Плыть вверх по течению Татьи было нелегко, лодка иногда начинала жалобно скрипеть, и тогда приходилось бобру и Винне налегать ей в помощь на весла. Сама речушка была шириной в две-три телеги, и деревья сплелись над ней в один полутемный зеленый тоннель, со всех стен которого то и дело свешивались местные жители, а то и вовсе проходящий сброд, и предлагали на обмен всяческую утварь и съестные припасы. Бобер и Винна в ответ молчали, как и положено суровым северным островитянам, не желающим ни с кем входить в общение, и тем более менять сыр на потрепанные сковородки. Изредка только Винна не выдерживала и начинала хихикать, подталкивая бобра в бок, на что тот шикал и сохранял островитянски-невозмутимое выражение морды.

Через неделю на их пути начали попадаться первые прибрежные деревушки, то выстроенные прямо в дуплах и на ветвях, то срубленные и покрытые крышами, на пристанях все больше толпилось народу, и все чаще случалось так, что три-четыре лодки встречались на речке и долго расходились под беззлобные перепалки хозяев.

Винна периодически вспоминала о простудах и несварении желудка, и тогда бобру приходилось причаливать где-нибудь в глуши, разводить костер и отпаивать Винну отварами трав с медом, ласково поглаживая ее по голове. Корь начинал дичать и из домашнего пса постепенно превращался в агрессивного зверя, и даже самолично гонял вокруг березы одного старенького волка, пришедшего на огонек за винцом. Отбив волка, Винна и бобер отпоили его отваром и хорошенько расспросили о местных сплетнях и прочих новостях.

– Какие новости, такие новости, – жалобно шамкал волк, косясь в сторону Кори, лакая отвар и жуя в обе щеки ветчину, – ох, изголодался-то я…

Винна и дед бобер сочувственно кивнули, а Корь даже виновато завилял хвостом и ткнул волка в бок, на что тот, грешным делом, полез на елку, но был вовремя спущен вниз.

– Значит, колдуном интересуетесь, – скулил волк и спешно дожевывал угощение, – а что же им не интересоваться-то… говорят, марский колдун его об деревушку помял, так теперь все, войну ждем, нашествие, мор, голод и засуху…

– Что, все одновременно? – как-то засомневалась Винна.

– А куды деваться? – волк поглядел вокруг, не осталось ли чего еще вкусненького, и сыто откинулся к дереву, – сидит в замке, – вон, отсюды уж шпили видать (Винна и бобер вздрогнули и начали высматривать в макушках деревьев замок), – колдовские навары варит, лучшие заклятья готовит, да как тут войне не быть?

Увидев, наконец, в небе башни, Винна поежилась и начала кутаться во все подряд. Умный бобер предложил заночевать тут, под охраной спаниеля Кори, и они на пару с Винной начали готовить дрова, разбивать палатку из веревки и пледа и заниматься прочими вечерними приготовлениями, ведь уже наступала Первая луна и никому не хотелось плыть к замку Зарья на ночь глядя. Волк с интересом наблюдал за суматохой в маленьком лагере и даже порывался помочь, ведь ему сильно понравилась ветчина и хотелось заручиться дружбой маленького зверя, на случай, если опять придется выяснять отношения со старым вепрем, не дававшем ему спать по ночам. Волка приладили к лодке, охранять ее на предмет покушений со стороны лесных разбойников и прочей ночной живности, а вся троица улеглась спать.

Маленькая Винна еще долго не могла уснуть и косилась в сторону замка Зарья, ведь у них с бобром совсем не было определенного плана, что делать и что говорить колдуну завтра, и только уже к Третьей луне ее сморил сон, беспокойный и разноцветный.

К горе, на которой стоял замок, добрались они только через день. Волка взяли с собой, он уже почти не боялся Кори, хотя называл его почему-то исключительно вежливо, на «вы», повиливая хвостом в несвойственной волкам манере. Речка в конце пути резко пошла вверх по склону горы, и, наконец, уткнувшись в водопад, путники припрятали лодку у местного родича старичка-бобра и продолжили путь пешком по узенькой тропинке, где изредка встречался какой-нибудь местный житель.

