублюдков пять сотен! – рычал Орманд во время приготовлений. – Эти стены унесут за собой в ад всех их, если будем биться отважно!

Отец позволил Орманду набрать добровольцев из числа крестьян. Однако на зов откликнулись только двое. Помирать никому не хотелось, да и смельчаки все уже давно сгнили на полях в страшнейшей войне Царства с Империей. А новые ещё не подросли…

Всех, кто жил в поместье припахали на приготовления к обороне. Во дворах возводились баррикады, в котлы сливали всё имеющееся масло, которое при штурме доведут до кипения. Даже отец таскал брёвна наравне с работягами. Младшего брата Аркашу мамка не отпускала от себя, как бы боясь потерять. Она бы и остальных братьев захапала – так ведь Камил сбежит, такой уж у него характер; а Есений уже слишком взрослый для мамкиной юбки…

Мать Хельга волновалась и рыдала больше всех. Она умоляла отца отправить детей бежать вместе с парой дружинников через леса к Перевалу, к тётушке Анне под крыло.

– Дура! – отвечал отец. – В лесах полно нищей кровожадной швали! А в Перевале – богатой и ещё более кровожадной швали! Князь сдерёт с них кожу! В родовом гнезде – безопаснее всего! И если нам суждено умереть – ну и пусть! К чёрту! Подохнем все здесь!

Мать рыдала и бросалась в ноги, но Некрас был непреклонен, отпинывал беднягу от себя. Отец, очевидно, не хотел отдавать своих детей ко дворцу князя Искро. Это был бы непозволительный рычаг влияния на него, если вдруг они всё же отобьют атаки бунтовщиков. Рычаг, пострашнее смерти.

Старший брат совсем потускнел. Он зарылся в библиотеке и мало разговаривал даже с Камилом.

– Есть ли в книгах, как победить большую армию крестьян? – спросил как-то Камил.

– В военных трактатах много примеров, когда меньшим числом одолевали большого противника, – ответил Есений, не поднимая головы. – Особенно, когда воевали защитники хорошей крепости.

– Нет, я вообще-то про твои фокусы.

– А, про это… Не хватит силы. Не хватит опыта. Не хватит практики. На это нужно время. А ещё – неясно, получится ли. Может, всё это лишь старые сказки…

– А если я тебе помогу! – Камил уже научился ускорять рост цветов при помощи своей крови, уже научился некоторым символам Изнанки. Мог, к примеру, развести огонь…

– Ты ещё маленький… – покачал головой Есений и добавил. – Жаль, что у нас нет хорошего наставника, который бы всё объяснил… Все они сгорели на кострах столетие назад… И ты не трепли языком! Если узнают, чем мы занимаемся…

Войско Эрна разорило соседнее баронское поместье. Бывший наёмник ударил быстро и решительно. И пусть в бой шли бесполезные и плохо вооружённые крестьяне – ими управлял лев. А это меняло дело.

Барона и его семью вытащили на площадь, с наслаждением и упоением разрубили на части, а потом скормили собакам. Ходил слушок, что самую красивую дочку барона гнилозубые крестьяне всё-таки оставили в живых. Её они до сих пор без всякого отдыха пускают по кругу…

– У них не было стен, – сказал командир Орманд, когда тревожные известия добрались до них. – Зато у нас – есть. На стенах не важно, сколько против тебя воюет. Все они сдохнут!!!

Орманд предложил Некрасу стремительную вылазку, пока армия бунтарей не подошла к их стенам. Отец сопротивлялся столь отчаянной идее – бойцов и без того на стенах мало. А в чистом поле – всех и вовсе прирежут, как свиней. Однако Орманд нашёл нужные слова и убедил в необходимости такой вылазки. В конюшнях имелось всего десять лошадей. Командир отобрал из них пять самых резвых, с собой взял четырёх самых отмороженных и злобных вояк. Впятером, они ушли за стены имения, едва стемнело. В ту ясную ночь окрестности хорошо освещала полная луна.

Отряд прорвался через выставленные караулы, снеся сторожившим крестьянам головы. Всё-таки, крестьяне, каким львом бы они не управлялись, бойцами не были, дисциплина у них хромала – они спали прямо на своих постах.

Весь лагерь встревожился, как осиное гнездо, оборванцы и разбойники выскакивали из палаток, а прямо через лагерь неслись всадники Орманда и отрубали беднягам головы. Косили бунтарей, словно траву.

