Глава 5

У Сатин потели ладони. Так всегда случалось, когда она нервничала. Если Тейто решился слить ей какую-то информацию о Йоне, значит, дело по-настоящему серьезное. Родители Тейто были одними из самых близких приближенных Рейн. Многие даже шутили, что Рейн – старшая дочь в его семье, а Тейто – ее младший брат.

Окольными путями Сатин добралась до тайного места сходки своей бывшей компании и, еще раз проверив, нет ли за ней хвоста, открыла дверь, ведущую в коллектор. Тейто сидел на перилах в этом вонючем помещении и курил самокрутку.

– В чем дело? – она присела на перила рядом с ним.

– Неделю назад, когда твоя новая подружка только появилась в Лире, к предкам домой наведалась Рейн.

Сатин нахмурилась, по тому как Тейто давно жил отдельно от родителей и вряд ли мог стать свидетелем той тайной встречи.

– Думаю, Рейн посещает твоих предков не в первый раз.

– Поэтому год назад я установил камеры в их квартире, – Тейто достал из кармана проектор и протянул его Сатин. – Включай и смотри.

Она поморщилась, так как о такой подставе Тейто в отношении его собственных родителей даже помыслить не могла. Она активировала прибор и начала смотреть. Рейн расхаживала по гостиной двухкомнатных апартаментов взад и вперед. Родители Тейто сидели на диване напротив нее.

– Даже в страшном сне я не могла себе представить, что она окажется здесь. Я понимаю, что Лазарь собирается ее использовать. Что есть какой-то план, известный только ему, в котором Йона играет не последнюю роль. Но мне не нравится, что в этой ситуации я узнаю все в последнюю очередь и больше ничего не решаю! Угадайте, когда Кейн ломало, кто приказал дать ей детокс? – Рейн остановилась и взглянула на родителей Тейто. – Кто приказал остановить допрос дознавателем спустя два часа после начала пыток? Рано или поздно она бы раскололась. Сутки никто не выдерживал! Но Харди Кейн, похоже, будет находится в привилегированном положении и здесь, потому что у нее неприкосновенный заступник!

– Ты не доверяешь Йоне? – спросила отец Тейто.

– А ты бы на моем месте доверял?

– Йона доказал свою преданность Лиге.

– О да! – Рейн остановилась. – И он хорошо устроился, тебе так не кажется? Выбрал себе в помощницы безмозглую девчонку, которая только и делает, что крутится рядом с ним и сует свой нос, куда не следуют, а вместе с ней и бывшую контрабандистку, которую, между прочим, так и не осудили, потому что он за нее поручился. И обе считают себя обязанными ему. Не Лиге, а ему!

– У нас у каждого есть свои люди, Рейн, – ответил отец Тейто. – Преданные соратники, которые не предадут, если что-то пойдет не так. У Йоны таких всего двое, и обе в этом городе ничего не решают. Хочешь, я завтра же прикажу разобраться с ними, но тогда Йона задаст тебе неудобные вопросы, а вместе с ним их задаст и Лазарь. Харди Кейн появилась здесь неслучайно. И неслучайно именно Йона занимается ей, а не я или кто-то из наших людей. Не лучше ли тебе сейчас отойти в сторону и не мешать ему делать его работу?

– Сначала Кейн снимет с него штаны, а потом использует в своих целях! – воскликнула Рейн.

– Успокойся, – мать встала и обняла ее. – Йона не настолько глуп, чтобы поддаваться на ее уловки.

– Ты не видела, как он на нее смотрит… – прошептала Рейн. – Поэтому не надо мне рассказывать, на что он может поддаться, а на что нет.

– Дело не в Харди Кейн, – произнес отец. – А в том, что ты ревнуешь синтетика. И это мешает тебе трезво мыслить.

– Если он закрутит с этой сукой, я его уничтожу! – в сердцах выпалила Рейн. – И не важно будет, что приказал Лазарь. Я не тряпка, о которую можно вытереть ноги. Я сгною его! Я его уничтожу!

– Будь осторожна, – предупредил отец. – Мы, безусловно, поддержим тебя, но, если дело коснется решений Лазаря, ты ничего не сможешь сделать.

– Лазар не всесильный, – покачала головой Рейн. – Я правлю Лирой. И черта с два я позволю кому-то убрать меня с этой должности!

Запись прервалась. Сатин передала проектор Тейто.

