Призрак открыл глаза. Тусклые цвета, приглушенные звуки. Он едва мог видеть. Мир превратился в размытое пятно. И… тело словно одеревенело. Он словно умер. Куда подевались все его чувства?

– Призрак, тебе надо встать!

Голос, по крайней мере, звучал четко. Но все остальное казалось каким-то мутным. Молодой человек никак не мог сосредоточиться. Он моргнул, тихонько застонал. Да что с ним такое? Очки и повязка пропали. Без них он должен видеть лучше, но вокруг была темнота.

У него закончилось олово.

В желудке ничего не горело. Знакомое пламя внутри погасло. Этот огонь был его другом больше года. А теперь внезапно все закончилось.

Вот почему мир сделался тусклым. Значит, так на самом деле и жили все остальные люди? И он сам? Призрак едва мог видеть: множество четких деталей, к которым он привык, исчезли. Исчезли яркие цвета и резкие линии. Взамен все сделалось пресным и размытым.

А уши словно чем-то забились. Нос… молодой человек не чувствовал запаха досок, на которых лежал, не мог определить по нему вид древесины. Призрак не чувствовал запаха тел, передвигавшихся рядом. Не слышал тех, кто находился в комнатах по соседству.

И… он тряхнул головой и попытался сесть, попытался сосредоточиться. Тотчас же боль в плече заставила судорожно вдохнуть. Рану не перевязали. Вспомнилось, как меч вошел в плечо. От подобного ранения просто так не выздоравливают, и левая рука в самом деле слушалась плохо.

– Ты потерял много крови, – произнес голос. – Ты можешь умереть раньше, чем до тебя доберется огонь. Кисет с оловом, который был на поясе, можешь не искать – они его забрали.

– Огонь? – прохрипел Призрак, моргая.

Как же люди умудрялись выживать в мире, где было так темно?

– Ты разве его не чувствуешь, Призрак?

В самом деле, поблизости виднелась лестница, и там что-то горело. Тряхнув головой, молодой человек попытался сосредоточиться.

«Я внутри дома, – подумал он. – Красивого дома. Дома какого-то аристократа. И этот дом подожгли».

Призрак поднялся, но тотчас же снова рухнул на пол, слишком слабый и растерянный, чтобы удержаться на ногах.

– Не обязательно идти. Ползи, – посоветовал голос.

Где же он раньше его слышал? Почему-то Призрак был уверен, что этому голосу можно доверять.

Он пополз вперед.

– Нет, не к огню! Тебе надо выбраться и наказать тех, кто с тобой это сделал. Думай, Призрак!

– Окно, – прохрипел Призрак.

– Заколочено. Ты же видел, когда был снаружи. Есть только один способ выжить. Ты должен меня выслушать.

Призрак отупело кивнул.

– Выберись из комнаты через другую дверь. Ползи к лестнице, которая ведет на второй этаж.

Призрак так и поступил. Онемевшие руки напоминали привязанные к плечам гири. Он жег олово так долго, что утратил возможность пользоваться обычными чувствами. Добравшись до лестницы, молодой человек закашлялся. Это из-за дыма, догадался он. Уползти прочь показалось хорошей идеей.

Карабкаясь по ступенькам, Призрак чувствовал жар. Пламя захватило оставшуюся за спиной комнату и теперь гналось следом, пока он поднимался, борясь с головокружением. Добравшись до самого верха, поскользнулся в луже собственной крови и со стоном привалился к стене.

– Вставай! – приказал голос.

«Где же я его слышал? Почему я выполняю все, что он говорит?»

Разгадка находилась совсем близко, но сознание было слишком затуманено. Призрак все же подчинился, заставив себя подняться на четвереньки.

– Вторая комната слева, – продолжал вести голос.

Не тратя времени на размышления, Призрак пополз. Пламя уже поднялось по лестнице и кралось вдоль стен. Обоняние, как и прочие чувства, ослабело, но он подозревал, что весь дом пропитан маслом. Быстрый, красивый пожар другим способом получить невозможно.

– Стоп. Сюда.

Призрак повернул налево и заполз в комнату. Это был хорошо обставленный кабинет. Городские воры жаловались, что грабить такие местечки не имело смысла. Гражданин запретил показную роскошь, поэтому дорогую мебель не продашь даже на черном рынке. Никто не желал быть обвиненным во владении дорогими вещами и сгореть заживо во время одной из казней, устроенных Гражданином.

– Призрак!

Он слышал об этих казнях. И заплатил Дарну, чтобы тот помог посмотреть на следующую. Сообщить заранее и привести туда, откуда можно наблюдать за горящим зданием. Кроме того, Дарн пообещал нечто интересное. То, что стоило потраченной суммы.

«Сосчитай черепа…»

– Призрак!

Он открыл глаза, рухнул на пол и едва не отключился. Пламя уже добралось до потолка. Дом был обречен. Призраку не суждено выбраться – не в его нынешнем состоянии.

– Иди к столу.

– Я покойник, – прошептал Призрак.

– Ничего подобного. Иди к столу.

Призрак повернул голову, посмотрел в огонь. Там кто-то был – какой-то черный силуэт. Стены пузырились, шипели, штукатурка и краска чернели. Но человек-тень словно и не замечал огня. Он казался знакомым. Высоким. Властным.

– Ты?.. – прошептал Призрак.

– Иди к столу!

Качаясь, Призрак поднялся на колени. Пополз, волоча бесполезную руку, к письменному столу.

– Правый ящик.

Молодой человек дернул выдвижной ящик и обессиленно навалился на него. Что это там внутри?

Фиалы?