Командиру удалось подпалить парочку обозов с награбленным продовольствием. Теперь их войску придётся туго – вести осаду с оставшимися жалкими крохами, тогда как в родовом имении имелись и запасы, куда большие, и ртов, их поедающих, было куда меньше.

Ещё Орманд разбил голову пополам какому-то хорошо снаряжённому бойцу, выскочившему из высокого шатра. Орманд не знал, как выглядел Эрн. Может, это был кто-то из его разбойничьей свиты… Врываться в сам шатёр опасно. Больше рисковать Орманд не стал – лагерь проснулся, вслед за ними летели стрелы, к месту сбегалась толпа. Командир метнул факел в шатёр и приказал уходить. Отряд ринулся вперёд, на пути разрубая крестьян длинными топорами и прикрываясь щитами от сыплющихся со всех сторон ударов. На обратном пути им удалось подобрать ту самую девушку…

Всадники вернулись в замок к утру, не потеряв ни одного бойца убитым. В ту ночь войско крестьян практически не отдохнуло, ожидая очередного нашествия разъярённых всадников.

Рассказ Орманда воодушевил весь гарнизон. Враг теперь не казался непобедимым, если даже пятеро смогли учинить резню. По примерным подсчётам, отряд унёс жизни около тридцати крестьян. А ранил и того больше. Тогда Камил подумал, что зря не занимался верховой ездой и боем на топорах – оказывается, можно рубить врагов, повергать их в ужас. И при этом получать ни с чем не сравнимое удовольствие. Вкус мести и какого-никакого возмездия очень понравился Камилу. Его вдруг заинтересовали истории битв прошлого – тот день он потратил на чтение особенно интересных военных книг, которые ему посоветовал Есений.

Тогда он подумал, будь у них пятьдесят конников, таких же храбрых, как Орманд – они бы победили весь сброд бунтовщиков… Но Отец ведь разбазарил всех лошадей, в попытке спасти своих крестьян от голодной смерти. И чем они ему отплатили? Угрозами развесить его кишки на заборе?

Вызволенную из плена девушку звали Жанной. Беленькая, светловолосая. Камил помнил эти красивые, но пустые глаза, постоянно обращённые в землю. Как она вздрагивала от любого прикосновения. Служанки отмыли её и привели в порядок. Камил всё пытался выспросить, что же девушке пришлось пережить такого… На что она лишь дрожала губами и начинала плакать.

Отец рассчитывал, что Есения можно было позднее поженить на этой девице – и тогда бы у них родился законный наследник сразу двух поместий. А это уже было недурно! Пережить бы осаду…

К вечеру сброд Эрна окружил поместье со всех сторон. Они разбили лагерь, принялись его укреплять, на случай, если всадники вновь совершат вылазку. Все попытки «гонцов» подойти к стенам поместья пресеклись градом стрел – никаких переговоров Орманд вести с ублюдками не желал. Он жаждал битвы, уверенный в своём успехе.

Эрн всё-таки не погиб. Ночью убили кого-то из его приближённых. Теперь бывший наёмник ездил верхом, с двумя боевыми товарищами, руководил приготовлениями к штурму.

Впрочем, восстание – штука стихийная. Обезглавить его нельзя, место тут же займёт очередной сорвиголова.

Орманд надумал устроить ещё одну вылазку – нельзя было дать осаждающим спокойно спать Вторая бессонная ночь подряд точно не прибавит атакующим силёнок. Но старый волк увидел в подзорную трубу, что Эрн провёл хорошую работу над ошибками. И эта вылазка без крови не обойдётся – их встретят облаком стрел.

За ночь восставшие подготовили лестницы. Благо, стены замка были невысоки. У Эрна не имелось достаточно припасов, чтобы вести длительную осаду. Время вообще играло против него – к имению могла подойти княжеская гвардия. Хотя вряд ли князь Искро был заинтересован в поддержке нелюбимого барона, но Эрн не хотел испытывать судьбу.

Утром начался отчаянный штурм.

Камил проснулся от криков со стены. Всех женщин, детей стянули в залы поместья. Есению очень шли доспехи, которые ему выдал отец. Как сказал Некрас, старший брат был уже слишком велик, чтобы отсиживаться в залах с бабами. Как же Есений дрожал от страха… Пользы от него на стене было бы меньше, чем если бы отец отдал эти именные доспехи смердам-добровольцам. Они хоть и не умели сражаться, но были слишком тупы, чтобы боятся. Впрочем, Некрас тоже не отличался храбростью. Было видно, как он волнуется, как паникует.