Винна всю дорогу пыталась придумать что-нибудь жалостливое, проникновенное, отчего жуткий колдун Алдур должен был непременно смягчиться и отменить на веки вечные все речные, да и прочие пошлины, раздать имущество бедным и уйти колдовать фейерверки на деревенских праздниках, – однако, чем ближе становились ужасные, облезлые и покрытые темно-зеленым мхом стены замка, тем путанее становилось в голове Винны и ни одна мысль не могла надолго в ней застрять. Старик бобер также становился все молчаливее и мрачнее и даже запасся надежным суком, усердно отломанным от первого встречного дуба, на что из дупла его вылезла многодетная белка и еще долго омрачала им путь отборными проклятиями.

Спаниель и волк шли где-то сзади, мирно переговариваясь на своем древнем псовом наречии, и волк, очевидно, не заботился близостью страшного замка, надеясь на Корь и его острые зубы. Корь же просто царственно шел, периодически наступая на уши.

В таком виде и составе отважная четверка прибыла к воротам замка, где была встречена старым Хмыглем, заведовавшим уже сотню лет всеми замковыми гоблинами, сторожевыми волками, темницами и библиотекой, а также изрядно симпатичной кухаркой, которую Хмыгль изредка, явно смущаясь и краснея, позволял себе ущипнуть за какую-нибудь особо выдающуюся часть ее персоны.

Единственная причина, по которой Винна и ее спутники встретили рано утром у ворот замка столь важную особу, как Хмыгль, – особу, приближенную к страшному колдуну и ежедневно подающую ему за завтраком отборных младенцев (как вещала народная молва, склонная к преувеличениям), была та, что Хмыгль имел маленькую слабость, которой предавался в минуты, свободные от прислуживания и способствования злодеяниям Алдура, а именно – выращивание клубники. Недалеко от стен замка, в глубине зарослей колючек он уже много лет имел потайную грядку, к которой по весне его неумолимо влекло душой и телом, и где он мог в одиночестве, не видимый никому, предаваться мечтам о рассаде новейшего сорта «колокольчик», о новой нержавеющей лопатке с черенком из рябины или о блистательной победе на ежегодной сельскохозяйственной ярмарке, проводимой у подножия горы Зарья.

Именно в то утро, когда отважные путешественники подходили к воротам замка, Хмыгль, обнадёженный хорошей весенней погодой и явным потеплением, предвкушая покапывание на любимой грядке, как раз выходил их тех же самых ворот, посвистывая мотивчик, позаимствованный у какого-то узника из темницы.

– Здрасте, – вырвал его из сельскохозяйственного забытья чей-то мелодичный голосок, отчего Хмыгль встрепенулся, открыл пошире глаза и, на всякий случай, приготовился драпать.

Взору его предстали тоненькая рыжеволосая девушка, укутанная до носа шарфами, линялый бобер, грязный спаниель с недобрым взглядом и потрепанный волк, добродушно виляющий хвостом.

– Не подскажете ли, господин хороший, – пробурчал деловито бобер, – как нам попасть на аудиенцию к его колдовскому святейшеству?

Хмыгль подбоченился, как и подобало советнику правителя местности Зарья, оглядел еще раз странную компанию и величественно ответил:

– От какого правителя идете, с какими дарами да подношениями? Все мне отвечайте, а я уж решу, донести ли его колдовскому величеству за завтраком, али нет.

Винна и бобер переглянулись.

– Да мы, это, насчет речных пошлин, – неуверенно начала Винна, пряча носик в объемном шарфе.

– Ах, пошлины принесли, – заулыбался Хмыгль, – так сразу бы и сказали, давайте мне, да поскорее…

Он нервно оглянулся, – в воротах уже начинали сновать мелкие пронырливые гоблины и мрачные волки, а местные жители потащили на кухню продукты, и шансов пробраться к заветной грядке незамеченным становилось все меньше и меньше.

– Да нет у нас пошлин, – собралась с духом Винна, – мы это, делегация от Моря, насчет пошлин, а то обложили наших поставщиков, а они нам теперь продукты и прочее не возят, вот, – после этой бодрой и маловразумительной тирады Винна отступила назад, к товарищам, и старичок бобер одобрительно похлопал ее по коленке.

– Ах, де-ле-га-ция, – разочарованно протянул Хмыгль и насупился, ибо из ворот вышла пара самых пронырливых гоблинов и остановилась невдалеке, принюхиваясь к прохожим, перебалтываясь и хихикая над Хмыглем и путешественниками.

– Значит так… Мороська, подь сюда, – окликнул он самого тощего из двух гоблинов, который тут же подпрыгнул к ним, скалясь на Винну.

– Тут вот де-ле-га-ция, – протянул надменно Хмыгль, глядя в сторону, – проводи к начальнику стражи, пусть доложат, по какому делу, а там и я вернусь и решу, как его колдовскому величеству донести, понял?

