Цитаты из книги «История Дэвида Копперфилда»

Давно мне приходилось замечать – да, пожалуй, и каждому приходилось, – что, когда уезжаешь из знакомого места, этот отъезд является сигналом к всевозможным переменам.

И я понял, что несбывшееся нередко является для нас, по своим последствиям, такой же реальностью, как и то, чтó свершилось.

Горе, слепое и глухое ко всему на свете, – такова была ночь, упавшая на мое не знающее покоя сердце.

Утром я пришел узнать, уехали ли они. Они уехали рано, в пять часов утра. И тут я понял, какая пустота возникает в душе после таких расставаний: только один раз, накануне вечером, я видел их всех в этой покосившейся гостинице и на этой деревянной лестнице, но после их отъезда и дом, и лестница показались мне мрачными и пустынными…

Ну что ж, никаких вестей – это добрые вести, как принято говорить.

людям с такими натурами, – вернее, тем, у которых одна натура, но с разными оттенками, – куда трудней помириться, чем людям, у которых характеры совсем несходны.

Школьные мои дни! Тихое скольжение моего существования – невидимое, неощутимое движение жизни – от детства к юности!

мир сошел с ума! Это не мир, а бедлам!

Может быть, это только иллюзия, но, кажется мне, большинство людей хранят воспоминания о давно минувших днях, гораздо более далеких, чем мы предполагаем; и я верю, что способность наблюдать у многих очень маленьких детей поистине удивительна – так она сильна и так очевидна.

Видит Бог, что я отучился бы от них на всю жизнь и на всю жизнь, быть может, стал бы другим, услышь я в то время ласковое слово! Слово ободряющее, объясняющее, слово сострадания моему детскому неведению, слово приветствия от родного дома, заверяющее, что это мой родной дом, – такое слово родило бы в моем сердце истинную покорность мистеру Мэрдстону вместо лицемерной и могло бы внушить мне уважение к нему вместо ненависти.