Пахнуло свежестью и неведомым запахом. Он открыл глаза и увидел ночное небо, дополненное месяцем и украшенное звёздами-стразами. Переполненная росой трава упруго сминается и оставляет влажный след на руках. Человек немного приподнялся и осмотрелся, затем, кряхтя и стоная, встал. Вокруг лишь ветер, трава, темнота да одеяло небосвода. Руки дрожат, а ноги едва справляются с весом тела. Первый неуверенный шаг, затем второй… третий. Кто я и что здесь делаю? Ветер треплет волосы на голове и заставляет ёжиться от ночной прохлады. Чтобы согреться и разогнать по организму кровь, человек принялся растирать себя руками. Стало теплее и появились силы. Некоторое время он бесцельно шел вперёд, затем остановился. Куда идти? Внезапная растерянность противно запахла страхом. Страхом того, что эта ночь останется вечной. А он обречён бродить кругами под сенью холодного, равнодушного неба.
Человек остановился, воздел руки и закричал. Но вместо истошного вопля из горла вышло лишь нечленораздельное бульканье. Даже закричать не могу. Он прокашлялся, но желание голосить пропало. А, чёрт со мной. Если суждено сдохнуть, сделаю это в тишине. Под красивым звёздным небом.
Боковое зрение уловило в темноте смутное очертание. Чтобы лучше разглядеть, он напряг зрение. Однако это помогло слабо. Человек замахал руками.
– Эй, кто там? Я здесь! Слышите меня?
Но неясная фигура не шевелилась, и тогда человек зашагал к ней сам. Высокая трава жжёт щиколотки и затрудняет движение. Но он не обращает на это внимание. Перед глазами стоит лишь неведомый образ, манящий в холодном пустом мире. Несколько раз человек спотыкался и падал. Падал и вновь подымался. Упрямо и угрюмо стремясь к цели. Не ведая, что произойдёт дальше. Иногда, когда ему казалось, что фигура впереди начинает отдаляться, пугался и переходил на бег. И снова падал. Вставал, на ходу приводил в порядок дыхание и ускорялся вновь.
– Эй, ну куда же ты? Погоди! Не оставляй меня здесь одного!
Но фигура безмолвствует. Небо тоже не роняет ни слова. Как и ветер.
– Мать твою!
Из последних сил человек сделал несколько шагов, упал на колени и зарыдал. Так же тихо и безмолвно. Горячие слёзы обжигают небритые щёки. Он плачет не от усталости, не от промокшей насквозь от росы одежды и холода. От обиды. За себя, на себя. За то, что остался один, никчёмный и никому не нужный.
Время остановилось. Постепенно слёзы иссякли и лицо превратилось в грязную маску. Человек успокоился и изо всех сил стиснул зубы. Сжал податливую землю в кулаках. Хрен вам! Я не сдамся! Не дождётесь! Разжал кисти и медленно поднялся. Ничего не поменялось: небо над головой, ночь, ветер и… стоящая прямо перед ним фигура в белом плаще с капюшоном. От неожиданности человек потерял дар речи и застыл, словно статуя. Фигура оказалась невысокого роста, и человек скорее интуитивно почувствовал, что перед ним женщина. Она скинула капюшон и предстала девушкой с длинными светлыми волосами. Несмотря на то, что она смотрит на него снизу вверх, он чувствовал, что тонет в её бездонных зелёных глазах. Нега, умиротворение заполнило пространство и с каждым вдохом, глубже и глубже, проникает в организм. Человек задержал дыхание, но не почувствовал удушья. Наоборот, наслаждался лёгкостью и ощущением обретённых крыльев.
Идиллию нарушил непонятный звук, донёсшийся из-под земли. Через мгновение он прекратился, чтобы раздастся снова. И так, через равные промежутки времени, то угасал, то возобновлялся. Девушка окинула человека хмурым взглядом и резко отвернулась. Он силился крикнуть, чтобы остановить тающую в ночи фигуру. Но тщетно. Из горла льётся тишина, словно они парят в открытом космосе. Внезапная тяжесть заставила опустить голову, а руки и ноги сковала кандалами. Оставалось лишь беспомощно и обречённо взирать туда, где скрылась из глаз прекрасная незнакомка.
Звук меж тем не утихает. И есть в нём что-то смутно знакомое, где-то ранее слышанное. Чтобы отвлечься от становившегося назойливым звучания, человек попытался расслабиться и переключить мысли, но вместо этого ощутил нечто новое – дрожание земли. Что это? Однако страх, ощущение надвигающейся опасности, отсутствуют.
Чередующийся с тишиной звук, дрожание… Что могло рассердить прекрасную незнакомку и заставить её спешно уйти? Или… или… или она даже испугалась? Кто знает? В голову ничего не приходит и человек просто смотрит на небо. А небо смотрит на него. Телефон.
Телефон! Это же чёртов телефон! Как же раньше не догадался? И мелодия… даже знаю, как она называется… сейчас вспомню… да! Old phone. Прям как у меня. Прям как…
Колганов проснулся и резко подскочил в кровати. Виденное во сне кажется явью, произошедшим только что, несколько мгновений назад. А аромат незнакомки до сих пор щекочет ноздри. Молодой человек сглотнул и хотел было отереть пот со лба, однако, увидев ладони, в ужасе замер. Они оказались в свежей, ещё не успевшей высохнуть, земле.
