Глава десятая. Марсела

Мучитель знал, что победил меня на этот раз. Я знала, что он чувствует, как моё тело напряглось, как задрожали губы под его собственными, как вспыхнула кожа от прикосновения его рук, но я ничего не могла с собой поделать. Эта странная смесь страха и желания парализовала мою волю, превращая в послушную марионетку в его руках.

Ал отстранился на мгновенье, и его тёмные, как ночное небо над Римом, глаза впились в мои.

– Что такое, куколка? – прошептал мужчина, и его голос, обычно резкий, властный, сейчас звучал хрипло, словно и сам с трудом сдерживал себя. – Боишься?

Я должна была ответить и оттолкнуть его, дать пощёчину, напомнить, что я никогда не стану его игрушкой, но вместо этого… слова застряли где-то в горле, а руки, ещё секунду назад сжатые в кулаки, бессильно легли на его грудь.

– Нет. – прошептала я, и голос мой прозвучал удивлённо даже для меня самой. – Не боюсь.

Его губы искривились в улыбке – медленной, хищной, возбуждающей.

– Вот так-то лучше. – промурлыкал он, и его пальцы зарылись в моих волосах, притягивая меня ближе. – Не стоит воевать с тем, что неизбежно, cara⁷.

Я больше не сопротивлялась, но и не пассивно сдалась, а наоборот взяла инициативу в свои руки. Я встретила его поцелуй с вызовом, превратив его в своеобразный акт сопротивления, в битву, которую могла выиграть только я.

Мой язык встретил его, решительно исследуя каждый миллиметр. Искры страсти и борьбы летали между нами, создавая электрический заряд, от которого ноги стали ватными. Это был уже не поцелуй, а поединок – жёсткий, бескомпромиссный, на грани фола.

«Что ты делаешь с собой, Марсела?» – шептал рассудок, но я не хотела его слушать. – «Он же разрушит тебя. Растопчет и выбросит, как ненужную вещь».

Но в этот момент меня не волновало будущее. Было только настоящее – опасное, пугающее, опьяняющее, как стакан крепкого вина, выпитого залпом. Я слишком долго жила в страхе и пряталась за стеной из вежливости и послушания. Пришло время показать зубки.

Я вцепилась в его рубашку, притягивая Ала ещё ближе, отвечая на его поцелуй с необузданной страстью. Пусть он думает, что сломил меня, но я не собиралась сдаваться без боя. Я буду сражаться, используя всё, что у меня есть – свою гордость, упрямство, жажду власти и контроля. Он хотел, чтобы я покорилась? Тогда пусть заслужит это, отвоевав каждый дюйм моей души.

В этом безумном поцелуе я вкладывала всю свою ярость и решимость. Я хотела, чтобы он почувствовал, что имеет дело не с пугливой девочкой, а с сильной, независимой женщиной, которая не позволит ему вертеть собой, как ему заблагорассудится.

Его руки скользнули по моей спине, прижимая ближе, и я чувствовала, как его тепло проникает сквозь тонкую ткань футболки, заставляя кожу гореть. Сердце колотилось с такой силой, словно хотело выпрыгнуть из груди, но я уже не понимала – от страха или желания.

– Ты играешь с огнем, девочка. – прошептал он мне прямо в губы, и его голос был таким хриплым, что у меня побежали мурашки по коже.

– Я люблю опасные игры. – ответила я, и мой голос звучал слишком уверенно, даже для самой себя.

Сжав его рубашку в руках, я ощущала мощь мускулистого тела под её тканью. Я чувствовала тепло его кожи и одновременно излучаемую от него жестокость. Он был, как безжалостная волна, настигающая меня, угрожая смести всё на своём пути.

Каждое его прикосновение и поцелуй открывали двери в лабиринт порочных фантазий, где запретный плод соблазнял своей сладостью. Но где-то в самой глубине души за пеленой страсти горел огонёк внутренней борьбы. Я ненавидела его за то, что он был частью этого мира мафии – жестокого, циничного, пропитанного кровью и порохом, в котором люди не имели права на любовь, а только на власть и контроль.

Внезапно поцелуй оборвался, оставив после себя ощущение нехватки воздуха и лёгкое головокружение. Он поднял меня на руки – резко, властно, не давая опомниться.

– Что ты делаешь? – хрипло прошептала я, цепляясь за его плечи, как утопающий за соломинку.

Его губы искривились в улыбке – медленной, хищной, отражающейся дьявольским огоньком в его тёмных глазах.

– Игра только начинается. – промурлыкал он, направляясь в сторону ванной.

Я чувствовала, как моё сердце бешено колотится, а в животе разрастается узел напряжения. Часть меня хотела вырваться из его объятий, убежать как можно дальше от этого опасного человека и его мрачного мира. Но другая, более тёмная и притягательная часть, жаждала продолжения этой головокружительной схватки не на жизнь, а на смерть.

Когда мы оказались внутри, он опустил меня на прохладную плитку душевой кабины, и я на мгновение прикрыла глаза, наслаждаясь ощущением контраста – его обжигающего тепла и гладкой поверхности мрамора под моей спиной.

