ГЛАВА 2

Сама экскурсия прошла как раз благополучно. С нами пошел местный гид, который любезно нам все объяснял и показывал. Было достаточно интересно и немного скучно. Но чем еще заниматься в этой маленькой стране в обществе таких шпионов? Вот мы и шли гуськом за нашим добровольным гидом, показывающим нам местные достопримечательности.

Сразу за ним шла фрау Шернер, уверенной твердой походкой, словно маршировала на параде. Вторым шел Гусейн, у него не получалось с Офрой, которую он сразу невзлюбил, и он пользовался явной благосклонностью Эльзы. За ним шел, собирая цветочки, Малыш Поль. Надо было видеть, как он нюхал эти цветочки. Офицер Французского легиона! Если он и притворялся, то делал это мастерски.

И, наконец, шествие замыкали мы двое. Я даже помогал Офре в трудных местах. Она мне нравилась все больше и больше. На ней был строгий темный брючный костюм, столь выгодно подчеркивающий ее фигуру. Глаза у нее с каким-то синим отливом, а вот маленький носик был чуть приподнят и несколько расширен, как напоминание о ее семитском происхождении.

Нужно прямо признаться – она мне очень нравилась. Но раньше я не мог к ней подступиться. Иначе получил бы от своего родного КГБ быстрый подарок в девять граммов, пущенный точно в затылок либо в сердце. А я, честно признаться, очень не люблю подобных приветствий. Поэтому я избегал Офру, стараясь держаться от нее подальше. Действительно, кто мне поверил бы, что женщина мне просто нравится. Офицеру Первого главного управления КГБ нравится офицер МОССАДа. Интересная ситуация, правда? И ведь никак не объяснишь, что она мне могла понравиться. Спал с врагом – значит, выболтал все секреты. Почти предатель. А что делают с предателями, вы помните? Заветам Сталина верны. Правильно. Никто не хочет видеть, что ты мужчина, а она женщина. Со своими можешь спать сколько угодно. Можешь даже ложиться в постель с другим мужчиной. На здоровье. Только если этот мужчина тоже офицер КГБ, а не МОССАДа. В противном случае это предательство с гомосексуальным уклоном, и вас будут судить сразу по двум статьям: за гомосексуализм и за предательство. Причем по первой статье могут дать даже больше, чем по второй.

Мы гуляли довольно долго, часа три, а когда вернулись в отель, то были голодные и уставшие. Но поужинать спокойно нам просто не дали. Мы обычно обедали и ужинали все вместе, а тут вдруг один из наших коллег не спустился к столу. Сначала мы его честно ждали, потом начали тихо возмущаться. Мы пришли голодные, а этот мерзавец не хочет спускаться. Через пять минут наше возмущение приняло организованную форму, и мадам Шернер послала нашего бармена привести заблудшую овечку. Через пять минут после этого приехала машина андоррской полиции. И все началось. Хорошо еще, что после решения, принятого фрау Шернер, мы начали ужинать, не дожидаясь опоздавшего.

Сначала послышались истеричные крики, затем наверх побежали все сотрудники гостиницы, через минуту к ним присоединились все гости, проживающие в отеле. Шум стоял немыслимый. Только мы, семеро, продолжали спокойно кушать, делая вид, что происшедшее нас никак не касается.

И только когда приехала полиция, мы бросили с большим сожалением свою еду и начали подниматься наверх. Там в своем номере лежал мертвый Питер Мортимер, наш английский агент, убитый Джеймс Бонд. Зрелище мертвых нас как-то не волновало, но мы больше заинтересовались другим вопросом – кто это сделал?

На столике рядом с покойным лежал опрокинутый стакан с какой-то жидкостью. Не нужно быть особенно прозорливым, чтобы понять, какая именно жидкость была налита в этот стакан. Наш друг успел сделать только несколько глотков. Конечно, никто не разрешил нам понюхать эту жидкость, но по миндальному запаху, еще сохранившемуся в номере, мы все поняли. Несчастный англичанин был отравлен цианистым калием. Теперь оставалось только найти исполнителя.

Конечно, мы все прибывали в Андорру поодиночке и все селились в отеле самостоятельно. К нам никаких претензий полиция не имела, но мы твердо решили дождаться отъезда полиции и кое-что обсудить на своем совместном совещании. Мы просто обязаны были это сделать, чтобы найти убийцу нашего коллеги. Ни один из нас не сомневался, что убийца среди нас семерых.

Именно поэтому, когда мы снова расселись все семеро за столом и заказали себе на этот раз только по чашечке кофе, фрау Шернер решительно начала допрос.

– Итак, господа, – сказала она на своем чудовищном английском, – вы понимаете, что произошла трагедия? Не в наших интересах говорить, что мы коллеги покойного, но для себя мы обязаны вычислить убийцу. Хотя бы для того, чтобы обезопасить себя. Поэтому мы и начнем с вас, господин Анчелли.

Американец недовольно дернулся.

– Вы с ума сошли, – прошипел он, – почему с меня?

– У вас есть алиби? – спросила фрау Шернер. – Мы все были вместе, а где были вы?

