Глава 2. «Катя»

С отцом я больше не разговаривала и старалась пропадать, где угодно допоздна, лишь бы не видеть его лицо и лишь бы не находиться под одной крышей. Знаете, когда слышишь о предательстве, но оно тебя не касается, то даже и представить себе не можешь, как сильно оно ранит. И то, что показывают в кино и рядом не стоит с тем, что происходит в реальной жизни. Мама приехала через неделю и вот тут начался настоящий ад. Сложно быть хорошей актрисой, когда все внутри кричит от боли. Я видела, как он целует маму и задумывалась, а кого он представлял на тот момент? Маму или эту крашеную швабру? Меня типало каждый раз, когда я видела его ужимки и заигрывания перед ней. И каждый раз я хотела ей все рассказать, открыть глаза. Но понимала, что ее рана будет больше моей и останавливалась. Останавливалась, потому что где-то в глубине души очень хотела все забыть. Чтобы в один прекрасный день я проснулась, а все было по-прежнему прекрасно. Но этого все не происходило и изо дня в день, злоба внутри все больше разрасталась так, что я едва контролировала себя.

–Катюш, не планируй ничего на вечер, – обратилась ко мне мама, суетясь на кухне, – сегодня на ужин мой фирменный пирог с грибами.

– Ммм, мам, я не могу, – на ходу придумывая отмазку, я попыталась протиснуться мимо нее к холодильнику. – Я уже занята.

– Меня не волнует. Мы и так редко стали собираться за одним столом, то у папы работа допоздна, то ты пропадаешь у подружек. Я хочу посидеть со своей семьей и нормально провести время, а не выуживать вас с отцом по очереди, это ясно?

– Да.

– Вот и славно, ужин в семь.

Что сказать, у мамы был такой склад характера, что она всего добивалась. Не важно какими путями, но она получала все, что хотела. И вот, семь часов. На кухне витают ароматы маминой стряпни, за окном шелестит листва, оповещая нас о надвигающемся дожде. Висевший на стене телевизор, показывал новости на приглушенном звуке, а перед носом стоял аппетитный кусок пирога. Обычно, люди наслаждаются такими моментами. Но не сегодня и не в нашей семье. Я вяло ковырялась вилкой в еде и почти не слушала болтовню родителей. И больше всего хотелось уйти в свою комнату. Я даже уже встала со своего места, когда мама неожиданно серьезным тоном произнесла:

– Сядь немедленно, Екатерина.

Конечно же, это для нее было несвойственно. Обычно мама юморила и была такой солнечной, а этот тон я слышала всего два раза и то, когда сильно шкодила.

– Итак, дорогие мои, кто из вас первым решится рассказать, что происходит в нашей семье? И почему я чувствую, будто бы вы специально избегаете друг друга? Все ведь было хорошо, верно? Или вы считали меня слепой и глухой? Вы думали, что я не слышу вашего общения? Надеялись, что сможете меня обмануть, но могу сказать, что вы провалились. Игорь? – Она по очереди повернулась к каждому из нас. – Катя?

Казалось бы, вот он момент, которого я так ждала. Момент истины, когда я должна была получить облегчение, видя, как мой отец бледнеет и прячет свои глаза. Но все было наоборот. Я чувствовала, что сейчас наступит конец. Конец нашей семье, в котором отчасти виновата я. Может, стоило потерпеть? Может быть, это был единичный случай, и отец больше не возвращался к той женщине, а я своими собственными руками рушу этот мир? И когда я была уже готова сказать, что все хорошо, отец начал говорить:

– Оля, ты же знаешь, как я вас люблю, верно? И готов весь мир положить к вашим ногам, мои девочки. – Он судорожно вытер пот со лба и, пытаясь унять дрожь рук, завертел салфетку. – Черт. Я даже не знаю, как тебе сказать и с чего начать…

– Хочешь, я тебе помогу? – мама откинулась на спинку стула и скрестила руки на груди. – "Но, дорогая, несмотря на то что я вас люблю, в моем сердце живет другая женщина. И я мучаюсь, не зная, кого выбрать. При этом, не причинив кому-то из вас боль". Я ничего не упустила? И судя по всему, наш ребенок тоже в курсе?

– Ты знала? – прошептала я, пораженная ее словами. И судя по выражению отцовского лица, он так же пребывал в состоянии шока. – Как давно?

– Достаточно давно, – мама на секунду отвернулась к окну, – просто это не та тема, которую можно свободно обсуждать за чашкой чая. Скажи мне, Игорь, как наш ребенок узнал о твоих похождениях? Неужели ты опустился до того, чтобы привезти свою любовницу сюда?

– Нет, что ты, как я так мог низко пасть?

– Действительно, – съязвила мама в ответ. – А измена у нас стала на уровне похода в магазин за хлебом. Совсем не низко с твоей стороны.

–Оль, не надо так.

– А как надо? Игорь, то, что я так "спокойно" реагирую, еще не означает, что я не зла на тебя. Поэтому не смей мне рассказывать, как мне поступать в данной ситуации. Иначе твои сумки будут собраны за считанные минуты. Теперь, когда все стало на свои места, что ты думаешь делать? Не смотри на Катю. Наша дочь уже взрослая и имеет право знать твой ответ.

Отец замолчал и уставился в пол. Я видела, как одинокая слезинка скатывается по его щеке и утопает в густой бороде. И мне стало его жаль.

– Я не знаю, что мне делать.

– Ты любишь ее? – дрогнул голос матери. Как бы она не храбрилась, было видно, что она боялась ответа.