– Василий Семёнович? – Марченко перевёл взгляд с телефона на монитор компьютера, на котором отображается информация базы данных ГИБДД. Минуту назад перед ним появилась информация о персональных данных владельца серебристого «Соляриса», использованного поджигателем для передвижения. Автовладельцем значится Рожков Василий Семёнович, 20 лет. На звонок ответили после девятого гудка.
– Да. А кто это? – Находящийся на другом конце связи повысил голос, стараясь перекричать громкую музыку.
– Капитан полиции Марченко. – Спокойно произнёс полицейский.
Зачастую после этого представления он почти физически ощущал напряжение собеседника. Но не сейчас.
– Кто-кто? Говорите громче, здесь плохо слышно!
Под раскаты далёкой танцевальной музыки следователь обвёл взглядом строгую обстановку кабинета. Однако даже лист с карикатурой котёнка с выпученными глазами и надписью: «Нахрена такие бодряки. Не буду больше пить кофе!» оказался не в силах сгладить возникшего контраста.
– Я говорю, вам звонят из полиции. – Следователь повысил голос. – Капитан Марченко.
– Из полиции? – Переспросил Василий Семёнович. Но Марченко показалось, что тот прекрасно всё расслышал.
– Василий Семёнович, вашу машину угнали и использовали для совершения преступления. Вы не могли бы…
– Что? – Неподдельно изумился голос. – Что вы сказали? Мою машину?
– Вы не могли бы сегодня в течение дня… – вновь начал Марченко, но, расслышав на другом конце провода невнятное совещание, осёкся.
– Чувак, а как называется моя машина? – В голосе молодого автовладельца явственно звучат наглые нотки. – И какого она цвета?
Марченко едва не поперхнулся от начинавшегося театра абсурда.
– Светло-серебристый «Солярис», 788. – Полицейский намеренно перешёл на спокойный тон. – Василий Семёнович, мне не составит труда вызвать вас к себе и повесткой.
Паренёк снова начал совещание с друзьями. Музыка стихла.
– Это правда? – Наглость и вызов в голосе уступили место досаде с нотками паники. – Мою машину угнали?
– Успокойтесь. Её уже обнаружили и сейчас она на ведомственной стоянке.
Марченко подошёл к окну и посмотрел на сиротливо жмущийся к высокому забору четырёхколёсный «вещдок».
– Я сейчас в отпуске, должен вернуться только через две недели. – Паренёк судорожно пытался соображать. – Вот чёрт! Приеду раньше… постараюсь приехать раньше. Надо ещё взять билеты. Я… вот блин…
Полицейский остановил начавшего терять самообладание молодого человека.
– Василий Семёнович, когда вы вернётесь, в почтовом ящике вас будет дожидаться повестка. Я веду это дело и допрошу вас в качестве потерпевшего. Строго говоря, для вас явка обязательна только в случае вручения повестки участковым или оперативным работником, но в ваших интересах не затягивать со сборами.
– Да… конечно… я, как только прилечу, сразу к вам… скажите, с ней всё в порядке?
– Да, она в полном здравии. – Заверил Марченко. – Только скучает. По фарам вижу.
Следователь не знал, что, перед тем, как патрульный автомобиль остановился возле серебристого «Соляриса», чьи-то крепкие руки в перчатках аккуратно извлекли из его багажника снайперскую винтовку ВСК – 94 в чехле и боекомплект к ней, а затем захлопнули крышку. Сей момент камерами наружного наблюдения запечатлён не был, поскольку иномарку от них загородил потрёпанный микроавтобус тёмно-синего цвета.
Телефон не умолкает. Колганов запустил руку под подушку и выудил аппарат. На экране высвечивается «Оксана Окси». Кто это?
– Привет, Егор!
Звонкий девичий голос кажется смутно знакомым, но не более того.
– Привет. – Его собственный голос прозвучал сипло и искажённо. Пришлось прокашляться. Резкой болью напомнила о себе распухшая губа.
– Как ты?
Молодой человек ещё раз недоверчиво посмотрел на незнакомое имя. Оксана Окси. Кто она? У меня нет таких знакомых.
– Я… в общем, хреново. – Он собрался с силами и выпалил. – Простите, девушка, никак не могу вспомнить, при каких обстоятельствах мы познакомились. Вы не могли бы помочь в этом? Ещё раз жутко извиняюсь.
Ему и впрямь реально неловко. Такое случилось впервые. А ведь даже забил её номер! Пора завязывать со спиртным.
– Всё нормально, Егор. – Девушку, казалось, его амнезия нисколько не смутила. – Ты вчера изрядно перебрал, поэтому ничего удивительного. Мы познакомились в кафе «Белый крем». Я Оксана, но весь вечер ты почему-то называл меня Окси. Наверное, потому что тебе так больше нравится. Ты рассказал о своей работе, о том, что у тебя своё издание… только забыла название. – Девушка смущённо осеклась.
