Андрей

Андрей живёт у нас почти полтора года. Появился прошлой осенью. Сижу я на лавочке у своего дома-почты и вижу, сворачивает с шоссе к нам на грунтовку человек с рюкзаком. Конец сентября, дачников нет. «Кто бы это мог быть?» Подходит ко мне и сразу спрашивает:

– Здравствуйте, нет ли у вас здесь свободного домика для проживания?

– Может и есть, да с народом местным надо посоветоваться. Кого попало в деревню пускать не хочется.

– Я понимаю. О себе скажу: я непьющий, даже не курю. По образованию инженер, квартиры в городе нет, и на данный момент я бомж.

Я внимательно на него посмотрел. Лет сорок пять. Молодой ещё. Подтянут, видно, что не болен и не алкаш. А насчёт квартиры, так чего в жизни не бывает…

– Пошли ко мне, можешь пока у меня остановиться. Я с местными обговорю и решим.

Вечером я устроил небольшой переполох. У бывшего клуба на столбе у нас рельса подвешена, стучим по ней и общий сбор. Я, конечно, мог всем позвонить по телефону и их мнение узнать, но иногда полезно встряхнуться и ноги размять. И плюс ещё в том, что они все сразу увидят Андрея и не будут потом друг друга спрашивать: «Кто это?» Подтянулись к клубу почти все. Последним прибежал Валерка и сразу стал возмущаться: – Что случилось? Пожар, где? Я только вещи сложил, собирался в город, а тут этот звон… – Валера житель деревни не постоянный. Он и летом то приедет, то уедет. Может и зимой нагрянуть и пожить месяцок. Так и мотается туда-сюда, а всё потому, что его жена не хочет жить на даче даже летом, а уж зимой и подавно. «Всем честным жителям нашей деревни представляю нового жильца», сказал я и вкратце рассказал о нём.

– А тебе, Валера, особое спасибо. Житель ты не постоянный, а на призыв откликнулся. Небезразлична, значит тебе деревня и её проблемы.

– Ты, Валя, больше так не шути, я на автобус опоздал.

– Ничего, другой будет. Так, что решим?

– А чего решать, ты лучше всех все заброшенные дома знаешь. Все облазал, – выступила Галина Ивановна.

– Пусть живёт, – сказала восьмидесятичетырёхлетняя Наталья Семёновна. Она с рождения жила в деревне, разве только что во время учёбы в медицинском училище в Питере отсутствовала. Но это было очень давно, и город тогда назывался Ленинград. Вроде бы никто не возражал, и я поселил Андрея в конце деревни, ближе к лесу. Там стоял заколоченный дом, в котором уже лет десять, а может и больше никто не появлялся. Ближайшим к нему был как раз дом Натальи Семёновны.

– Андрей, дом ещё крепкий, есть печь, разве что крыша подтекает, но дело поправимо, если руки из того места растут.

– Не проблема, – ответил он.

– Провода электрические отрезаны, – сказала шедшая с нами Семёновна.

Но Андрей не растерялся и тут. Очень серьёзно и уважительно сказал:

– Наталья Семёновна, очень Вас прошу разрешить мне подключиться от Вашего дома. Мне без электричества нельзя, я как раз собирался в уединении вести научную работу и проводить опыты. Если Вы пойдёте мне навстречу, я буду оплачивать и Ваши и мои счета за свет.

– Ну, если так, я согласна. Только деревню всю не спали опытами своими.

И никто ни разу не пожалел о том, что Андрей стал у нас жить. Был он человеком знающим и умелым. Чинить умел все электрические приборы и разную технику. Телевизоры тоже, поэтому я ему и звонил. В позднеосенний и зимний сезон электричество мы не экономили, так как Андрей придумал способ, как сделать так, чтобы счётчики крутились медленно. А управлялось всё из его дома, как говорят, централизованно. Никакой проверяющий ничего бы не нашёл. «Если придут проверять и меня в это время в деревне не будет, то нажмёшь, Валя, эту кнопку и всё будет, как прежде». Кнопку он вывел наружу. А где эта кнопка, знаю только я, и никому об этом не скажу.

Посещения

Андрею я позвонил по дороге домой, оказалось, что его в деревне не было, а я и не заметил, когда он мимо почты проскочил.