Он открыл кран, наполняя помещение тихим, успокаивающим звуком, который казался ещё более интимным в контрасте с бушующим в груди ураганом. В отражении зеркала я видела нас обоих – он стоял за моей спиной, высокий, статный, опасная красота сквозила в каждом его движении. Тёмная угроза, скрытая за маской спокойствия, заключённая в одежду обычного мужчины. И я – растрёпанная, с горящими щеками и глазами, в которых отражалась вся палитра противоречивых эмоций – страх, возбуждение, притяжение, ненависть…

Я знала, что должна сопротивляться, что не следует так легко покоряться этому опасному человеку. Но в то же время что-то внутри меня жаждало его контроля, его грубоватых прикосновений, которые будоражили каждую клеточку моего тела.

Пока я, словно кролик заворожённая змеёй, пыталась разобраться в этом водовороте эмоций, он неожиданно развернул меня к себе, прижав спиной к прохладной плитке. Я почувствовала, как холод мрамора проникает сквозь тонкую ткань, заставляя меня дрожать. Он опустился на колени, глядя на меня снизу вверх с вызовом и чем-то ещё… С нежностью?

Невозможно! Этот мужчина не умеет просить, он привык брать то, что ему нужно, не спрашивая разрешения!

– Смотри на меня. – приказал Ал, и в его голосе звучали стальные нотки, не терпящие возражений. – И только попробуй отвернуться или закрыть глаза.

Он раздвинул мои ноги в стороны, открывая себе полный доступ к самому моему интимному месту. Я не смогла сдержать тихого всхлипа, когда его указательный палец коснулся меня между влажных складочек. Этот интимный контакт был как разряд электричества, пронзивший всё моё тело.

– Ал… – прошептала я, сжимая пальцы на его рубашке, и пытаясь удержаться на плаву в этом океане ощущений.

Он начал медленно водить пальцем, дразня мой чувствительный клитор, и я запрокинула голову назад, ударяясь затылком о прохладную плитку. Волна возбуждения, смешанного со страхом, накатывала на меня, угрожая смыть всё на своём пути. С каждым его прикосновением моё тело предательски реагировало, выгибаясь навстречу его ласкам, ища ещё большего контакта.

Я ненавидела себя за эту реакцию, за то, что моё тело так жаждало его прикосновений. Но в то же время не могла отрицать, что эти ощущения были опьяняющими, головокружительными. Я тонула в водовороте противоречивых эмоций, не в силах ни отвергнуть, ни принять происходящее.

– Алессио. Я хочу, чтобы то стонала моё полное имя. – прохрипел он. – Хочу слышать, как ты умоляешь меня.

Моё сознание помутнело, а мысли превратились в сладкую пульсирующую пустоту, в которой не было места ничему, кроме него. Я была в его власти, и мне оставалось только принять это. Он был хищником, загнавшим меня в угол, и я знала, что у меня нет шансов сбежать.

– Алессио. – прошептала я, еле слышно. – Пожалуйста…

В этот момент я ощущала себя загнанным зверем – пойманной в его капкан, мечущейся между желанием сопротивляться и всепоглощающей жаждой отдаться во власть этого опасного человека. Меня затягивало в водоворот эмоций, в котором я тонула, захлёбываясь собственной уязвимостью, пытаясь удержаться на плаву, но течение было слишком сильным.

Каждое его движение и прикосновение вызывало во мне новые волны наслаждения и отвращения, смешанные с болью, страхом и отчаянием. Я была словно на грани безумия, балансируя на лезвии ножа, не в силах контролировать ни своё тело, ни чувства, ни эту опасную игру, в которую мы оба играли.

Когда его палец коснулся моей девственной дырочки, меня охватила паника. Тело инстинктивно сопротивлялось, ноги сами собой сжались, пытаясь создать хоть какое-то подобие барьера.

Алессио тут же отстранился, и, хотя его лицо оставалось непроницаемым, я почувствовала, как напряглись мышцы на его челюсти. Его обжигающий взгляд буквально прожигал меня насквозь, заставляя чувствовать себя обнажённой, уязвимой, беспомощной…

– Не бойся меня. – прошептал он, и его голос прозвучал неожиданно мягко. – Я не сделаю тебе больно.

Медленно, словно смакуя каждое движение, он поднёс палец к своему рту и облизал, пробуя мой вкус. В его глазах плескалось неприкрытое, хищное желание, и меня пробрала дрожь.

– Твой вкус… – прошептал он, и его голос был хриплым от страсти. – Dolcezza…⁸

Этот грубый, жёсткий мужчина, солдат вражеской мафии, который причинил мне столько боли и страданий, теперь касался меня с такой… нежностью, что это вызывало во мне полный сумбур чувств. Я ненавидела его, боялась, и в то же время… что-то внутри меня трепетало от этих прикосновений, будто отзываясь на зов, которому я не могла, да и не хотела сопротивляться.

Не успела я опомниться, как Алессио резким движением притянул меня ближе к своему лицу и накрыл мой набухший клитор ртом. Я ахнула от этой неожиданной, обжигающей ласки, а затем застонала, не в силах сдержать волну наслаждения, захлестнувшую меня.

