Читать книгу «Вирус» онлайн полностью📖 — Даниеля Оберга — MyBook.
cover

– Боюсь, мне нужно домой. – Лотта, одна из библиотекарей, появляется у Айрис за спиной. – Мне что-то нехорошо… Ох, что здесь произошло? – спрашивает она, уставившись на сцену в фойе библиотеки.

– Да вот принес черт беднягу, – отвечает Айрис.

Лотта кивает.

– Прости, но остаться я точно не могу. Голова жутко раскалывается, и температура, кажется, за сорок. – Лотта пытается улыбнуться, но по ее лицу видно, что ей сейчас не до улыбок.

Айрис смотрит на нее и решает, что Лотте действительно очень худо.

– Все в порядке, иди домой. В любом случае у нас и посетителей-то почти нет.

– Да, как-то необычно тихо, – говорит Лотта, не обращая внимания на то, что человек на полу начинает кричать, что на него напали. – Ты как, справишься? Я скажу Хуану, что ухожу домой, так что он будет в курсе. Не уверена, что смогу прийти завтра.

– Сегодня среда, и на твоем месте я взяла бы отгул до понедельника. Ты выглядишь, мягко говоря, не очень, – говорит Айрис и улыбается.

Лотта издает короткий смешок:

– Очень может быть.

Айрис занимает свое место за стойкой регистрации и через смартфон заходит на свою страничку в соцсети. Двое лайкнули ее последний статус, а на страничке библиотеки в фейсбуке кто-то оставил вопросительный комментарий. Она пишет ответ: нет, мы не закроемся на лето, в июле мы работаем в обычные часы, приходите к нам всегда, когда удобно, искренне ваша… Айрис перечитывает свой ответ и меняет «искренне ваша» на менее официальное «спасибо!». Никто в фейсбуке в своих постах не пользуется фразочками вроде «искренне ваша».

Обратный отсчет до отпуска: осталось две недели и два дня. Неделю они проведут в коттедже на Аландских островах, а затем еще две – с родственниками в их летнем домике на озере Эльмарен.

Краем глаза она замечает приближающегося к ней Рамира.

– Наш Хуан, кажется, по образованию медбрат, верно? Там что-то… что-то не так с тем пьяным. Но я не хочу звонить в скорую, если нет ничего серьезного. Вчера мы их дважды вызывали, а пациенты попросту оказались старыми пьянчугами. Как думаешь, он может посмотреть? Этот пьяный не агрессивен, но… я не знаю. Что-то с ним не так.

– Да, он был медбратом, но если человек болен, звонить в скорую все-таки придется…

У нее завибрировал смартфон. Айрис смотрит на экран: звонок из «Маленьких Фазанов».

– Извини, звонят из детсада моей дочери. Я должна ответить. Хуан сейчас вон там, – говорит она и неопределенно кивает в глубь офиса.

– Здравствуйте, Айрис слушает, – говорит она, и ее пульс учащается: воспитатели детского сада еще ни разу не звонили ей, просто чтобы поболтать.

– Доброе утро, это Стина из «Маленьких Фазанов». Мы обзваниваем всех родителей, так как мы… в общем, на сегодня нам придется закрыться. Биргитта явилась утром на работу совсем больная, и, если быть честной, я чувствую, что и сама уже от нее заразилась. Вы же понимаете, мы меньше всего хотим, чтобы дети свалились с гриппом. И, сдается мне, некоторые уже заразились, многие жалуются на боль в животе, и…

– А что с Сигрид? – взволнованно перебивает ее Айрис.

– Что? О, с ней все о’кей. Извините, мне следовало сказать: она в полном порядке, никаких проблем, – но мы решили, что после обеда закроемся. Как только мы договоримся со всеми родителями, я отпущу Биргитту и закроюсь. Сегодня у нас не так уж много детей. Я знаю, вы не забираете Сигрид по средам, но я звонила вам на другой номер, а трубку никто не взял, так что… вот так.

– Хорошо… Мм… По правде говоря, мы сегодня тоже многих отпустили домой… Ну конечно, я за ней заеду. Или постараюсь передать мужу. В общем, что-нибудь придумаю. Это займет… ну, полчаса точно. У меня только велосипед.

На том конце провода нажимают на отбой.

Рамир отыскал Хуана, и оба присаживаются на корточки рядом с пьяным. Тот сумел кое-как приподняться и садится, прислонившись к стене около туалетов. Он кашляет не переставая, хватается за грудь и тяжело дышит. Хуан поднимается на ноги и хлопает Рамира по плечу:

– Ничего не поделаешь, давай звони в скорую.

И Хуан направляется обратно в свой офис.

