Daniela Raimondi LA CASA SULL'ARGINE Copyright © Casa Editrice Nord Surl, 2020 All rights reserved

Перевод с итальянского Екатерины Пантелеевой

Серийное оформление и оформление обложки Татьяны Гамзиной-Бахтий

© Е. В. Пантелеева, перевод, 2025

© Издание на русском языке, оформление. ООО «Издательская Группа „Азбука-Аттикус“», 2025 Издательство Иностранка®

* * *

Посвящается Гвидо

Пролог

Год 1412 от Рождества Христова. В 18 день июля прибыл в Болонью герцог Египетский, и прибыл с женщинами, детьми и мужчинами из своей страны, и было их числом не меньше ста.

Хроника событий незабвенного города Болоньи со дня ее основания, составленная братом Иеронимом де Бурзеллисом в 1497 году (из собрания Лудовико Антонио Муратори «Историописатели Италии», том XXIII, 1733)

Мы созданы из вещества того же,

Что наши сны. И сном окружена

Вся наша маленькая жизнь.

Уильям Шекспир. Буря (акт IV, сцена I)^[1]

– Это из-за цыганки у нашего рода нечистая кровь, – часто повторяла мне бабушка, когда надевала белый фартук, закатывала рукава до локтей и готовилась месить тесто для домашней лапши. Она заводила рассказ об истории семьи, начиная с той самой цыганки из давних времен, а сама при этом била яйца в середину примятой горки из муки. Легкое движение запястья – чпок! – разбилось яйцо; еще одно движение – чпок! – разбилось второе. Бабушка месила тесто, а сама при этом все говорила, и плакала, и смеялась. Она была уверена, что именно из-за того, что наш далекий предок женился на цыганке два столетия тому назад, теперь у половины семьи светлая кожа и голубые глаза, а вторая половина рождается черноглазой и с волосами цвета воронова крыла.

И это были не просто старческие выдумки. Тот факт, что цыгане жили в Стеллате – городке, откуда родом моя семья, – подтвержден старинными документами двухсотлетней давности, что хранятся в исторических архивах Библиотеки Ариосто в Ферраре.

В тот день, когда появился цыганский табор, в городке лил сильнейший дождь. Стоял ноябрь, и ливень не прекращался уже несколько недель. Поля скрылись под толщей воды, исчезли тропинки, дороги, дворы, а в конце концов – даже городская площадь. Жители могли передвигаться только на лодках. Стеллата превратилась в своеобразную маленькую Венецию, правда, в гораздо более жалком варианте: без дворцов и гондол, зато с покосившимися домами, подгнившими суденышками и солоновато-горькой речной водой.

Повозки, скрипя, переехали реку через понтонный мост, а потом медленно двинулись по дамбе вдоль берега По. Дождь лил стеной, копыта животных проваливались в грязную жижу. Колеса буксовали, доски трещали, и в конце концов телеги накрепко застряли в размякшей земле. Мужчины трудились до поздней ночи, пытаясь освободить их, но с пятью повозками совладать не удалось, и цыганам пришлось остаться на берегу По в ожидании более благоприятной погоды.

Через некоторое время дождь прекратился, телеги вытащили и заменили на них колеса, однако целый ряд событий привел к тому, что отъезд неоднократно откладывался: сначала пришлось ждать исхода сложных родов, потом несколько человек слегли с дизентерией, а затем умерла одна из лошадей.

Когда цыгане наконец были готовы отправиться в путь, началась зима – одна из самых суровых за целое столетие, и городок сковало морозом. Ехать куда-то в такой момент всем показалось настоящим безумием.

Чтобы не заскучать за долгую зиму, некоторые цыгане начали подковывать лошадей, другие – продавать на рынке плетеные корзины, конскую упряжь, кухонную утварь и звонкие бубны, а остальные – играть музыку на крестинах и свадьбах. Началась и прошла весна, а летом городок охватила эпидемия тифа, и всем запретили покидать его пределы. Времена года сменяли друг друга, и жизнь цыган в Стеллате окончательно превратилась в рутину.

Местные жители и сами не заметили, как их враждебность по отношению к вновь прибывшим уступила место привычке. Умирали старики, рождались дети, а молодежь влюблялась, не особенно задумываясь о различиях. И таким образом спустя всего несколько поколений цыганская кровь уже текла в венах доброй трети жителей Стеллаты.

Вот тут-то и выходит на сцену мой далекий предок Джакомо Казадио. В Стеллате все знали его как юношу нелюдимого, склонного к меланхолии. Природа, однако, наделила Джакомо богатым воображением, и с годами он превратился в самого настоящего мечтателя. Фантазировал он в основном о том, чтобы строить лодки, но вовсе не обычные скромные суденышки, какие плавали вдоль берегов По. Нет, он представлял себе огромные корабли, в трюмах которых можно было бы возить не только зерно, древесину, солому и мелких животных, но и коров и лошадей. Проще говоря, Джакомо Казадио хотел построить нечто очень похожее на Ноев ковчег.

Идея эта зародилась у него в голове еще в детстве, в местном приходе. Листая Библию, он наткнулся на изображение ковчега, готового отправиться в путь. Увиденное заворожило мальчика: круглый корпус судна, головы львов и жирафов, выглядывающие из окошек, а под ними ряды уток, петухов и кур, и пары коз, верблюдов, овец и ослов. Корабль, способный пережить Всемирный потоп и спасти всех существ, живущих на Земле!

