Цитаты из книг автора «Чарли Кауфман»

Я не думаю: «Почему я тебе не нравлюсь?» Я не думаю: «Почему я тебе не нравлюсь?» Я не думаю: «Почему я тебе не нравлюсь?»

Стая бабочек называется калейдоскопом.

И вот я стою под гнетущей тотальностью, исторической чернотой, отсутствием названия, деталей, света. Чернота забытого прошлого и невыносимо неведомого будущего. Чернота массы сливающихся ворон, чернота тлетворного чада, мертвой вселенной, где навсегда затухли огни. Баю-баюшки, луна. Холодно. Но, должно быть, этот холод экзистенциальный, ибо город – в огне.

Ночное небо заполоняют вороны. Целая стая. Стоп. Вороны не летают по ночам. Это ошибка. Боюсь, матчасть здесь исследована слабо. Но тем не менее вот они – ошибочные, но завораживающие. Целая стая. Я это уже говорил? На английском стая ворон называется «убийство». Убийство. Люди этого не знают. Атмосферно, нет? Жестоко. Колоритно. Соответствует времени. Люди не понимают, как называются вороны в стае. Это убийство гасит черное беззвездное небо собственной животной тьмой. Крылья и клювы. Черное на черном. Подобно картине Эда Рейнхардта, это – отрицание формы, неизбежный конец искусства, духовная бездна

Стремление к славе любой ценой стало определяющей характеристикой нашего века, а саму эту концепцию изобрел Герострат.

суть в том, что, лишь исследуя малейшие пустяки, можно надеяться понять великое.

Возможно ли, что эта сокрытая крупица и есть частица Бога в фильме? Та сокрытая частица, которая объясняет все? Все в мире фильма и вне его?

Сегодня моя «молитва» – это попытки вспомнить мельчайшие завитки великолепного полотна Инго. Ибо в идеальном произведении искусства ключом для понимания всего целого бывает мельчайшая деталь. Может ли «Сад земных наслаждений» Босха существовать во всей полноте или хотя бы иметь хоть толику смысла, если убрать из верхнего левого угла крайней панели гризайли крохотное изображение Б-га? Он едва ли видим, и все же он является источником энергии – нет, причиной – всего, что там есть, и более того – всего, что было, есть и будет. Вероятнее всего, точно так же дело обстоит со всеми до единого элементами выдающегося творения Инго.

фильм Инго произвел во мне перемену, принес покой и ясность, и я снова хочу их обрести. Хочу вернуть утраченное. Мне необходимо вспомнить максимально точно. Хочу вновь увидеть фильм перед своим мысленным взором

ты никому не обязан быть точным. – Я обязан – гениальности этого фильма. Этот фильм меня изменил. Теперь мне кажется, что я изменился обратно или, может, во что-то третье, хуже второго, а может, даже хуже первого, которое, возможно, совсем никакое не первое, ведь откуда нам вообще знать, что такое первое?