– Вчера ребята на сходке видели, как Йона обжимается с Кейн, – произнес Тейто.

Сатин медленно сползла с перил и отряхнула штаны.

– А сегодня к Кейн подошел Дармой, – продолжал Тейто. – И поведение Йоны за столом не одному мне показалось странным. Думаю, Рейн обо всем уже доложили. Я слышал, что она вызвала Йону на разговор. Будь осторожна, Сатин. Если Рейн решит избавиться от Йоны, тебя тоже это коснется.

– Я должна поговорить с Йоной. Ты можешь отдать мне эту запись?

– Нет, – Тейто спрятал прибор в карман. – Я рискую головой, разговаривая с тобой. Судьбы Йоны и Харди Кейн меня не интересуют. Я предупреждаю об опасности тебя. И еще одно, – Тейто подошел ближе. – Мои предки знают о том, что сегодня утром я приходил к тебе.

– Конечно, они знают! – возмутилась Сатин. – Ты же заявился прямо в мою столовую!

– Я сделал это специально.

– Не сомневаюсь, – кивнула она. – И что же ты задумал?

– Учитывая ситуацию и мое обещание Яну присмотреть за тобой, я решил, что на время прикинусь твоим парнем.

– Чего? – не поняла Сатин.

– Любовником твоим прикинусь! – повысил тон Тейто. – Все просто! Я подкатил, ты повелась! Начали встречаться и тусоваться вместе. Пока ты рядом со мной, никто не посмеет на тебя напасть. Когда все закончится, и ты будешь в безопасности, разбежимся.

– Еще ничего не началось, а ты уже загадываешь, что все закончится!

– Сатин, не доводи меня.

– Да пошел ты! – она толкнула его в плечо. – Все знают, что я никогда на тебя не клюну! Ты девок меняешь каждый месяц! Поражаюсь, как еще ни одна из них не залетела!

– В общем так, – разозлился Тейто, – будешь играть по моим правилам, и тогда я буду держать тебя в курсе событий. Если вздумаешь отмочить номер и прилюдно меня послать или ударить, я свалю, и тогда твой Йона и его новая подружка останутся без козыря за пазухой. Ну что? Согласна на мои условия?

Сатин повернулась и сплюнула прямо в поток грязной воды, проносящийся по каналу за перилами.

– Если обещаешь не распускать руки и не лезть ко мне с поцелуями! – выдала она.

Тейто хмыкнул. Несколько раз.

– «Не лезть ко мне с поцелуями», – тоненьким голоском повторил он. – Тебе сколько лет? Тринадцать?

– Двадцать! – рявкнула Сатин. – И я тебя предупреждаю! Без рук и лобзаний!

– И как ты себе это представляешь? Я приведу тебя к нашим вместе с твоей подружкой Харди и буду аккуратно держать тебя за руку и смотреть на тебя влюбленными глазами? – Тейто докурил и выбросил в воду остатки тлеющей самокрутки. – Это как вообще?

– Ян никогда не позволял себе распускать руки и прилюдно выставлять отношения, – с достоинством произнесла Сатин.

– Ян плясал под твою дудку и сам был, – Тейто запнулся, подбирая слово, – слишком покладистым. Я не такой. Ты и все остальные об этом знают.

Сатин вспомнила, как каждый раз Тейто устраивал прилюдные обжимания с каждой из своих пассий «на сходке». Словно предъявлял купленный товар своим друзьям. Сатин «товаром» становиться не собиралась. Только не для Тейто.

– Ну, ты же вроде как в меня влюбился? – произнесла она.

Тейто как-то резко от нее шарахнулся.

– И если ты в меня влюбился, – продолжила рассуждать Сатин, – значит, я должна влиять на тебя и вить из тебя веревки. Наоборот, все в это поверят, если ты станешь вести себя не как обычно.

– Это моя игра и мои правила, – он ткнул ее пальцем в грудь. – Хочешь – играй. Не хочешь – продолжай ломаться.

Он обогнул ее и ушел.

– Только этого мне не хватает, – пробормотала Сатин. – Твою мать…

***

Дармой провел Харди через туннели к лифту.

– Здесь есть лифты? – она присмотрелась к электронному замку вызова.