Айрис достает смартфон и звонит мужу. Ну давай же, ответь мне. Но слышатся одни гудки. Она ждет, что он, как всегда запыхавшийся, схватит трубку и скажет: «Привет?», а потом быстро прибавит: «Я был в душе». Но вместо этого одни гудки.

Черт.

Айрис проверяет, закрыта ли касса, дважды нажимает клавишу «Esc» на клавиатуре, чтобы выйти из системы, и уносит с собой в офис библиотечный беспроводной телефон. Хуан сидит за столом в своем кабинете. Когда она входит, он поднимает голову:

– Только не говори, что и ты туда же.

– Что?

– Я же вижу – ты хочешь отпроситься домой.

Айрис невольно улыбается. Люди часто говорят, что по ее лицу сложно что-либо прочесть, но Хуан всегда знает, что у нее на уме.

– Мне только что позвонили из детсада, они вот-вот закроются. Воспитательницы, все как один, слегли с гриппом. Только что звонили.

– А твой муж не сможет ее забрать?

– Мы все пытались ему дозвониться – и я, и из детсада, – но он не берет трубку.

Хуан вздыхает и смотрит на часы, что висят на стене. Без двадцати двенадцать.

– Кафе уже закрылось. Подожди пять минут, я куплю себе салат на втором этаже. Поем за стойкой регистрации.

Семь минут спустя Айрис уже на мосту Норрбро по дороге в Старый город. Она поворачивает налево к Скепсброну. Застежка шлема сильно давит ей на подбородок. Она так нервничала, что затянула ее слишком туго, и теперь ей кажется, что это удавка. Айрис едет в южном направлении, а в голове крутятся вопросы: почему, почему он не взял трубку? был ли он здоров сегодня утром? что он говорил ей?

Сегодня ей пришлось встать в самую рань, в пять тридцать пять, потому что Сигрид канючила «завтлак», который упорно продолжала называть именно так, хотя прекрасно знала, как правильно говорить. Айрис встала, приняла душ, и они позавтракали все втроем, а потом она ушла на работу в семь тридцать, после того как прочла Сигрид вслух две главы из сказки «Нелли Рапп и Франкенштейн». Правда, потом дочка снова заскучала и в четвертый раз за эти дни села смотреть мультик «Головоломка» на айподе.

Что же он говорил ей сегодня утром? Айрис покраснела от стыда, когда поняла, что не может вспомнить, обменялась ли она утром с мужем хоть одной фразой. Да это просто смешно.

Уличное движение на Скепсброне обычно довольно спокойное, но тут она чуть было не врезается в автобус. Тот резко тормозит, чтобы избежать столкновения с туристическим автобусом, который внезапно выехал на красный свет.

«Мамочка, смотри, дяди водить не умеют!» – сказала бы на это Сигрид, окажись она рядом.

В последний миг Айрис удается свернуть вправо на тротуар. Из переулка на полной скорости вылетает курьер на велосипеде и, недовольно ругаясь, проносится мимо. Айрис едва сдерживается, чтобы не показать ему средний палец.

Когда она въезжает на холм в Слюссене, загорается зеленый свет. Айрис радуется своей удаче: она ненавидит тормозить во время подъема на холм, а в Слюссене и без того постоянные пробки. И тут прямо перед ней на дороге появляется какая-то бабуля на ходунках.

– Неееет! – орет Айрис, когда колесо ее велосипеда врезается в ходунки.

Бабка только ошарашенно смотрит на нее, когда Айрис в падении успевает вытянуть руку и оттолкнуть ходунки в сторону. Затем бабка пропадает из виду. Велосипед с грохотом падает на землю. Айрис со всего маху ударяется об асфальт головой – хорошо, что она в шлеме, – следом плечом: «АЙ!», а затем спиной: «АЙ! АЙ! АЙ!» Падая, она с размаху врезается в бордюр и, кажется, ломает себе руку.

– АААУУУ!

Ее тело прошивает нестерпимая боль.

– Черт, черт, черт! Господи, как же больно!!

Айрис орет благим матом и пытается поднять левую руку, чтобы согнуть ее, но в глазах все темнеет от страшной боли. Она до крови прикусывает себе язык, из глаз брызжут слезы.

Кто-то наклоняется к ней, что-то говорит, когда громкое «хрясь» заглушает все звуки. Айрис видит, как автобус, которому она совсем недавно уступила дорогу, превратил ее велосипед в груду металлолома.

– Дерьмо, – сплевывает она, но теперь ее голос звучит куда спокойнее. Айрис прислушиваясь к боли, от которой пульсирует все тело. И внезапно вспоминает: – Сигрид.

– А? – спрашивает мужчина.

