Второй Кубанский поход
Июнь – ноябрь 1918 года

Для принятия решения о будущем направлении похода командующий Добровольческой армией генерал Антон Деникин собрал 28 мая 1918 года в станице Манычской совещание с участием генералов Ивана Романовского (начальник штаба Добровольческой армии), Петра Краснова (донской атаман), Михаила Алексеева, Александра Филимонова (кубанский атаман) и Африкана Богаевского (председатель Донского совета управляющих отделами и Управляющий отделом (министр) иностранных сношений). Краснов, придерживавшийся германской ориентации, предложил Добровольческой армии совместно с Донской армией идти на Царицын – крупный промышленный центр, в том числе и военной промышленности, с большими складами, где можно было добыть артиллерию и снаряды, а также порт на Волге, связывающий Поволжье с Югом России. После захвата Царицына донской атаман предлагал идти в Среднее Поволжье, а оттуда – на Москву. Краснов полагал, что Саратовская губерния, да и все Поволжье настроены антибольшевистски. Кроме того, была надежда на соединение с Чехословацким корпусом, начавшим тремя днями ранее антисоветское восстание. Донцы же в этом случае после занятия Царицына наступали на Воронеж. Но Деникин отказался идти на Царицын, поскольку почти половину его армии составляли кубанцы, которые жаждали освободить родную Кубань, где уже начались антисоветские восстания. Поэтому Деникин решил вновь идти на Екатеринодар, а Краснов – на Царицын.

Даже сегодня, когда уже известен ход и исход гражданской войны, нельзя однозначно сказать, какой план был лучше. Если бы Добровольческая армия пошла вместе с Донской на Царицын, они наверняка взяли бы его совместными усилиями не позднее сентября 1918 года. Тогда удалось бы создать единый фронт с чехословаками и Народной армией Комуча, что очень сильно ухудшило бы положение Красной армии. Но и трудности бы перед донцами и добровольцами встали очень большие. Антибольшевизм населения Поволжья и Урала был преимущественно эсеро-меньшевистским. Эти партии и Краснов, и Деникин считали слишком левыми, ответственными за развал армии, и относились к эсерам и меньшевикам далеко не позитивно. На серьезное пополнение в Поволжье Добровольческой армии рассчитывать не приходилось. Как писал Деникин, на Волге «нам предстояли бы еще более сложные отношения с черновским Комучем». В Донской армии была сделана попытка формировать части из крестьян Саратовской губернии – в рамках Саратовского корпуса полковника Виктора Манакина. Однако успехи здесь были весьма скромны, главным образом потому, что наиболее многочисленная крестьянская партия – эсеры – не могла быть привлечена к этому делу. Не получившая пополнений Добровольческая армия, скорее всего, вынуждена была бы отступить на Восток вместе с Народной армией и постепенно растворилась бы в ней (будущей Западной армии) и в Сибирской армии, не оказав существенного влияния на исход борьбы на Востоке России, причем у Деникина было бы не много шансов стать командующим всеми белыми силами в этом регионе.

С другой стороны, наступая на Екатеринодар, Добровольческая армия пополнилась антисоветски настроенными кубанскими казаками. На практике не только собственно кубанские части Добрармии, но и большинство регулярных частей, особенно конных, состояли по большей части из мобилизованных кубанцев. На Кубани и Дону Деникин получил надежную базу, которая позволила ему вести гражданскую войну в течение еще почти двух лет. Большинство казаков Дона, Кубани и Терека были достаточно зажиточными и ничего не выигрывали от уравнительной большевистской аграрной реформы, а наоборот, должны были бы отдать часть земли иногородним и не слишком многочисленным казакам-беднякам.

Деникин принимает парад в Екатеринодаре. 1918 г.

За полтора месяца, прошедших со взятия Ростова, немцы передали Донской армии 11 651 трехлинейную винтовку, 46 орудий, 88 пулеметов, 109 104 артиллерийских снаряда и 11 594 721 ружейный патрон. Треть артиллерийских снарядов и четверть патронов Краснов уступил Добровольческой армии. Тем самым добровольцы получили боеприпасы для Второго Кубанского похода.