Вот и дом. В гостях, как говорится, хорошо, а дома лучше. Дверь настежь, что бы это могло означать… Прошли те времена, когда ко мне повадилась ездить из областного центра двоюродная племянница Зинка. Сама редкостная дрянь (но это до меня потом дошло), да ещё и кавалеров разных с собой привозила средней паршивости. Были пару раз и приличные ребята, но что они в ней находили, для меня загадка. Не иначе, у них, как впрочем, и у меня, в то время, с головой нелады были от алкоголя. Я думал поначалу, что заботу она обо мне проявляет, а у неё свой интерес:

– Дядя, Валя, а кому твой дом достанется? У тебя ведь кроме меня никого нет…

Не знала она, что дом не мой. Приезжает с очередным ухажёром и говорит:

– Знакомься, дядя Валя, это мой муж. Я беременна.

– Это надо отметить. – И пошла пьянка. Я в то время ещё в шоке был от потери квартиры, и часто заливал горе водкой. Но не выходило у неё ничего с устройством личной жизни. И слово «беременна» я слышал неоднократно, а потом понял, что «это временно», как в той песне из конца девяностых. О том, что дом не мой, я ей сказал, когда выгонял, после того как заметил, что после её приездов пропадает часть моей пенсии. Да и бояться стал чем-нибудь от неё заразиться от элементарной чесотки, до чего похуже. Те ребята, что по недоразумению с ней общались, приезжали и разыскивали её, сильно расстраиваясь и сожалея о своей пьяной ошибке, потому как получили от неё неизлечимую болезнь. Я адресок давал, а что с ней потом было мне не интересно, потому что мне такая родственница и её посещения не нужны, даже, вредны для здоровья. Но и эта шалава зимой дверь не оставила бы открытой. «Не к ночи о ней вспоминать…»

– Каштан! Каштан! – Ответа нет. Я поспешил к дому, осторожно поднялся на крыльцо. Дверь в комнату тоже открыта. Какие-то голоса. В конце концов, это мой дом, что здесь делают посторонние… Заглянул в комнату. Никого. Голоса неслись из работающего телевизора… Видимо, когда он вырубился, я его не выключил, и теперь, он заработал… Я отсутствовал часа два. Что же произошло? Чтобы Каштан просто так оставил свой пост, такого ещё не было. В полном недоумении я закрыл входную дверь на засов. Печь догорела, но дом ещё не выстудило. Заснуть я не мог, разные мысли лезли в голову. Ворочался с час, потом услышал, кто-то скребётся под дверью и поскуливает. – Ага, вернулся блудный пёс. – Я открыл дверь. – Где тебя носило? И чего ты дом бросил? – Каштан вильнул хвостом и вбежал в дом, причём сразу к своей миске. И никакого чувства вины, нагулялся и пришёл. – Чтоб такого больше не было, а то придётся тебя закрывать. – Заснул я быстро, пёс дома, волноваться больше не о ком. Снилось мне что-то приятное, доброе. По крайней мере, такие ощущения были при пробуждении. Сон помнил смутно: женщина, точно описать не могу, но без сомнения красивая. Веяло от неё чем-то родным, теплом веяло. «Теперь всё будет хорошо… помощника не обижай». Эти слова из сна я помнил точно. Ну и приснится же… Выпустил Каштана по его делам и занялся готовкой. Вся посуда блестит, ни пятнышка и в комнате светлей. Провёл пальцем по стеклу, никаких следов грязи. Чудеса. Я призадумался… Включил телевизор. Работает и экран блестит.

– Андрей, ты где?

– Приеду дня через три. Дела. Не волнуйся, телевизор будет, как новенький.

– Да не спеши, ничего не надо, телик работает.

– Чего-то ты, Валя, не договариваешь…

– Ерунда, мелочи, ничего важного. Пока. – Я посмотрел в окно. Каштан носился по двору, как будто кого-то догонял. Беззлобно тявкал, катался по снегу. Одурел пёс. Что творится, не пойму… Пойду прогуляюсь.

Первый дом, как вы помните Галины Ивановны. Вот и она, снег с крыльца сметает.

– Привет. Как спала?

– Отлично. И настроение хорошее. Куры несутся. А ты своё печенье забрал?

– Обижаешь, Галя. Сама засунула куда-то… – Галя махнула рукой. – Да ладно.

– А тебе случайно ничего необычного не снилось?

– Не помню. Но проснулась с ощущением, что на десять лет помолодела…

Все жители деревни в этот день были приветливы и доброжелательны. Даже вечно хмурый и ворчливый Фёдор со мной разговорился. Фёдору было пятьдесят два года. Бывший инженер-связист. Окончил институт связи Бонч-Бруевича. Сейчас работал заправщиком на заправке, которая была в пяти километрах от нашей деревни по шоссе. Жена жила в городе. Вообще-то они были в разводе. Заслуг особых перед государством у него не было, и поэтому в будущем он мог рассчитывать на обычную пенсию, которой очень боялся. – Как вы только на неё живёте… – В свободное время он что-то собирал, паял. Наверное, изобретал вечный двигатель, не иначе, так как всё держал в большом секрете. Может на Нобелевскую замахнулся…

– Работа моя подходит к завершающей стадии.