Гоблин почесал голову, посмотрел вверх, на Винну, которая ему очень понравилась, на что Корь деловито зарычал, а волк оживился и встал в стойку рядом с ним.

– Коротеньки, к начальнику отвести, потом к колдуну, – проговорил он фальцетом.

– Ох, дубина, – взвыл Хмыгль, отчего все отпрыгнули от него подальше, а Винна даже подумала, что так и желудком недолго начать маяться, – к начальнику отвести, потом я вернусь и решу, как доложить, понял?

– Понял, – сказал гоблин, смотря на него большими чистыми глазами и почесываясь.

На этом Хмыгль, тяжело отдуваясь, поспешил прочь, – настолько быстро, насколько позволяло его достоинство, а путешественники направились в замок под предводительством двух мелких синих гоблинов, один из которых иногда благоговейно косился вверх, на Винну, и старался идти рядом, насколько позволяло соседство крайне агрессивного, как мог судить гоблин, пса и его пособника-волка.

– Его Хмыглейшество велел де-ле-га-цию к начальнику, потом к колдуну, – бодро отрапортовал гоблин начальнику стражи, – огромному смуглому человеку с далеких западных гор, чинившему на крыльце сапог.

– Прямо так к колдуну? – недоверчиво прозевал начальник и посмотрен на путешественников. Винна и бобер дружно кивнули, хотя Винне было не по себе, и она предпочла бы посидеть на крыльце, может, даже выпить с начальником стражи чайку, а прошение к колдуну передать через типа, который повстречался им в воротах замка.

– Ну, если так Хмыгль сказал… – все так же недоверчиво протянул начальник стражи и надел сапог, – но все-таки всех пускать непорядок, особо – он ткнул пальцем в Корь, который тут же зарычал, – вот животных никак нельзя, непорядок выйдет.

– Бобров тоже нельзя, – подумав, добавил начальник стражи.

– Почему нельзя? – Винна даже высунула носик из шарфов, – мы же вместе, нам всем надо к колдуну!

Начальник стражи задумался.

– Нет, не положено всем, – подытожил он, – пойдешь, значит, ты – он тыкнул толстым пальцем на испуганную Винну, – и ты, – подумав, начальник также показал на перетрусившего волка, который попытался скрыться за спаниелем.

– А что это Кори и бобру нельзя, а волку можно? – робко поинтересовалась Винна.

– Так он, небось, родич нашенских, сторожевых? – поинтересовался гоблин.

– Ну, есть немного, племянничек троюродный у вас служит, – заикаясь, пролепетал волк.

– Во, – обрадовался начальник стражи, – пущай вот они оба и идут, а то всех если к колдуну пустить, так он и рассердится, он нынче не в духе совсем…

– Опять землетрясное зелье недоварил? – поинтересовался гоблин под хихиканье своего товарища.

– Да обычное дело, – понизил тон начальник стражи и наклонился к нему, – зелье недоварил, да ужин у кухарки подгорел – она ж все по Хмыглю сохнет, да ребра-то от марского колдуна третью неделю болят, вот и мается, родимый, желчью исходит, днями и ночами в башне своей сидит и порчу насылает.

– На кого, – еще более понизил тон гоблин, от возбуждения исходя слюной и открыв пошире глазенки, – на кого насылает?

– Да кто ж его знает, – почесал голову начальник стражи, – он у нас душа загадочная, колдовская, вот как помрет кто в окрестных деревнях, сразу поймем, на кого насылал.

– Да так неинтересно все, – недовольно заурчал второй гоблин, – кабы заранее знать, так позабавнее.

Винна и бобер переглянулись, старичок снял с себя деревянный оберег, повесил на шею Винны и крепко-крепко ее обнял. Винна, всхлипывая носом, обняла заскулившего Корь, наказала тому беречь бобра и затянула потуже шарфы на горле.

– Да, – авторитетно протянул начальник стражи, глядя с гоблинами на все эти приготовления, – заранее так всем позабавнее, да с нашим колдуном разве угадаешь… загадочная натура… ну берите девчонку с волком, пусть в коридоре у едальни подождут, авось скоро проснется да кушать изволит.

– А что не в главном зале? – протянул гоблин, уводя Винну с волком.

– Да куда уж им, северянам, я так думаю, – он задумчиво посмотрел вослед путникам, – что Хмыгль не в себе, коли до колдуна допустил…