– Моя дочь, – отвечает Айрис сквозь стиснутые зубы. – Мне нужно забрать ее из детсада.

Бабка по-прежнему стоит на дороге и таращится на свои ходунки. Потом поворачивается к Айрис, и выражение ее лица становится испуганным. Что она там себе придумала? Что Айрис будет бить ее? С ее-то раненой рукой?

– Неприятно говорить такое, но, кажется, вы ее сломали, – говорит мужчина и кивает на ее левую руку.

В это время автобус останавливается, и водитель выходит из кабины, красный от стыда. Айрис боится смотреть на свою руку, она ненавидит вид крови, даже на фотографиях. Она переводит взгляд на автобус. Маршрут номер два. Все пассажиры прилипли к окнам и глазеют на нее. К счастью, утром в автобусе ехало всего семь-восемь человек.

– Вам нужно немедленно обратиться в больницу, – говорит мужчина.

Айрис качает головой:

– Ну… может, я и обращусь туда, если рука и впрямь сломана. Но сперва мне нужно забрать моего ребенка. – И Айрис сжимает губы в прямую линию.

Она сидит на асфальте, стараясь не двигать рукой. Затем, задержав дыхание, хватается за столб светофора и, оперевшись, медленно поднимается на ноги. Волны боли проходят от плеча вверх по шее и отдаются прямо в голову.

– Черт, как же больно, – выдыхает она.

Бабка по-прежнему таращится на нее, не произнося ни слова. На светофоре для пешеходов мигает желтый свет, и когда загорается зеленый, бабка послушно идет по переходу вместе с ходунками. Кажется, ей нет никакого дела до того, что синий автобус наглухо перегородил переход в нескольких метрах впереди.

Из-за угла выруливает полицейская машина и останавливается. Широкоплечий офицер лет сорока вылезает из машины и с обеспокоенным видом оглядывается по сторонам.

– Что все это значит? – спрашивает он повелительным тоном, словно герой мультфильма.

– Бабуля вышла на дорогу на красный свет, я врезалась в ее ходунки на велосипеде, упала, сломала себе руку, а автобус раздавил мой велосипед, – отвечает Айрис как можно спокойнее. Боль не унимается – в ушах шумит, перед глазами плавают огненные пятна. – И теперь она пытается удрать, – невинно добавляет Айрис и смотрит на бабку, которая уже доковыляла до автобуса, но не остановилась, хотя должна была вот-вот клюнуть в него носом.

– Эй вы, там! – кричит полицейский, повернувшись к бабке. К нему присоединяется его коллега, стройная женщина лет тридцати, только что вышедшая из машины. – Вы там, с ходунками! А ну, стойте!..

– Извините, – останавливает его Айрис, – а можно мы просто уберем с дороги мой велосипед и забудем об этом? Если не считать моей травмы, то все в порядке. Бабуля просто не успела убраться с велосипедной дорожки, когда на светофоре загорелся красный. Я очень спешу. Мне необходимо забрать дочь из детсада. У них заболели все воспитатели, и некому больше ее забрать. Может, вы меня туда подбросите?

Полицейские одновременно поворачиваются к Аманде. Затем они обмениваются взглядами. Женщина отводит глаза, и Айрис слышит, как она тихо присвистывает:

– Все они там, что ли?

– Что-что? – не поняла Айрис.

– Воспитатели детсада. Они что, все сразу заболели?

Теперь приходит очередь Айрис удивленно переводить взгляд с одного офицера полиции на другого. Ее удивляет то, как быстро они сменили тему.

– Да. Мне позвонили, сказали, что все заболели и что надо приехать за Сигрид, потому что…

– Она тоже больна? Ваша дочь?

Айрис уставилась на них во все глаза. Даже рука вдруг перестала болеть.

– Нет, она-то как раз в порядке, в отличие от остальных. Во всяком случае, мне так сказали.

Полицейские снова обмениваются взглядами. Старший из них открывает было рот, чтобы что-то сказать, но в последний момент передумывает.

– Что? Что-то не так? – обеспокоенно спрашивает Айрис.

– Мы должны… – начинает было офицер.

Вдруг позади автобуса начинает истошно сигналить какая-то машина, и полицейский тут же поворачивается в ту сторону. Его напарница, нахмурившись, упирает руки в бока и выпрямляет спину. Они при исполнении.

– Постойте-ка, что происходит? Что там насчет того, что персонал заболел? – На сей раз к полицейским обращается человек, который сообщил Айрис о сломанной руке. – Я тоже плохо себя чувствую, как раз шел в аптеку.

Оба офицера резко вздрагивают. На миг кажется, что они растерялись, но потом быстро приходят в себя. Айрис, не задумываясь, трет лоб левой, сломанной, рукой. И едва не теряет сознание от боли. Черт, как же хреново! На долю секунды у Айрис появляется безумное желание, чтобы полиция застрелила ее и избавила от этой боли.

