16

Да, именно Аленди стал распускать слухи после того, как это произошло. Я бы не сумел убедить весь мир поверить в то, что он действительно Герой. Не знаю, верил ли в это сам Аленди, но остальных он поверить заставил.

Вин проводила в своих покоях мало времени. Эленд выделил ей просторные комнаты – в этом, наверное, и заключалась проблема. С ранних лет будущая рожденная туманом привыкла отсыпаться в укромных уголках, норах или переулках. Три отдельные комнаты ее слегка пугали.

Пока Вин бодрствовала, она находилась с Элендом или в тумане. Комнаты существовали для того, чтобы в них спать. Или чтобы устраивать в них беспорядок. Дворецкий Эленда, обеспокоенный тем, что здесь нет никакой мебели, настоял на обустройстве комнат. Этим утром Вин отпихнула кое-что из предметов обстановки в сторону, свалила в кучу ковры и стулья, чтобы устроиться с книгой в центре главной комнаты на холодных камнях.

На самом деле это были просто неплотно сшитые листы, что очень устраивало Вин: простой переплет позволял с легкостью вытаскивать, переставлять страницы, раскладывать их в отдельные стопки.

До чего же их много! Вин просмотрела содержимое одной из них, покачав головой, переползла к другой, пролистала страницы и в конце концов отобрала одну.

«Иногда я думаю, что схожу с ума, – читала Вин. – Возможно, меня угнетает осознание того, что я каким-то образом должен нести груз, равный целому миру. Возможно, это связано со смертями, которые я видел, с друзьями, которых потерял. С друзьями, которых я вынужден был убить.

Как бы то ни было, я иногда вижу, что за мной следуют тени. Темные создания, которых я не понимаю и не хочу понимать. Быть может, они лишь плод моего перенапряженного ума?»

Некоторое время Вин сидела, вновь и вновь перечитывая эти два абзаца, потом переложила лист в другую стопку. Ор-Сьер лежал у стены, опустив голову на лапы, и наблюдал.

– Госпожа, – сказал он, когда она отложила страницу, – я слежу за вами последние два часа и должен признать, что совершенно растерян. В чем суть ваших действий?

Вин подползла к другой стопке бумаг:

– А я думала, тебе безразлично, как я провожу время.

– Отчасти да, – согласился Ор-Сьер. – Но мне бывает скучно.

– И еще, похоже, ты способен сердиться.

– Я предпочитаю понимать, что происходит вокруг меня.

– Это дневник Вседержителя. – Вин махнула рукой на стопки бумаги. – Или, точнее, дневник не того Вседержителя, которого мы знали, но человека, который должен был стать Вседержителем.

– Должен был стать? – переспросил Ор-Сьер. – Вы хотите сказать, он должен был покорить мир, но не сделал этого?

– Нет, – возразила Вин. – Я хочу сказать, что он должен был взять силу из Источника Вознесения. Человек, написавший книгу, – мы не знаем, как его на самом деле звали, – являлся кем-то вроде Героя из пророчества. Или… все думали, что это он. В любом случае тот, который стал Вседержителем – Рашек, – был всего лишь носильщиком Героя. Помнишь, мы говорили об этом, когда ты играл роль Рену?

Ор-Сьер кивнул:

– Теперь вспоминаю, что вы об этом обмолвились.

– Так вот, эту книгу Кельсер и я нашли, когда проникли во дворец Вседержителя. Мы думали, ее писал Вседержитель, но на самом деле она написана человеком, которого Вседержитель убил и чье место занял.

– Да, госпожа. Но почему же вы теперь рвете ее на части?

– Я не рву. Просто я разняла листы и сложила их по-другому. Это помогает мне думать.

– Я… понимаю, – сказал Ор-Сьер. – И что же вы на самом деле ищете? Вседержитель мертв, госпожа. Насколько я знаю, вы его и убили.

«Что я ищу? – подумала Вин, принимаясь за другую страницу. – Призраков в тумане».

Она внимательно прочитала написанное: «Это не тень.

Темное создание, что следует за мной, существо, которое только я могу видеть, – это на самом деле не тень. Оно черноватое, полупрозрачное, но у него нет четких очертаний, как у тени. Оно нематериальное, легкое и бесформенное. Как будто создано из черного дыма.