– А я сидел в баре и пил пиво, смотрел телевизор. По-моему, показывали футбол.

– Европейский футбол, – уточнила фрау Шернер. Нужно отдать ей должное, она быстро соображала, – и вы, американец, смотрели европейский футбол?

– Да, а почему вы спрашиваете? Я ведь американец итальянского происхождения, а как вам известно, все итальянцы любят футбол.

– И кто забил мячи в этом матче? – спросил вдруг Поль.

– Перестаньте, – всерьез обиделся Анчелли, – вы действительно думаете, что я мог его убить? Вы все ненормальные. Да мне голову бы оторвали за такое. Агент ЦРУ, убивающий секретного агента британской разведки. Подобная чушь и во сне не приснится.

– Может, поэтому вы его и убили? – осторожно пошутил на этот раз я, стараясь его не злить. И, вообще, он вел себя как-то слишком шумно и слишком подозрительно. Хотя, возможно, он прав. Зачем это ему было нужно. Если не считать, конечно, обычной конкуренции.

– Идите вы к черту, – Анчелли тоже не особенно любил меня.

– Вы ни разу не покинули бар? – спросила фрау Шернер.

– Два раза покидал, – любезно сообщил ей Анчелли, – ходил в туалет и поднимался в номер за кредитной карточкой.

– Вы могли за это время войти в номер Мортимера?

– Конечно, мог. Но я этого не делал.

– А кто, по-вашему, мог это сделать?

– Почему вы спрашиваете только меня? – взорвался наконец Анчелли. – Вам не кажется, что сначала нужно допрашивать представителя коммунистического Китая. Он, кажется, тоже остался в отеле и не имеет твердого алиби.

– А вы имеете? – уточнил Гусейн. Ему явно нравилось состояние американца.

– Имею, – зло ответил Анчелли, – как это ни странно, но имею. За кредитной карточкой я поднимался не один. Со мной был журналист из нашей американской газеты. Он приехал сегодня утром и, узнав, что я здесь, пришел меня навестить. Если хотите, я дам его адрес, он снимает квартиру здесь, в Андорре.

– Вы в туалет тоже ходили вместе с ним? – Даже Офру потрясла смерть англичанина. Хотя, думаю, против американцев ничего принципиального она иметь не должна.

– Нет, – Анчелли начали надоедать постоянные вопросы, – в туалет я ходил не наверх, а прямо в баре. И, если бы я ушел, все бы это увидели. Кстати, господа, почему вы все с таким остервенением напали на меня? Мы ведь, кажется, с англичанами самые близкие союзники. Но, кроме меня, в отеле остался господин Ли Цзиюнь. Может, вы и его допросите подобным образом?

– А ведь это правда, – сразу сказала фрау Шернер.

– Нет, господа, – поднял руку китаец, – ничего не получится. У меня болела голова, и я весь вечер просидел внизу, на террасе. Меня видели десятки человек. Я никуда не уходил, а значит, в убийцы явно не гожусь.

– Может, вы все-таки дадите адрес вашего журналиста? – сразу нашелся Гусейн.

– Идите вы к черту, – разозлился Анчелли, – почему только мы? Я слышал, что сказал врач. Мортимер умер четыре часа назад, то есть примерно через полчаса после вашего ухода. А ведь согласитесь, господа, что это очень странно. Вы уходите, а он умирает. Вы не находите, мистер Лежинский?

– Что вы хотите сказать? – Мне сразу не понравился его тон.

– Может, ваше ведомство еще прислало кого-нибудь? – издевательски уточнил Анчелли.

– Насколько я помню, это у вас вместо алиби американский журналист, – сразу ответил я, – могу вас разочаровать. Я никуда не отлучался. Мисс Мандель может подтвердить.

– А кому вообще пришла эта идея идти в горы? – вдруг тихо спросил китаец. – Может, это было спланировано заранее?

– Да, действительно, – оживился и Анчелли, – кто первый предложил идти на эту экскурсию?

– Кажется, фрау Шернер, – Офра не могла отказать себе в таком удовольствии.

Немка чуть не задохнулась от возмущения.

– Ну и что? – почти крикнула она. – С каких пор поход в горы приравнивается к покушению на убийство? Какая глупость. Зачем мне такое дурацкое алиби?

– Ну, не скажите, – Анчелли возвращал ей все долги, – вы могли специально все предусмотреть, тихо перед уходом войти в комнату Мортимера и положить ему в стакан разную гадость. А наш несчастный и доверчивый друг, придя домой, выпил напиток.

– Вы так говорите, что мне хочется плакать, – грустно заметил Поль, – но убийца пока не найден.

– Что вы делали перед уходом? – спросил Анчелли у фрау Шернер.

– Как вам не стыдно! Я собрала свои вещи, переоделась и ушла. Мой номер, между прочим, не на одном этаже с Мортимером.

– А у кого с ним на одном этаже? – уточнил Поль.

– Кажется, с вами, – Анчелли очень неприятно улыбался, смотря на Гусейна.

Иранец побледнел.

– Мы в разных концах этажа, – сказал он, – при чем тут это?