Старшие мужи отправились помогать немногочисленным бойцам отбивать атаку. Камил тоже хотел помочь, хотя бы подносить кувшины с кипящим маслом. Но мамка не отпускала. Пришлось снова хитрить, усыплять бдительность сиделок, а потом мчать к башне, чтобы глянуть с высоты на исход битвы.

Эрн бросил крестьян с лестницами на приступ. Где-то им удалось раздобыть немного щитов, поэтому шквал стрел со стены не оказался для наступающих фатальным – они всё таки добрались до стен, воткнули лестницы в землю и стали их поднимать.

Тогда на них сверху полетели булыжники. И кувшины с кипящим маслом, которые разбивались вдребезги, окатывая визжащих бунтарей, ошпаривая до самых костей. Началась небольшая паника. Первые лестницы были сброшены. А всё подступающие новые смерды с ужасом наблюдали, что случилось с первой волной атакующих… Даже те, у кого были щиты и кольчуги – падали на землю от стрел – башни выступали относительно стен и стрелы прилетали не только сверху, но и по бокам, вонзаясь в спины.

– От имени рода Миробоичей! – воскликнул вдруг Орманд имя семьи, за которую отважно бился всю жизнь. – Я приговариваю вас к смертной казни! Вы тут все подохните!!!

Крикнул очень свирепо – крестьяне определённо услышали его зычный голос. Но продолжили бежать вперёд, по инерции, обрекая себя на верную погибель под шквалом стрел и градом камней. Они подняли лестницы и снова попытались их поставить. У них это даже получилось. Но вот залезть… Третья волна, подоспевающая к стене, уже совсем растерялась, окончательно. Под стеной стонали, визжали раненные, ошпаренные, умирающие в муках. А те, кто пытался забраться по лестнице – не добирался даже до её середины – сваливался вниз.

Камил глядел на всё это, сердечко бешено колотилось, ручки тряслись, но он не мог отвести взгляда. Гарнизон за несколько минут боя угробил столько же врагов, сколько имел сам, с учётом стариков, приставленных к кипящим котлам, разносящих кувшины и колчаны с новыми стрелами.

Крестьяне чуть было не повернули назад в панике, едва ли не бросились в бегство – духа у них было мало. Предыдущие поместья не оказывали настолько жестокого сопротивления. Предыдущие поместья брались нахрапом – соратники Эрна врывались в дома лордов ночью, и стремительно перебивали всю стражу, пока крестьяне подбегали на подмогу, со свирепыми криками, закрепляя победу и добивая раненных.

Но здесь их отправили на убой…

– Со стороны обрываа-а!! Э-э-эй! Со стороны обрыва-а!! – закричали вдруг дружинники со стены у обрыва. Там командир Орманд разместил всего трёх солдат, рассудив, что вряд ли оттуда следовало ждать атаки.

Крестьяне у ворот оказались лишь отвлекающим манёвром, призванным сковать все силы, переключить всё внимание обороняющихся… Тогда как костяк бунтовщиков, состоящий из хорошо обученной и неплохо экипированной шайки Эрна, переправился по быстрой речке вброд. Наёмники приставили высоченные лестницы, преодолев высоту обрыва, а потом принялись карабкаться по стене, при помощи крюков, верёвок и зацепов – Эрн не раз участвовал в штурмах замков и видел, как это делала некогда лучшая армия на свете…

Первого солдата застрелили метким выстрелом из арбалета, оставленные на берегу стрелки. На стене остались два защитника. Им не дали высунуться из-за каменных зубцов. Дружинники никак не смогли помешать бандитам, ловко карабкающимся по стенам. Эрн всё правильно рассчитал.

Когда к месту прибежали отправленные Ормандом десять дружинников – на стену уже забрались бандиты, бывшие наёмники. Защитники сражалась отчаянно, но Орманд отправил слишком мало бойцов. Они не справились с напором. Впрочем, отправь он побольше, тогда бы на стену прорвались крестьяне со стороны ворот. На стенах родового имения для успешной обороны не хватало бойцов. Они все были обречены изначально.

Отряд Эрна быстро зарубил воинов. И ворвался в поместье…