Или, возможно, из тумана».

«Оно и за ним следило». Вин опустила страницу.

Она помнила, как, читая эти слова год назад, решила, что Герой, должно быть, начал сходить с ума. Неудивительно, учитывая все, что на него свалилось.

Теперь, однако, Вин гораздо лучше понимала безымянного автора дневника. Она знала, что он не стал Вседержителем. Вин представляла человека неуверенного в себе и в своем призвании, но втянутого в важные события. Полного решимости сделать все, что возможно. Отчасти идеалиста.

И его преследовал туманный дух. Что это означает? Что будет с ней, раз и она тоже его видит?

Все утро Вин провела, просматривая дневник, в поисках ключей к туманному существу. Однако не нашла ничего, кроме этих двух уже знакомых отрывков.

Она собрала вместе страницы, на которых говорилось о чем-то странном или сверхъестественном. Отдельную маленькую стопку сложила из страниц, где упоминался туманный дух. И еще одну – с упоминаниями Бездны. Последняя, как ни парадоксально, получилась самой большой и самой бесполезной. Автор дневника часто вспоминал Бездну, ничего конкретного при этом о ней не сообщая.

Понятно, что Бездна была опасна. Она разоряла земли, убивала тысячи людей. Чудовище сеяло хаос везде, где появлялось, неся разрушения и страх, и армии ничего не могли с этим поделать. Только терриссийские пророчества и Герой Веков давали надежду.

«Что ему стоило написать яснее!» – раздраженно подумала Вин, быстро перелистывая страницы.

Однако интонация дневника была скорее меланхоличной, чем информативной. Герой вел его для себя, чтобы не сойти с ума, чтобы перенести свои страхи и надежды на бумагу. Эленд сказал, что иногда пишет по тем же причинам. Вин подобный метод борьбы с проблемами казался глупым.

Со вздохом она повернулась к последней стопке – той, чьи страницы еще только предстояло изучить. Рожденная туманом улеглась на каменный пол и начала читать, выискивая полезные сведения.

Это заняло немало времени. Мало того что она читала медленно, так еще и все время отвлекалась. Некоторые фразы и даже отдельные слова напоминали о времени, когда Вин читала дневник в первый раз. Два года и целый мир назад в Феллисе она как раз приходила в себя после нападения Стального инквизитора, который едва ее не убил. Вин притворялась тогда Валетт Рену, молодой и неопытной провинциальной аристократкой.

Тогда она еще не верила в план Кельсера по обрушению Последней империи. Вин оставалась с шайкой не потому, что ценила их устремления, а потому, что общение с этими людьми давало совершенно удивительное: дружбу, доверие и уроки по алломантии. Она никогда бы не догадалась, к чему все это в итоге приведет. К балам и званым ужинам, к тому, что Вин постепенно стала – пусть лишь чуть-чуть – той самой аристократкой, которой притворялась.

Но это был всего лишь балаган – несколько месяцев игры в фантазию. Вин заставила себя забыть о платьях с оборками и танцах, чтобы сосредоточиться на вещах, имевших практическое значение.

«Неужели в этом есть… смысл? – Вин машинально положила страницу поверх стопки. – Изучать необъяснимое, остерегаться опасности, которую никто другой даже не замечает?»

Лежа на животе, она со вздохом сложила руки под подбородком. О чем же она на самом деле беспокоилась? Что Бездна вернется? Предположим, призрачные видения в тумане, как считает Эленд, всего лишь прихоть ее измученного сознания. Куда важнее другой вопрос. Если Бездна – реальность, что Вин собиралась делать? Ведь она не герой, не генерал и не королева.

«Ох, Кельсер, – подумала она, берясь за другую страницу. – Как бы ты нам сейчас пригодился».

Кельсер не признавал условностей… даже как-то умудрялся пренебрегать реальностью. Он думал, что, отдав жизнь для победы над Вседержителем, обеспечит свободу для скаа. Но что, если его жертва открыла путь более серьезной угрозе, чему-то столь разрушительному, что гнет Вседержителя показался бы предпочтительной альтернативой?