– А если не секрет, в чём суть?

– Только молчок, раньше времени не трепаться.

– Да ты же меня знаешь, когда я кому лишнего сказал…

– Будет у меня скоро зомби-транслятор. – «Ну, уж чего не ожидал, так только этого. У нас итак в каждом доме зомби-ящик. Не перебор ли…» – подумал я. А вслух спросил:

– Что транслировать собрался?

– На себе убедился, что ничего у нас простому человеку не добиться. Чтобы чего-то добиться, надо кучу бумаги извести, а главное иметь очень хорошее здоровье. Пишут некоторые, жалуются, а в ответ отписки. Судиться… А где у простого человека деньги на адвокатов, ведь если не по правилам чиновников заявление составлено, его в суд не примут. (Я знал, что это не пустые слова, Фёдор уже пробовал отстаивать свои права в суде) Попереписываются с чиновниками, надоест, и бросают это дело. А под воздействием пси-волн выйдут на молчаливый протест все. В один день и один час. И никто с ними ничего не сделает, потому, что нельзя со своим народом воевать.

– А почему ты хочешь на людей свои волны направлять, не проще было бы чиновникам внушать, что для народа делать.

– Сказал тоже… У них ведь защита от любых посторонних пси-волн, кроме тех, которые им их руководители транслируют. В каждом кабинете такая защита. Дома они, может, и по-другому думают, а как в свой кабинет зайдут, обо всём забывают, слышат только то, что им транслируют.

– А ты защиту пробей, – подкинул я ему идейку и пошёл. Живёшь рядом с людьми и никогда не угадаешь, кто, о чём думает и, что от них ждать. «Чужая душа потёмки».

Катюша и Егор

В этом доме живут самые молодые жители нашей деревни, Катюша, Егор и их трёхлетняя дочь Настя. Раньше они приезжали на лето, в этом году остались на зимовку. Правда Егор периодически уезжает на работу. Она у него сменная. Поначалу это переселение нас удивило, где это видано, чтобы молодые в деревню ехали, скорей наоборот. Дом достался Егору от деда, но раньше он был здесь редкий гость. Неужели тоже с квартирой городской беда… Катюша говорила, что девочка у неё часто в городе болеет, ей нужен свежий воздух. По мне, так здорова, не чихает, не кашляет, бегает, смеётся. Но я ведь не доктор. Кто знает, какая у неё болезнь… Родители ни с кем не общаются. Катюша редко улыбается, а сегодня, поздоровалась и улыбнулась. Что за день такой… У всех хорошее настроение. Настя веником дорожку к дому мела. Толку мало, но ребёнок при деле и к труду приучается. Увидев меня, закричала – Где Кас-тан? – Каштан, по сути, пёс добрый, если дом не охраняет, на людей не бросается. Подбежит к ней, да ещё и лизнёт в щёку. Никогда ребенка не обидит.

– Дома, – ответил я. – Занят. Ты, смотрю, маме по хозяйству помогаешь… Молодец. А он моё хозяйство сторожит.

– Пусть идёт играть со мной и куклёнышем…

Тогда я не обратил внимания на «куклёныша», мало ли чего бормочет трёхлетний ребёнок…

Занятый мыслями о происходящем в деревне, я не заметил, как дошёл до дома Натальи Семёновны. Дошёл, так нужно проведать старушку. Постучал. Семёновна открыла сразу.

– Как дела, Семёновна, как здоровье?

– Чего на пороге стоишь? Проходи в дом.

– Ничего не нужно, может по хозяйству помочь? – Семёновна села на диван, задумалась.

– Валя, ты веришь в приведения?

– В то, что никогда не видел, не верю.

– Мне под утро сон приснился. Я сплю плохо, иногда просто дремлю. Никак в толк не возьму, наяву это было или во сне. – Я насторожился. – И что снилось?

– Сначала женщина, явно красавица, а потом в маму мою превратилась, только молодую. Вот ты мне помощь предложил, и она о помощи говорила, о помощнике. – Задумался я: «что-то сегодня похожие сны всем снились…»

– Ой, совсем забыла, – встрепенулась Семёновна. – Вчера по телевизору опять больного ребёнка показывали, я записала, куда деньги переслать. Вот ты мне и поможешь, я ведь только звонить умею по сотовому, а СМС не умею посылать.