Дармой приложил к сенсорной панели палец, и та загорелась зеленым цветом. Харди взглянула на появившиеся цифры на сенсоре. Четыре, три, два, один. Двери открылись. Она вошла в лифт, и Дармой вновь приложил палец к сенсорной панели, но уже в лифте. Та загорелась зеленым. Дармой выбрал второй уровень и двери закрылись. Харди улыбалась и про себя считала секунды. Двадцать секунд. Скорость движения такого допотопного лифта около двух метров в секунду. Значит, второй уровень находится на высоте около сорока метров от первого. Но ее вели в туннель через дверь в скале и казалось, будто они не слишком глубоко закопаны в землю. Значит ли это, что город Лира возвышается над поверхностью земли? Или уровни построены так, что помещения одного из них являются стенами второго? Да и вообще, как им удалось не только сколотить такие гигантские постройки, но и все это время оставаться незамеченными для разведчиков Акреона? Барьер. Дело в барьере. Если они владеют технологией его создания, а судя по тому, что она видела в комнате с Монстриком, технологией они владеют. Откуда такие знания и такие технические возможности?

Туннели второго уровня ничем не отличались от туннелей первого. Гладко отесанные стены, лампы и провода на них. Люди в серых рубашках и штанах из хлопка и льна. Тапочки на ногах. Но отличия были. Одежда более дорогая, иногда даже с цветными вышивками. И руки у всех холеные, под ногтями грязи нет. Они носили сумки через плечо из плотной выделанной кожи. Мимо прошел мужчина в потрепанном костюме ТриОЗА с автоматом в руках. Харди даже обернулась, провожая его взглядом.

– Хочешь познакомиться? – подколол Дармой.

– Кто он такой?

– Охранник. Иногда они носят униформу.

– Костюмы ТриОЗА? – не поняла Харди.

– Они пуленепробиваемые, – напомнил Дармой. – Хорошая экипировка для охранника.

– А на первом уровне охранники блуждают без униформы, чтобы не привлекать внимания?

– В точку, – кивнул Дармой и поздоровался с какими-то людьми, проходящими мимо.

– Так куда мы идем?

– В мою камору.

Дармой вывел Харди в огромный высокий жилой комплекс. Здесь вместо штор у людей были двери. Такие высокие металлические двери и сенсорные замки на них. Социальное неравенство существовало даже в рядах Лиги равноправия и справедливости.

– Скажи, какая численность населения в этом городе? – спросила Харди.

– Кроме членов комитета управления Лирой, этого никто не знает, – ответил Дармой. – Эта стратегически важная информация. То же касается места положения города. Лишь узкий круг допущенных лиц владеют такого рода данными. Производство, поставки оборудования и расходников, системы энергообеспечения, воздухообмена, водоснабжения, даже поставки медикаментов и горючего – за все отвечает определенный круг лиц, которые не имеют права выдавать эту информацию.

– Лира подобна Акреону, – сделала вывод Харди. – Полное самообеспечение и независимость.

– Мы более совершенны, – Дармой повел Харди дальше.

– И в чем же совершенство?

– Ты ничего не знала о нас, – подмигнул Дармой.

– И сколько всего существует таких городов?

– Эта информация засекречена. Все о городе и Лиге знает только комитет управления Лирой. А в нем всего восемь человек. Так что…

– Йона один из них? – предположила Харди.

– Нет, – Дармой вывел Харди в другой огромный зал, как две капли похожий на жилой блок с дверями, только дверей было меньше, они были шире и этажи там были в несколько раз выше. – Йону избрали старшим Советником Рейн два года назад, – Дармой остановился. – Некоторые считают, что он является правой рукой Лазаря и даже Рейн ему не указ.

– Если он такая приближенная к Лазарю персона, почему тот не устроил его в комитет управления Лирой?

– Это один из тех вопросов, ответ на который опять же мало кто знает.

– А кто такой Лазарь? – наконец спросила Харди.

– Лазарь – наш лидер. Легендарная личность. Когда после войны мы вынуждены были закрыться в наших городах, он объединил нас и заставил выползти, чтобы бороться дальше.

Харди так и подмывало спросить: а зачем вообще нужно было нападать на Акреон, если всем вам здесь так сказочно жилось? Но она предусмотрительно промолчала.

– Многие сравнивали твоего отца с Лазарем. Кстати, – Дармой взял ее за руку и погладил пальцами кисть, – мне очень жаль, что твой отец погиб.