Наконец-то дочитав страницу, Вин уже собиралась положить ее к тем, которые не содержали полезной информации, но рука остановилась на полудвижении… Она же совсем не помнила свежепрочитанного. Интересно, как с подобным справлялся Эленд? Он ведь мог изучать те же самые книги снова и снова. Нет, для Вин это было слишком трудно…

Она все же взялась перечитывать страницу и замерла.

«Значит, я не сумасшедший. Если я в это не поверю, то нет никакой разумной причины продолжать путешествие. Существо, которое преследует меня, просто обязано быть настоящим».

Вин очень смутно помнила эту часть дневника. Записи в нем шли друг за другом, но не были датированы. Автор часто перескакивал с одной мысли на другую и постоянно скатывался к унылым размышлениям о собственных слабостях. Здесь Вин и не рассчитывала встретить что-то полезное.

Но прямо посреди жалоб оказался лакомый кусочек.

«Думаю, оно убьет меня, если сможет. В создании из теней и тумана чувствуется что-то злое, его прикосновения отвратительны. Впрочем, оно, похоже, ограничено в своих действиях, особенно по отношению ко мне.

И тем не менее оно может воздействовать на этот мир. Нож, который оно направило в грудь Федика, хорошее тому подтверждение. Я все еще не уверен, что более опасно для него – сама рана или то существо, которое ее нанесло.

Рашек пустил слух, будто это именно я ударил Федика ножом, потому что лишь Федик и я были свидетелями случившегося ночью. Однако нужно принять решение. Я должен убедиться, что не сошел с ума. Или мне придется признать, будто я сам и держал тот нож.

Каким-то образом, зная мнение Рашека, я могу с большей легкостью поверить в обратное».

Дальше шел рассказ о Рашеке, и следующие несколько записей не содержали упоминаний о туманном духе. Однако Вин даже эти абзацы показались увлекательными.

«Он принял решение, – подумала она. – Мне надо сделать то же самое».

Вин никогда не беспокоилась, что могла сойти с ума, но в словах Эленда чувствовалась логика. Теперь Вин ее отвергла. Туманный дух не был видением, вызванным напряжением и подспудными воспоминаниями о дневнике. Он был настоящим.

Это еще не означало, что Бездна возвращалась или что Лютадели угрожала сверхъестественная опасность. Но и то и другое являлось возможным.

Переложив страницу к двум другим, содержавшим конкретную информацию о туманном духе, Вин продолжила свои изыскания, стараясь читать внимательнее.

* * *

Солдаты строили укрепления.

Эленд наблюдал со стены, как его план, зыбкий и неопределенный, начал принимать форму. Страфф строил защитный периметр с севера, удерживая канал, представлявший собой сравнительно короткую дорогу до Урто, его родного города и столицы. Сетт копал к западу от города, держась поблизости от канала Лут-Дан, который вел к его консервному заводу в Хаверфрексе.

Консервный завод. Хотел бы Эленд иметь у себя в городе что-то подобное. Технологию разработали лет пятьдесят назад с целью обеспечить легкую доставку провизии солдатам, сражавшимся на границе империи. Разумеется, никто и словом не обмолвился о возможности собрать запасы продовольствия на случай осады, особенно в Лютадели. Разве кто-то мог такое себе вообразить?

Пока Эленд наблюдал, со стороны армий выдвинулись патрули. Одни направились к границе между двумя силами – действия других были направлены на обеспечение безопасности каналов, мостов через реку Каннерал и дорог, ведущих из Лютадели. За удивительно короткое время город оказался полностью окружен. Отрезан от мира и от остального маленького королевства Эленда. Все, больше никаких передвижений сюда или отсюда. Армии рассчитывали, что болезни, голод и другие беды вынудят Эленда встать на колени.

Осада Лютадели началась.

«Это хорошо, – сказал себе Эленд. – Чтобы план сработал, они должны считать, что я в отчаянии и готов заключить союз. Им и в голову не должно прийти, будто я могу договариваться и с их врагами».

Пока Эленд наблюдал, по ступенькам неторопливо взбирался Колченог.

– Поздравляю, – сказал генерал, наконец доковыляв до пребывавшего в одиночестве короля. – Ты добился настоящей, без дураков, осады.

– Именно.