– Мы не можем… – начинает было полицейский, но тут же замолкает, когда за его спиной одна за другой принимаются оглушительно сигналить машины.

В чем дело? – думает Айрис. С каких это пор люди стали сигналить при авариях, тем более на полицейские машины? Разве так можно? Мы же совсем рядом от них, должны же они видеть, что произошло.

Полицейский направляется к первому авто, но человек за рулем, словно очнувшись, отпускает сцепление, и машина катится. И тут внезапно водитель выжимает газ. Машина с визгом пролетает мимо Айрис и выскакивает на встречную полосу. Краем глаза она замечает красный фургон, который мчится вниз с холма Слюссена. Вот он поравнялся с автобусом, слышится визг тормозов, и через полсекунды машины врезаются друг в друга.

Раздается оглушительный звук сминаемого металла, точь-в-точь как от алюминиевой банки, кинутой в перерабатывающую машинку, только в десятки раз громче. Айрис невольно вспоминает, как она держала на руках маленькую Сигрид, поднимая ее повыше, чтобы та положила банки в перерабатывающую машину, стоящую в супермаркете. И как дочка радостно хлопала в ладоши, когда раздавался восхитительный звук сминаемого металла. Счастливое воспоминание сменяется жестокой реальностью. Вылетевший на встречную полосу автомобиль пытается затормозить, чтобы избежать столкновения, но его, словно снаряд, отбрасывает назад. Капот сминается, с резким хлопком выскакивает подушка безопасности. Фургон еще раз ударяет в машину, ветровое стекло разлетается вдребезги. Оба авто отбрасывает к остановке, правое заднее колесо машины врезается в бордюр, и он падает набок на велосипедной дорожке. Фургон, оглушительно скрежеща, отлетает на несколько метров подальше и врубается в металлическую ограду, защищающую пешеходов от машин на мосту Скепсброн.

Все. Значит, никто меня сегодня уже никуда не подбросит, как-то отстраненно думает Айрис.

Дано

«Папочка, почему мы стоим?»

Действительно – почему? Дано смотрит на отца, на коленях которого сидит его маленькая сестренка Лине. Лицо отца раскраснелось от жары, капли пота стекают по густой щетине. Дано не привык видеть отца таким. Его аби всегда чисто выбрит, он неукоснительно следовал этому правилу даже в последние полгода. Они все, как могли, старались следить за собой, чтобы окончательно не опуститься и не утратить последние крохи своего достоинства.

«Не знаю, – отвечает отец и смотрит в окно поезда. – Мы не могли так быстро приехать. Я что-то не вижу… никакой станции».

Он переводит взгляд на мать Дано, которая сидит рядом с сыном. Все последние полчаса она пытается убаюкать самого младшенького, Билала, но безуспешно, и Дано видит, как же она устала. Стук колес укачивал Билала, но, когда поезд встал, малыш проснулся и начал крутиться.

«На, держи», – мама протягивает Дано единственный мобильный телефон, который у них остался. Им повезло – почти всю дорогу, от самого Мальмё, им доставались места с розетками для зарядки телефонов. Рука матери запуталась в зарядном кабеле. Прежде чем Дано удается его распутать, Билал выплевывает соску на пол. Та подскакивает и приземляется в проходе. Сидящий напротив швед подбирает ее и протягивает им обратно.

«Thank you, – быстро улыбнувшись, мама благодарит его по-английски. – Thank you so much».

Дано открывает гугл-карты на своем «Самсунге». В ожидании загрузки проводит пальцем по трещине на экране. Телефон он выронил, когда их выталкивали из переполненного микроавтобуса, следующего из Белграда в Мюнхен. Мобильный вылетел на проезжую часть, прямо на мокрый от дождя асфальт. Дано очень повезло, что его не сбила машина, когда он, не глядя по сторонам, выскочил на дорогу, чтобы подобрать его. Телефон был слишком ценным, чтобы так просто дать ему погибнуть под колесами автомобиля.

На экране медленно появляется изображение – вид со спутника, – но Дано переключает его в режим карты. Так легче понять, где они сейчас находятся.

Флемингсберг, читает он. Они только что проехали местечко под названием Флемингсберг. Дано уменьшает картинку в несколько раз, пока в углу экрана не появляется Стокгольм. Смотрит на шкалу масштаба внизу. Два километра на карте равны ширине его большого пальца. Он измеряет. Один, два, три, четыре, пять, шесть, семь, восемь больших пальцев.

«Осталось почти шестнадцать километров», – сообщает он.

...
6