– Ты первый, кто сказал мне это, – Харди кивнула. – Спасибо. Расскажи еще о Лазаре? Сколько ему лет? Где живет? Как выглядит?

– Лазарь нигде не живет. Он кочует из города в город, постоянно меняя место своего пребывания. Лично с ним знакомы только руководители городов, члены комитетов управления и Советники.

– Значит, Лирой управляет Рейн, а комитет управления городом подчиняется ей? – сделала вывод Харди.

– Комитет управления избрал Рейн на ее должность. Они не подчиняются, они вместе с ней работают. Рейн представляет интересы города в Совете городов, – улыбнулся Дармой.

– И Лазаря в Лире вживую видели лишь с десяток людей?

– Пойми, Лазарь может оказаться кем угодно. Для тебя он может быть незнакомым прохожим в коридоре, для меня – соседом по этажу. В общем, мы с тобой вполне могли его видеть и даже общаться с ним, но…

– Но никто, кроме ограниченного круга лиц не знает, кто он такой на самом деле. Или кто она такая, – добавила Харди.

Дармой засмеялся.

– Многие с тобой согласятся, – закивал он. – Существует мнение, что Рейн и есть Лазарь.

– А Йона? – Харди пристально взглянула на Дармоя. – Когда он примкнул к вам?

– Три года назад во время боевых действий в Акреоне Рейн и ее отряд освободили его из плена.

– А почему я других синтетиков среди жителей не видела? Или все они живут где-то в другом месте?

– Потому что Йона – единственный синтетик среди нас, – ответил Дармой.

– Почему? Вы же похищали синтетиков из Акреона! – не поняла Харди.

– Мы никогда не похищали синтетиков из Акреона, – Дармой снисходительно улыбнулся. – Те, кто пытались переметнуться к нам во время войны, были уничтожены дистанционно. А те, кто остались в Акреоне, надежно заперты барьером. Попытаются пересечь его – их мозги сгорят.

– Что за чушь? – усмехнулась Харди. – Если бы синтетики при пересечении барьера сгорали, в ТриОЗА стало бы некому работать!

– Я говорю, что знаю. В их центральной нервной системе установлены блоки отслеживания и контроля. Система барьера Акреона распознает бойцов ТриОЗА по принципу «свой-чужой». «Свой» – вход и выход разрешен. У «чужого» мозги расплавятся на месте. Я видел, как они погибали во время войны. Только поднимут руки, показывая, что сдаются, тут же их засекает сторонний разведчик и все, кто подняли руки, падают замертво. Я даже доставал эти блоки из них… – Дормой поморщился. – Наши программисты утверждают, что для взлома персонализированной системы этого блока требуется около сорока секунд. К сожалению, при попытке взлома программы срабатывает система самоуничтожения и синтетик погибает за три секунды. Это замкнутый круг, созданный Акреоном для охраны своих синтетиков как личной собственности.

– Тогда почему Йона все еще жив?

– А он вообще уникальная модель. И блока управления в его центральной системе нет. И номера серии у него тоже нет.

– Как это нет номера серии? – не поняла Харди.

– Йона – опытный образец синтетика, созданный твоим отцом. И мне трудно сказать, для каких целей он был создан.

– Эксперимент, – она даже не сомневалась в сказанном. – Перед выпуском любой серии синтетиков, отец и его команда всегда создавали несколько опытных образцов для тестирования. Если испытания моделей были успешными, их пускали в серию. Если нет – уничтожали.

– Ты тоже эксперимент своего отца? – спросил Дармой.

– Скорее всего, – она улыбнулась.

– Ты так спокойно об этом говоришь, – удивился Дармой.

– Я – дитя технологии, созданной отцом. И, если я была его экспериментом, то удачным, потому что чревородки продолжают рождаться в Акреоне. А модели, похожие на Йону, появились только в этом году.

– В каком плане «похожие»?

– Как будто ты не знаешь, как выглядят другие синтетики, – она засмеялась. – Поставь Йону в один ряд с людьми – ты не отличишь его от человека! У него не светятся глаза, нет подсветки датчиков под кожей, нет синтетических накладок. А теперь оказывается, что у него нет серийного номера и некоего блока отслеживания и контроля. Ты сказал, что его освободили из плена. Он был в тюрьме?

– Его удерживали на закрытом объекте. И собирались уничтожить во время нашего наступления.

– Слишком много знал? – предположила Харди.