– Думаю, это даст нам передышку. – Колченог оглядел Эленда с обычной своей придирчивостью. – Надеюсь, ты справишься, мальчик.

– Я тоже надеюсь.

– Все внимание сейчас сосредоточено на тебе, – продолжал Колченог. – Ассамблея не сможет прервать осаду, пока ты не встретишься со Страффом, а короли не склонны встречаться с кем-то из нашей шайки, кроме тебя. Ты теперь главный. Таким и должен быть король. Если он, конечно, хороший король.

Колченог смолк. Эленд продолжал смотреть на разделенные войска. Слова, которые произнесла террисийка Тиндвил, не выходили у него из головы.

«Ты дурак, Эленд Венчер…»

Пока ни один из королей не ответил на просьбу Эленда о встрече, хотя шайка была уверена, что скоро это произойдет. Его враги, разумеется, не торопятся – чтобы он немного помучился. А Ассамблея, вероятно рассчитывая уговорами и угрозами заставить его освободить их от данного ранее обещания, созвала новое совещание. Однако Эленд нашел подходящий повод туда не идти.

Он посмотрел на генерала:

– А я хороший король, Колченог? Как считаешь?

В ответном взгляде, который бросил генерал, Эленд увидел всю жестокую мудрость.

– Видал я командиров и похуже. Но и на тех, кто был намного лучше, тоже насмотрелся.

– Я вот в чем хочу быть хорошим, Колченог. Никто другой не будет заботиться о скаа так, как надо. Сетт, Страфф. Они просто снова сделают людей рабами. Но я… я хочу быть чем-то большим, чем мои идеи. Я хочу… нет, я должен быть человеком, который станет примером для других.

Колченог пожал плечами:

– Мой опыт подсказывает, что человека создают обстоятельства. Кельсер был самовлюбленным щеголем, пока Ямы его чуть не сломали. – Генерал посмотрел на Эленда. – Станет ли эта осада Ямами Хатсина для тебя, Эленд Венчер?

– Не знаю, – честно признался король.

– Тогда, думаю, надо подождать. А сейчас кое-кто хочет с тобой поговорить.

Колченог указал вниз, на высокую фигуру в разноцветных терриссийских одеждах.

– Велела мне прислать тебя, – пояснил генерал. – Нечасто попадаются люди, которые могут мне приказывать. А тут еще и террисийка! До сих пор я был уверен, что все террисийцы спокойные и добрые.

– Это Сэйзед нас испортил, – улыбнулся Эленд.

– Вот тебе и тысяча лет улучшения породы! – фыркнул Колченог. И, снова став серьезным, добавил: – Уверен, что она неопасна?

– Да. Ее историю подтвердили несколько террисийцев – Вин привела их из города. Они узнали Тиндвил. Похоже, у себя на родине она довольно-таки важная персона.

К тому же Тиндвил продемонстрировала ферухимию, увеличив силу, чтобы освободить руки. Значит, она не кандра. Другими словами, этой женщине можно было доверять, и даже Вин это признала, хотя террисийка ей по-прежнему не нравилась.

Удовлетворенный объяснениями, Колченог кивнул. Эленд же, глубоко вздохнув, зашагал вниз по ступенькам, чтобы Тиндвил смогла преподать ему еще несколько уроков.

* * *

– Сегодня мы займемся вашей одеждой, – объявила террисийка, закрывая дверь в кабинет Эленда.

Кроме нее, там уже была полноватая портниха с белыми, стриженными под горшок волосами и несколько ее молодых помощниц. Все они замерли в почтительном ожидании.

Эленд оглядел свой наряд. Он был, в общем-то, неплох. Камзол и жилет сидели неплохо. Брюки, правда, обтягивали не так туго, как предпочитала имперская знать, но ведь он король – кому же, как не ему, еще быть законодателем моды?

– Не понимаю, что не так. Разумеется, моя одежда выглядит не столь официальной, как у других, но она меня устраивает.

– Она безвкусная, – отрезала Тиндвил.

– Странно, я не…

– Не спорьте!

– Но вы же раньше говорили, что…

– Короли не спорят, Эленд Венчер. Они командуют. А способность отдавать приказы происходит от вашей манеры держаться. Небрежная одежда порождает небрежные привычки – такие, как осанка, которую я, кажется, уже упоминала.