– Но вы ведь возвращались обратно. Вы, кажется, сказали мне, что забыли спички, – вдруг вспомнил Ли.

– Да, действительно, – вспомнил и я, – вы ведь возвращались, Гусейн. Мы еще с Офрой посторонились, чтобы дать вам место.

– И вообще, иранцы не очень любят англичан, – с намеком произнес Анчелли, – и, кажется, американцев тоже.

– Я взял спички прямо в баре, – разозлился Гусейн, – вы же видели, как я вернулся. Я ведь не поднимался к себе в номер.

– Заканчиваем, – подвел итоги Поль, – наш коллега Питер Мортимер убит, а его убийцу мы так и не нашли. А вообще-то, господа, семеро лучших разведчиков мира не могут найти убийцу, совершившего самое заурядное преступление. Стыдно, господа.

– С завтрашнего утра вообще не буду пить воду, – пробормотал Гусейн, – нужно ее обязательно кипятить.

– В любом случае нам нужно быть всем вместе, – предложил я, – только этот вариант снимает подозрение с каждого из нас.

– Согласен, – кивнул Анчелли, – только с одной маленькой оговоркой. В следующий раз, прежде чем напасть на меня, все-таки спокойно проанализируйте факты.

– А вы уверены, что будет следующий раз? – с неповторимым очарованием улыбнулась Офра. Ох, как она улыбнулась. У меня прямо мурашки по коже побежали. Анчелли, видимо, тоже что-то почувствовал.

– Это я просто так говорю, к слову. Всякое может случиться, когда такая почтенная публика рядом, – пробормотал он.

– Мы должны исключить всякую возможность повторения подобного, – убедительно сказал Поль.

Он мне все больше нравился. Он единственный среди нас, кто не паниковал и не суетился. Собственно, так и нужно было себя вести, но неуемная энергия фрау Шернер все испортила. Можно было провести расследование тихо, спокойно, силами одного-двух человек. В таком случае все быстро могло бы выясниться. Можно было просто по минутам проверить действия каждого и убедиться, кто врет, а кто говорит правду. Ведь не обязательно должен был подставляться Гусейн, вернувшийся за спичками. Это мог быть и любой из нас четверых, отправившихся с ним на прогулку и сумевший перед уходом незаметно войти в номер бедняги Питера. А уж открывать чужие двери мы все мастера. Этому нас учить не надо.

Но в том-то и дело, что для расследования не хватает одного очень важного компонента. Мы должны выбрать из нашей среды человека, которому все остальные могли бы абсолютно доверять. Вы представляете себе такую ситуацию? Ну кому из нас можно доверять? Правильно. Никому нельзя. Вот, видимо, убийца на этом и строил свой расчет. Когда нельзя выбрать одного человека, очень трудно найти убийцу. Ведь для этого нужен совершенно беспристрастный арбитр, а такого среди нас просто не может быть.

Потом я пошел провожать Офру до дверей ее номера. Бедный Мортимер, он так ревновал меня к ней. На минуту мне даже стало его жалко. Так глупо умереть от яда в собственном стакане, попавшись на такую дешевую уловку. Но когда я увидел, как мне улыбнулась Офра, я позабыл обо всем на свете. Правда, она меня не пригласила к себе в номер, но улыбка была весьма многообещающей. Может быть, завтра. Нам еще здесь предстоит провести несколько дней, и было бы совсем неплохо провести их с Офрой. Она пожелала мне спокойной ночи и, грациозно изгибаясь, прошла в свой номер. Нужно было видеть ее фигуру сзади и чувствовать аромат ее духов. По-моему, это «Луна, солнце и звезды» из новой коллекции Карла Лагерфельда. Не смейтесь, у меня потрясающий нюх, почти как у профессиональных парфюмеров. Я могу почти наверняка сказать, какие у вас духи и какие сигареты вы курите. Не зря меня называют Ищейка Рудольф. Я умею находить виноватых и не только в маленькой Андорре. Восемь лет назад в Пакистане я нашел человека по смятому окурку. Только не спрашивайте меня, что с ним случилось, да упокоит Аллах его душу.

Я вернулся в свой номер и тщательно запер дверь. После случившегося с Мортимером уже никому нельзя доверять. Нужно быть особенно осторожным в эти дни, не принимая ни от кого ни чая, ни кофе. Разве что от Офры, если она захочет мне подать кофе в постель. Какие все-таки мечты приходят в голову в этой прекрасной стране. Я добирался сюда через Барселону. Сначала прилетел туда из Стамбула, а потом приехал на автобусе в маленькую Андорру. Автобусом сюда добираться проще всего. Кажется, пять часов, с обязательной остановкой. А какой изумительный маршрут через горы, какая красота. Здесь действительно нужно любить и приезжать с любимой женщиной. Хотя если бы я хотел умереть, то места лучше тоже не найти. Любить и умирать нужно только в Андорре. Да, мне кажется, это правильно. Жить здесь немного скучновато. Так что Питеру даже повезло. Он умер среди величественных гор, среди этой красоты, оплакиваемый коллегами по своему профессиональному цеху. Умер в компании самых блистательных шпионов нашего времени. Какая смерть может быть лучше этой?