– Девятый день недели. – Напомнил Колганов.
– Да, вспомнила! – Радостно воскликнула Оксана. – Мы сидели, болтали ниочём. Потом ты попросил подвезти тебя до дома, потому что уже не мог сесть за руль.
– Получается, что я пил один? – Он нахмурился.
– Ну, типа того. – Она беззаботно рассмеялась. – Я тоже пила. Апельсиновый фреш.
Он силился вспомнить, но память предательски захлопнула двери. Фрагментарные воспоминания, как части мозаики, беспомощно кружат в пространстве. А головная боль и боль от разбитой губы, крепко обнявшись, исполняют вальс. Однако есть ещё момент, требующий уточнения.
– Оксана… Окси, а кто мне разбил губу?
– Ты и правда ничего не помнишь, Егор? – Удивление в голосе девушки казалось неподдельным.
– Неа. – Признался он. – Как отшибло.
– Ты сам себе разбил лицо, когда ударился о свою машину. Ты пытался сесть за руль, но, слава богу, у тебя ничего не вышло. А мог бы натворить таких…
– Моя машина? – Он поперхнулся. – Она где… там?
– Да, она на стоянке перед «Белым кремом». – Услышав тревогу в голосе собеседника, она поспешила его успокоить. – Я предупредила администратора и охрану, что ты заберёшь машину позже, когда протрезвеешь.
Как мило с твоей стороны.
– Как предупредительно с твоей стороны, Оксана. – Он успокоился. – Спасибо за заботу.
– Вот только…
– Что?
– Вот только, когда я тебя подвозила, ты обронил свой бумажник.
Да неужели.
– О как! – Невольно вырвалось у него.
– Заберёшь?
– Я подумаю. – Он выждал небольшую паузу. – Шутка.
– Смотри, – Оксана поддержала юмор, – а то прикарманю его и стану тобой. Буду Егором Колгановым, главным редактором «Девятого дня недели».
– Честно говоря, в силу некоторых обстоятельств, не уверен, что буду об этом сожалеть, – признался он.
– И что это за обстоятельства? – Полюбопытствовала новая знакомая. – Если не секрет.
– Да долго объяснять, – он помрачнел.
– Ну хорошо. – Согласилась она. – Где и когда мы встретимся?
– Хм… Может… – Егор задумался. – Логика и здравый смысл подсказывают, что место встречи должно находиться в непосредственной близости от машины.
– Согласна! Я освобожусь через два часа.
– Тогда через два часа в «Белом креме».
– Договорились!
– Эмм… Окси… а как я тебя узнаю?
– Это не проблема. – Ответила она беззаботно. – Согласись, было бы хуже, если бы не помнили друг друга оба.
– Согласен.
– Тогда до встречи!
Шатаясь и держась за стены, доковылял до кухни и запил водой сразу две таблетки. Застонал и опустился на табурет. Как ни странно, но некоторые события минувшего дня прекрасно отложились в памяти. Например, как вышел из редакции и поехал в кафе. Как позвонила секретарь и срывающимся голосом сообщила, что редакцию… да, редакцию подожгли. И как забил на звонок, тоже хорошо помнил. А что, собственно, дёргаться? Ну, подожгли и ладно. С кем не бывает…
Раскаяние или сожаление по поводу случившегося отсутствуют. Он вообще ничего не чувствует. Как и радость. Просто уставился в одну точку и тупит. Моргает и тупит. Надо ехать на работу. Посмотреть, что там произошло. А что, если…
Он потянулся за пультом от телевизора и включил новостной канал. Ведущая, симпатичная брюнетка с аккуратной стрижкой, молвила: «Ещё раз о главных событиях. Вчера, около двух часов дня, в редакцию журнала „Девятый день недели“ ворвался неизвестный и совершил самоподжог. Как сообщают очевидцы, мужчина, около пятидесяти лет, вошёл в редакцию с бутылью для воды. Злоумышленник сообщил о своём намерении и попросил всех присутствующих удалиться. При этом один из сотрудников попытался отобрать бутыль, в которой, как стало очевидно, содержится горючая жидкость. Однако, ему это не удалось».
При этом транслируются записи камер наблюдения. Прекрасно видно, как мужчина в футболке и шортах выходит из машины и извлекает из багажника бутыль с горючим. Неторопливо направляется к дверям и уже внутри методично ищет указатель редакции. Вытаскивает его, складывает в карман и поднимается по лестнице. В самой редакции камер нет, поэтому запись обрывается на моменте, когда человек стучит в двери и осторожно заходит.
«Подождав, пока все выйдут, преступник заперся и разлил горючее. К тому моменту, когда охранникам удалось выломать двери, редакция вовсю была объята пламенем. После ликвидации огня тело преступника обнаружено в сидячем положении в кресле главного редактора. Никаких криков слышно не было. Следствие допускает, что преступник находился под действием наркотиков».
Услышав, что его рабочее место занимал труп, Колганов невольно вспомнил Бергера, и молодого человека стошнило. Поэтому он не слышал того, что ведущая сказала далее:
О проекте
О подписке