Эленд лишь закатил глаза. Тиндвил щелкнула пальцами – портниха и ее помощницы начали распаковывать пару больших сундуков.

– Нет необходимости, – попытался остановить их Эленд. – У меня есть несколько более строгих костюмов, которые я ношу по особым случаям.

– Вы больше не будете носить костюмы.

– Прошу прощения?

Вместо ответа Тиндвил одарила его повелительным взглядом.

– Объяснитесь! – Эленд постарался, чтобы голос прозвучал внушительно.

Тиндвил кивнула:

– Традиции, которым вы следовали в одежде, были введены Последним Императором и восприняты аристократией. В каком-то смысле неплохая идея – она связывала вас с предыдущим правителем и придавала более или менее пристойный вид. Однако теперь положение изменилось. Вверенные вам люди в опасности, и время дипломатии окончено. Вы на войне. И одежда должна этому соответствовать.

Портниха выбрала костюм и поднесла его Эленду, тогда как ассистентки установили ширму для переодевания.

Эленд нерешительно принял наряд. Он был из плотной белой ткани; передняя часть куртки или, скорее, френча застегивалась на пуговицы до самого жесткого воротничка. В общем и целом напоминал…

– Мундир, – нахмурился Эленд.

– Именно, – согласилась Тиндвил. – Вы хотите, чтобы люди поверили в вашу способность их защитить? Король ведь не просто законодатель, король – это еще и генерал. Пришло время действовать так, чтобы быть достойным своего титула, Эленд Венчер.

– Я не воин, – покачал головой Элен. – Этот мундир лжет.

– Первое мы скоро изменим, – возразила Тиндвил. – А по поводу второго вы ошибаетесь. Вы командующий войсками Центрального доминиона. Что делает вас военным, даже если вы не умеете держать в руках меч. Теперь идите и переоденьтесь.

И Эленд сдался. Обошел ширму, чтобы освободить место, отпихнул стопку книг… Белые брюки оказались тесными и прямыми. Рубашка хоть и имелась, но ее почти не было видно под длинной жесткой курткой военного образца. Деревянные пуговицы шли сверху донизу, а с правой стороны груди размещался рисунок в форме геральдического щита, на котором красовалось что-то вроде стрелы или, возможно, копья.

Учитывая жесткость, покрой и стиль, Эленд был приятно удивлен тому, как хорошо сидел мундир.

– Размер правильный, – заметил он, надевая пояс и расправляя полы френча, которые закрывали бедра.

– Мы взяли мерки у вашего портного, – объяснила Тиндвил.

Едва Эленд вышел из-за ширмы, к нему сразу кинулись несколько помощниц портнихи. Одна вежливым жестом попросила надеть пару блестящих черных ботинок, другая прикрепила белый плащ к застежкам на плечах. Последняя помощница подала полированную дуэльную трость из твердого дерева и ножны. Эленд прикрепил их к поясу и продел сквозь разрез во френче, чтобы они были снаружи, – так, по крайней мере, он делал раньше.

– Хорошо, – оглядев его с головы до ног, кивнула Тиндвил. – Когда научитесь держаться прямо, будет еще лучше. Теперь садитесь.

Эленд открыл рот, чтобы возразить, но передумал. Однако, когда он сел и ассистентка накинула на плечи простыню, а затем достала ножницы…

– Нет, постойте, – остановил Эленд. – Я понял, к чему это.

– Тогда возражайте. Не будьте таким туманным!

– Ладно. Мне мои волосы нравятся.

– За короткими волосами легче ухаживать, чем за длинными, – назидательно произнесла Тиндвил. – А вы уже доказали, что в вопросах ухода за внешностью вам доверять нельзя.

– Волосы стричь не будем, – твердо сказал Эленд.

Тиндвил помедлила, потом кивнула. Ассистентка отошла, а Эленд встал, стянул простыню и подошел к большому зеркалу.

И замер.

Разница была удивительная. Всю жизнь он считал себя ученым и светским львом и еще совсем немного шутом. Это же Эленд – дружелюбный, спокойный малый с забавными идеями. Его легко не принимать во внимание, но трудно ненавидеть.