Взволнованный, Призрак потянулся к ним. Точно такие же фиалы, какие алломанты использовали для хранения частиц металла. Дрожащими пальцами ухватил один – флакон тут же выскользнул из онемевшей руки. Разбился. По полу растеклась находившаяся внутри жидкость – спиртовой раствор, уберегавший металлы от коррозии и позволявший алломантам принимать их внутрь.

– Призрак!!!

Подчиняясь очередному приказу, молодой человек тупо взял следующий флакон. Вокруг продолжало разгораться пламя. Дальней стены уже не было. Огонь приближался.

Вытащив зубами пробку, Призрак выпил содержимое, потянулся внутрь себя, но тут же с отчаянным криком выронил фиал: в нем было не олово. Да и какой смысл? Чтобы острее ощутить и огонь, и собственную рану?

– Зажги его!

– Там нет олова!

– Это не олово! Хозяин дома не был ищейкой!

Не олово. Призрак моргнул. Потом, потянувшись внутрь себя, обнаружил нечто совершенно неожиданное. Чего он не рассчитывал когда-нибудь ощутить и чего не должно было быть.

Новый запас металла. Он зажег его.

Тело наполнилось силой. Дрожь в руках прекратилась. Слабость исчезла, как исчезает темнота с восходом солнца. Призрак почувствовал себя бодрым и сильным, и мышцы напряглись, готовые к действию.

– Встань!

Призрак вскинул голову. Вскочил и на этот раз не ощутил и следа дурноты. Сознание, правда, еще до конца не прояснилось, но кое-что сделалось совершенно очевидным. Лишь один металл мог настолько изменить тело: наделить достаточной силой и заставить позабыть о тяжелой ране и потере крови.

Призрак воспламенил пьютер.

Фигура находилась прямо в огне, разглядеть ее было трудно.

– Я дал тебе Благословение Пьютера, Призрак, – объяснил голос. – Используй его, чтобы выбраться отсюда. Ты можешь выбить доски в дальнем конце коридора и спрыгнуть на крышу соседнего здания. Солдаты тебя не заметят – они слишком заняты тем, чтобы не дать огню перекинуться на другие дома.

Призрак кивнул. Жар пламени больше его не беспокоил.

– Спасибо.

Фигура шагнула вперед, став чем-то большим, нежели просто силуэт. Языки пламени танцевали вокруг лица, освещая жесткие черты, и подозрения Призрака подтвердились. Была причина, по которой он доверился этому голосу, причина, по которой он сделал все, что ему велели.

Он бы выполнил любой приказ этого человека.

– Я дал тебе пьютер не только для того, чтобы ты выжил, Призрак, – многозначительно произнес Кельсер. – Я дал его тебе, чтобы ты мог отомстить. А теперь иди!

*** * ***

Люди не раз замечали, что туман способен испытывать ненависть. Однако это не обязательно связывали с тем, что он мог убивать. Для большинства – даже для тех, у кого он вызывал припадки, – туман оставался просто погодным явлением, и разумности или мстительности в нем казалось не больше, чем в какой-нибудь тяжелой болезни.

Впрочем, не для всех. К некоторым он тянулся, постоянно кружился рядом – к другим, наоборот, испытывал враждебность и отталкивался. Одни чувствовали в тумане умиротворенность, другие – ненависть. Это было связано с осторожными действиями Разрушителя и с тем, насколько охотно люди следовали его подсказкам.

20

Тен-Сун сидел в клетке.

Сама по себе клетка уже была оскорблением. Кандра отличались от людей: даже если бы его не подвергли заточению, Тен-Сун не попытался бы спастись бегством. Он принял свою судьбу по доброй воле.

И все-таки его заперли. Непонятно, где они раздобыли клетку; обычно кандра в таких вещах не нуждались. Но Вторые нашли ее и поместили в одной из главных пещер Обиталища. Сделанная из железных пластин и прочных стальных полос, она со всех четырех сторон была обтянута крепкой проволочной сетью, чтобы узник не смог выбраться, превратив свое тело в простой комок мышц.

Еще одно оскорбление.

Абсолютно голый, Тен-Сун сидел на холодном железном полу. Добился ли он чего-то, кроме собственного заключения? Был ли хоть какой-то прок в тех словах, что он произнес в Сокровенном месте?

Пещеру за пределами клетки освещал специально выращиваемый мох; мимо проходили кандра, занятые своими делами. Многие останавливались и разглядывали узника, точно диковинного зверя. Такова и была цель отложенного на долгий срок наказания. Тен-Сун добился возможности высказаться, и Вторые хотели убедиться, что его наказание будет соответствующим. Они выставили его на всеобщее обозрение, как люди выставляют животных на рынке. За всю историю кандра ни с кем так не обходились. Его имя на века сделается символом позора.

«Только нам не суждено прожить века, – с яростью подумал Тен-Сун. – Об этом я и говорил».

Однако он не справился с задачей. Как объяснить соплеменникам то, что он чувствовал? Как показать, что приближался момент, когда придется вспомнить обо всех традициях? Как доказать, что их жизнь, на протяжении долгого времени бывшая такой спокойной и размеренной, должна вскоре резко перемениться?

«Что там, наверху? Попала ли Вин к Источнику Вознесения?»

А что с Разрушителем и Охранителем? Боги народа кандра снова воевали друг с другом, и те немногие, кто знал о них правду, притворялись, что ничего не происходит.

За пределами клетки кандра жили своей обычной жизнью. Некоторые занимались обучением нового поколения: Тен-Сун видел Одиннадцатых, похожих на кляксы с проглядывающими кое-где костями. Превращение туманного призрака в кандра было делом нелегким. Получив Благословение, туманный призрак обретал разум и утрачивал почти все свои инстинкты, после чего ему приходилось заново учиться созданию мышц и тел. На это уходило много-много лет.