Эта картинка из Библии и легла в основу будущего наваждения. Когда Джакомо вырос, то принялся за строительство прямо во дворе родительского дома. Он долго думал над будущим проектом. Река всегда была самым быстрым путем для перевозки людей, грузов и животных, кроме того, на ней ловили рыбу, собирали лягушек, добывали песок… В районе Стеллаты По была широкой и глубокой, так что в мечтах юный Казадио представлял себе новый крупный речной порт.

Джакомо потребовалось три года, чтобы завершить строительство. Когда ковчег был готов, он дождался 4 декабря – Дня святой Варвары, покровительницы моряков, – чтобы спустить судно на воду.

В то утро в городке царило необычайное оживление. Жители столпились на берегу, чтобы насладиться невиданным зрелищем. Пришел и священник с распятием, служками и святой водой. На огромной телеге, запряженной дюжиной быков, судно дотащили до воды. Выстроившись на илистом берегу, самые сильные мужчины из местных начали спускать ковчег, перемещая одно за другим бревна, на которых он был установлен, чтобы корабль сначала сполз с телеги, а потом с берега в реку. Вокруг звучали изумленные возгласы, одобрительные крики, были и минуты замешательства и напряженного ожидания, но в конце концов ковчег вошел в воды По. Толпа взорвалась воплями ликования и аплодисментами.

Шаркающей, неуверенной походкой, но с выражением триумфа на лице Джакомо поднялся на борт. Он приветствовал людей, собравшихся на берегу, голубые глаза сияли, грудь гордо выпятилась вперед. Еще никогда в жизни он не был так счастлив. К сожалению, далеко ковчег не уплыл: меньше чем через час он пошел на дно.

Джакомо охватило глубокое уныние, и длилось это состояние всю зиму. Родители так тревожились за сына, что отец в конце концов предложил попробовать еще раз.

– У тебя светлая голова. Вот увидишь, в следующий раз твой корабль доплывет до самого моря! – уверенно заявил он.

И, вдохновленный родительской поддержкой, Джакомо справился со своей печалью, начал строить второй ковчег, но его снова ждала неудача. Так он создал с полдюжины кораблей, и все они один за другим пошли на дно. Хотя надо признать, парочка продержалась на плаву несколько дней. На шестой раз Джакомо успел добраться аж до Комаккьо и дельты По, но едва он уже было решил, что наконец-то исполнил свою мечту, судно начало наполняться водой и в течение нескольких часов затонуло. Река в том месте была неглубокой, и говорят, еще много лет рыбаки, ловившие угрей, могли разглядеть грот-мачту ковчега, выглядывавшую из воды.

Между попытками и неудачами Джакомо проводил долгие месяцы в полной прострации, у него даже не было сил, чтобы работать в поле. Затем ни с того ни с сего начинался период эйфории, и мечта о постройке ковчега снова овладевала им. Наконец, настал день, когда отец потерял терпение.

– Ну хватит! Ты уже утопил шесть лодок. Все пошли на дно По, как булыжники!

Но несмотря на то что шесть кораблей утонули в реке, мечта не оставляла Джакомо, и родители понимали, что строительство ковчегов – единственное, что приносит хоть немного счастья в жизнь их сына, который был склонен к печали еще с тех пор, когда пребывал в утробе матери. А потому проходило несколько месяцев, и двор снова превращался в корабельную верфь со строительными лесами, штабелями досок, мешками гвоздей, тросами, клещами, пилами и мотками разноцветных канатов. И посреди всего этого кавардака из древесины и инструментов Джакомо без устали строгал, забивал гвозди и проклеивал швы. Всякий раз, закончив корабль, он терпеливо дожидался Дня святой Варвары, чтобы спустить его на воду, но защитница моряков так и не захотела помочь ему, и каждое новое судно неизменно шло на дно. Когда Джакомо не работал в поле и не занимался постройкой очередного ковчега, он обычно проводил время в одиночестве. Друзей у него было немного, а женщины вызывали такой неподдельный ужас, что до сорока пяти лет он так ни разу и не завел себе подружку. И вот однажды на местном празднике Джакомо повстречал цыганку. Он уже давно приметил ее: девушка была высокой, с гибким телом и копной черных волос длиной до талии. Она ходила по Стеллате с дерзким видом, в цветастых юбках, с ворохом фазаньих перьев в волосах, крупными кольцами на пальцах и многочисленными бусами на груди. Джакомо всегда старался держаться от нее подальше: самоуверенность девушки пугала его, да и в целом к ее народу он относился подозрительно. Однако в тот день цыганка подошла к нему и заглянула прямо в глаза. Когда она заговорила с ним, Джакомо вздрогнул и попытался унести ноги, но та удержала его за плечо.

– Куда ты? Я тебя не съем. Хочу только прочитать твое будущее.

– Не стоит. Я знаю свою судьбу и без твоих предсказаний.

Казадио вновь попробовал сбежать, но цыганка не собиралась сдаваться и взяла его за руки.

– Дай посмотрю. Виолка никогда не ошибается.

Однако она не стала предсказывать его будущее. Цыганка лишь взглянула на ладони Джакомо, потом сжала его руки, внимательно посмотрела в глаза и заявила:

– Наконец-то ты пришел! Я столько лет тебя ждала.

Несколько месяцев спустя Виолка забеременела, и, к великому неудовольствию обеих семей, влюбленные сочетались браком.