Его язык умело ласкал мою чувствительную плоть, посылая по телу разряды пронзительного, почти болезненного удовольствия. Я выгнулась дугой, вцепившись здоровой рукой в стену душевой кабины, и полностью отдалась во власть этих обжигающих, порочных ощущений, боясь поверить, что это происходит на самом деле…

Алессио плотно прижал меня к себе, а его грубые пальцы вонзились в мои ягодицы. Он жадно пожирал меня, как голодный зверь, терзающий добычу. Каждое резкое, почти грубое, но невероятное умелое движение его языка посылали по моему телу электрические разряды, заставляя извиваться в сладкой агонии.

Я ненавидела себя за то, что моё тело так жаждало его прикосновений. За то, что эти грубые ласки, которые должны были вызывать отвращение, разжигали во мне огонь, плавили мою решимость, как воск на пламени. Ненавидела за слабость, за то, что, несмотря на страх и намерение бежать, я всё глубже погружалась в омут его тёмных желаний. Что-то внутри меня сломалось, и я позволила себе раствориться в его объятиях, отбросив все сомнения и страхи.

– Что ты делаешь со мной? – прохрипела я, задыхаясь от натиска ощущений.

Алессио оторвался от меня, его глаза горели диким, первобытным голодом.

– Беру то, что принадлежит мне. – прорычал он, прикусив мой клитор, несильно, скорее дразня, чем, причиняя боль, но я всё равно вскрикнула, и этот звук, смесь страха и возбуждения, показался мне особенно постыдным.

– Я тебе не принадлежу. – прошептала я, цепляясь за последние крупицы самообладания.

Алессио рассмеялся, его смех был низким и хриплым, полным торжествующей уверенности.

– Твоё тело говорит об обратном, куколка.

Его язык медленно описал кольцо вокруг моего клитора, заставляя меня выгнуться навстречу.

Я задрожала, чувствуя, как его слова проникают в самую глубину моего существа, разжигая пламя, которое, казалось, невозможно было потушить.

– Это всё физиология. – прошептала я, но мой голос прозвучал скорее, как приглашение, чем как раздражение.

Алессио словно и не слышал меня, или просто делал вид. Он как будто знал, на какие кнопки нажимать, как играть на моём теле, как на музыкальном инструменте, извлекая из него то сладкие, то почти болезненные звуки.

– А теперь будь хорошей девочки и кончи на мой язык. – приказал он с самодовольной ухмылкой, и в его голосе не было и тени сомнения, что я повинуюсь.

И именно это я и сделала. Потому что в тот момент у меня просто не было другого выбора. В этой капитуляции и потере контроля было что-то странно пьянящее, пугающее, но и неизбежное, как сама смерть.

Мир вокруг меня взорвался фейерверком ослепительного света, смывая все мысли, страхи и сомнения. Тело содрогнулось, захлёстнутое волной неимоверного наслаждения, и я запрокинула голову, бессильная противостоять этому цунами ощущений.

Но когда я пришла в себя от сокрушительного оргазма, Алессио вдруг резко отодвинулся от меня, будто обжёгся. Его лицо, на котором ещё секунду назад отражалось первобытное желание, теперь стало холодным и непроницаемым. Взгляд потемнел, а челюсти сжались в жёсткую линию. Затем он поднялся на ноги и окинул меня самодовольной ухмылкой. Его глаза сверкали настойчивым вызовом, а лицо окутывала тёмная радость.

– Ты всё ещё так уверена в себе, милая? – произнёс он, и его голос, лишённый прежней хрипотцы, прозвучал резко, как пощёчина.

Тысячи ответов вертелись на языке, но я не смогла выдавить из себя ни слова. Горло сжалось спазмом, сковывая голос, а в уголках глаз собрались слёзы унижения. Я могла лишь смотреть на него снизу вверх, чувствуя, как жар стыда заливает шею, щёки, виски…

Алессио в очередной раз самодовольно усмехнулся, и это было так жестоко. Его усмешка, казалось, говорила о том, что он знает все мои мысли, слабости, тайные желания, которые так умело обратил против меня.

Он резко поднялся, как пантера, которая уже наигралась со своей добычей и потеряла к ней интерес. Не оглядываясь, Ал вышел из душевой кабины, а затем и из ванной комнаты, оставив меня одну.

Что только что произошло? Это всё была какая-то чёртова игра?

Тысячи вопросов беспорядочно проносились в голове, не находя ответа. Тело, всё еще вибрировавшее отголосками наслаждения, протестующе ныло, а душа… кровоточила от унижения и стыда.

– Ненавижу! – прошептала я, и, усевшись на пол, подтянула колени к груди и обхватила их руками.

Но в глубине души я знала, что это не совсем так. Этот человек… затронул какие-то струны внутри меня, а не просто возбудил и довёл до оргазма. Но я отчаянно не хотела признаваться в этом безумии.

– Это ошибка… ничего не значит… – бормотала я, пытаясь убедить себя в этом. Но в моём сердце таилось предательское чувство, которое я так боялась назвать.