Написав однажды "Бойцовский клуб", а спустя какое-то время "Призраков" и "Удушье", Чак Паланик коварным оккупантом вторгся на территорию литературного мира, взял в заложники пару-тройку миллионов жаждущих перемен читательских сердец и до последнего момента продолжал хладнокровно терроризировать чувствительные души праведных муракамиманов, маркесофилов и ремарколюбов своими наглыми провокационными пасквилями. Последний момент настал неожиданно и ошеломляюще внезапно, будто громкий, продолжительный чих во время исполнения пятой симфонии Бетховена или катастрофический промах Уле-Эйнара Бьерндалена на одном из огневых рубежей. В общем, событие, означающее, что Чак Паланик из нестандартного, смелого, непредсказуемого и бесшабашного революционера-бунтаря постепенно превратился в скучного, однообразного, вульгарного графомана, все-таки произошло. И событием этим стали "Обреченные" - новый роман флагмана контркультуры. Мне сейчас ужасно не хочется критиковать одного из своих любимых писателей, обильно сыпать на голову пепел и изливать из себя потоки возмутительной тирады, но наверно все же стоит признать очевидный и очень горький факт, что "Обреченных" старина Чак откровенно слил.
Да, в послужном списке Паланика есть великий "Бойцовский клуб" и не менее великие "Невидимки". Да, "Бойцовский клуб" - это безусловный opus magnum культового классика современной альтернативной прозы. Да, глядя сквозь призму лучшего произведения Паланика, можно попытаться рассмотреть в новом его творении что-то такое же вопиюще скандальное, обескураживающе бунтарское и вдохновляюще просветляющее, но, черт возьми, почему-то не получается. И почему-то холодной, скользкой змеей в душу заползает пресловутое сомнение, что произведение подобного уровня и накала старина Чак уже никогда не напишет.
"Обреченные" - роман мягко говоря слабоватый. Он выглядит каким-то инфантильным, легковесным, сырым и непроработанным, будто во время его написания Паланик то и дело приговаривал: "Ладно, и так сойдет, все равно сроки поджимают". Однако, справедливости ради и самоуспокоения для, хочется отметить, что, несмотря на многочисленные недостатки, читается он достаточно легко и непринужденно, в нем есть несколько запоминающихся моментов и неожиданных сюжетных поворотов, так что называть его бездарной никчемной пустышкой я, наверно, не стану.
"Обреченных" старина Чак задумывал как продолжение "Проклятых". Если кто не помнит или кто еще не читал, то в "Проклятых" тринадцатилетняя девочка по имени Мэдисон после своей неожиданной кончины попадает в ад. Там она сражается с силами зла, изучает обстановку преисподней, вспоминает о своем прошлом и внезапно узнает, что ее жизнь - это сценарий, написанный самим Сатаной. В "Обреченных" же Паланик отправляет Мэдисон на Землю, надевает на нее обличие призрака и превращает в объект поклонения миллионов людей, которые на основе ее "учения" создают новую религию и видят в этой упитанной своенравной девчонке свое спасение и вечную жизнь в райских кущах в компании божьих созданий. Но Паланик не был бы Палаником, если бы в его книгах отсутствовали различные перверсии, потоки разнообразных телесных жидкостей, оторванные половые органы, повсеместное богохульство и едкое высмеивание примитивной человеческой душонки.
Да, всего этого предостаточно практически в каждом романе Паланика, и в "Обреченных" в том числе. И практически в каждом его романе можно увидеть одни и те же приемы, способы подачи и манеру изложения, одни и те же мысли и убеждения и один и тот же взгляд на мир. Напрашивается вывод, что, возможно, старина Чак перестал развиваться. Возможно, потихоньку начал деградировать. Возможно, просто хочет заработать денег. А возможно и то, что мы - поклонники его таланта - растем и становимся немного другими. И наверно все это правильно и закономерно. Мы взрослеем, меняем свои предпочтения, вкусы и привычки, хочется верить, что даже мудреем и набираемся опыта. На наших книжных полках место Паланика со временем занимает Гессе и Беллоу, а место Джоан Роулинг - Борхес и Лавкрафт. Все это так. Вот только очень хочется, чтобы король контркультурной прозы ухнул по нам очередным своим шедевром, заставив нас, как в старые добрые времена, наполняться бунтарским духом и неуемной жаждой перемен.