– Я думаю, что да, люблю. Не так как тебя, это какое-то другое чувство…

– Хватит, я не хочу ничего больше слышать. – Мама встала со своего места и отошла к окну. А, затем, не поворачиваясь, продолжила, – Игорь, мне очень больно. Но еще больнее будет, если я буду удерживать тебя рядом. Давай не станем мучать друг друга. Я искренне надеюсь, что ты будешь счастлив рядом с той женщиной.

Больше она ничего не сказала, просто вышла из комнаты, оставив нас вдвоем. И звенящая тишина моментально заполнила все пространство.

– Прости меня Катюш, я не думал, что все так получится. – После долгого молчания произнес отец.

– Чем она лучше мамы? – горько вздохнула я в ответ. – Чем она лучше нас?

– Это сложно объяснить, просто так получилось. Она не лучше вас, она совершенно другая. Я все так же люблю твою маму, но уже другой любовью. А Анна… она дала мне свежий глоток воздуха. Мама меня так любила лишь в молодости, но сейчас все по-другому. Я думаю, когда ты станешь чуть старше, возможно, поймешь меня.

– Не думаю, что когда-нибудь мне будет понятна измена. – Ответила я ему и, встав со своего места, вышла вслед за мамой.

Он уехал на следующий день. Я из окна своей комнаты наблюдала за тем, как он складывает чемоданы и сумки в машину. А затем поднял голову и тоскливо улыбнувшись, махнул мне рукой и сел за руль. Уехал, чтобы начать свою новую жизнь. Без нас. Возможно, он страдал, но не так как мы. Как бы ни печально, но оказывается, что отсутствие одного человека может изменить привычный ход вещей. В квартире без папы стало пусто, тоскливо и одиноко. Больше никто не комментировал мамины любимые сериалы, никто не готовил на выходных свою фирменную яичницу и никто не помогал мне с уборкой. Наши дни сливались в одно сплошное серое пятно. И как бы мама не старалась скрывать, я видела, что она горюет и все больше закрывается в себе. Все чаще мы проводили вечера и выходные раздельно или сидя в разных комнатах. Я чувствовала, что нас затягивает это болото и что-то надо с этим делать.

В тот день, я возвращалась домой и проходила мимо скамьи, на которой сидели местные бабульки. Стоило мне пройти мимо, как за спиной послышалось приглушенные пересуды. Недолго думая, я развернулась обратно и подошла прямо к ним, чем заставила их замолкнуть.

– Добрый день, Катюша. Как поживаете?

– Добрый, теть Зин. А чего спрашиваете? Сами ж знаете, вот вы и скажите, как мы поживаем.

– Ох и молодежь, языки длинные, – пробубнила соседка рядом.

– Можно подумать, что у вас они короткие? Я не впервые слышу, как вы распускаете сплетни, что больше поговорить не о чем?

– Батюшки, Катенька, да мы же ничего плохого не говорим. Все как есть, а что хочешь сказать, что у вас все гладко? Я вон вашего отца видела на той неделе, когда к внуку ездила. Ходит павлином с новой бабой, будто хвастается. А как так можно – то? И не позорно ведь! Семью бросил и с головой в омут подался. А вы брошенки, маетесь тут с горя. Матушка твоя раньше такая хохотушка была, весь двор слышал. А сейчас что? Ходит серой тенью, да и ты хмурой тучей стала.

– Хватит! – Не выдержав, заорала я на них. – Мы не брошенки! Еще раз услышу такое в наш адрес, спилю эту лавку и спалю дверь каждой из вас. Не лезьте не в свое дело!

– Катя? Что происходит? – послышался голос матери за спиной.

– Ничего. Объясняю тут кое-что этим милым бабушкам.

– Ольга, дочь твоя совсем обезумила, – подала голос третья бабка. – Приструнить бы надо.

– Я знаю свою дочку и просто так она бы себя так не вела. А значит, вы сами виноваты. Пойдем, Катюш, ужин надо готовить.

В полном молчании мы поднялись в квартиру. Мама выгрузила продукты, я же переодевшись, села чистить картошку. Но слова этой бабки так и крутились в моей голове. Брошенки… Как мерзко, противно и обидно это звучало. Словно мы превратились в отбросы общества. И из-за чего? Из-за того, что мой отец не удержал свой причендал в штанах!

–Черт, – зашипела я от боли, прижимая порезанный палец к губам. Не знаю, это ли стало финальной каплей в чаше терпения, но я больше не могла сдержать своих слез. Я отползла к стенке и, уткнувшись лицом в колени, заплакала. Как будто бы внутри что-то сломалось и я ревела в голос, пока нежные руки не обхватили меня, а голос мамы не стал успокаивать:

– Тише, солнышко, ну что ты. Катюш, все ведь хорошо.

– Ничего… не хорошо… они говорят… мы брошенки… а он… с новой гуляет… а мне даже не звонит, – всхлипывала я в ее объятиях.

– Кать, успокойся, иначе мы не сможем поговорить. Брось этот нож и картошку. Откуда кровь?

– П…порезалась, – благодаря маме, я поднялась на ноги и уселась за стол.

Пока она обрабатывала мою рану, на плите уже вскипел чайник. Она не спеша заварила свой любимый ромашковый чай и поставила две дымящихся кружки на стол, а затем достала сигареты из кармана халата и открыла окно.

–Да, я закурила, – ответила она на мой немой вопрос. – Стресс это не убирает, так что все врут,