Краснов с иронией говорил: «Добровольческая армия чиста и непогрешима. Но ведь это я, донской атаман, своими грязными руками беру немецкие снаряды и патроны, омываю их в волнах Тихого Дона и чистенькими передаю Добровольческой армии! Весь позор этого дела лежит на мне!»

Деникин вспоминал: «Стратегический план операции заключался в следующем: овладеть Торговой, прервав там железнодорожное сообщение Северного Кавказа с Центральной Россией; прикрыв затем себя со стороны Царицына, повернуть на Тихорецкую. По овладении этим важным узлом северокавказских дорог, обеспечив операцию с севера и юга захватом Кущевки и Кавказской, продолжать движение на Екатеринодар для овладения этим военным и политическим центром области и всего Северного Кавказа». Наступление началось 9 (22) июня 1918 года. В тот момент Добровольческая армия насчитывала 8,5–9 тыс. штыков и сабель, 21 орудие и два броневика. Ей противостояла Красная армия Северного Кавказа под командованием бывшего прапорщика Карла Калнина, насчитывавшая около 100 тыс. штыков и сабель и более 100 орудий. Добрармия была разделена на 1‐ю пехотную дивизию генерал-лейтенанта Сергея Маркова, 2‐ю пехотную дивизию генерал-майора Александра Боровского, 3‐ю пехотную дивизию полковника Михаила Дроздовского, 1‐ю конную дивизию генерала от кавалерии Ивана Эрдели, и 1‐ю казачью Кубанскую бригаду генерал-майора Виктора Покровского и ряд более мелких частей. По численности дивизии были меньше полков, а входившие в их состав 14 полков – меньше батальонов.

С советской стороны в районе Азов – Кущевка – Сосыка стояла армия Ивана Сорокина в 30–40 тыс. штыков и сабель при 80–90 орудиях и двух бронепоездах. В районе линии железной дороги Тихорецкая – Торговая и к северу от нее располагались многочисленные разрозненные отряды численностью до 30 тыс. штыков и сабель с немногочисленной артиллерией, в том числе «Железная» пехотная бригада Дмитрия Жлобы и конная бригада Бориса Думенко. В районе Великокняжеской сосредоточились пять отрядов силою до 12 тыс. штыков и сабель при 17 орудиях. Кроме того, в крупных городах и железнодорожных станциях имелись сильные гарнизоны.

Добровольческая армия 23 июня нанесла в районе села Лежанка (Средне-Егорлыкская) и станицы Новороговской и взяла Лежанку, оттеснив бригаду Жлобы. 25 июня части 2‐й и 3‐й и 1‐й конной дивизий взяли Торговую, а части 1‐й дивизии – Шаблиевскую, при занятии которой был смертельно ранен генерал Марков. В ночь на 28 июня Дроздовский и сменивший Маркова полковник Александр Кутепов двинулись на Великокняжескую. 1‐я и 3‐я дивизии переправились через Маныч и ударили по станице с севера и с юга, но конная дивизия Эрдели не смогла преодолеть упорного сопротивления бригады Думенко и переправиться через реку. В результате группировка красных оставила Великокняжескую, но избежала окружения. Деникин передал район Маныча под контроль отряда донского ополчения Донской армии полковника Исаака Быкадорова силою около 3500 штыков с 8 орудиями. Торговой красные, численностью около 15 тыс. человек отступили в район Песчанокопского и Белой Глины.

1 июля армия Сорокина начала контрнаступление на слабый добровольческий заслон по линии Кагальницкая – Егорлыкская (бригада Покровского и пластунский батальон и донской отряд войскового старщины Владимира Постовского). Деникин бросил им на помощь Корниловский ударный полк, которым в тот момент командовал капитан Николай Скоблин с двумя орудиями. Но в тот же день красные в числе 6–8 тыс. человек, пополнившись местными жителями, начали наступать и от Песчанокопского. Только 4 июля, сломив сопротивление красных, добровольцы овладели Песчанокопским. Следующее сражение произошло у Белой Глины. Здесь сосредоточились 39‐я дивизия, бригада Жлобы, отряд матросов и остатки войск, отступивших от Торговой, Великокняжеской и Песчанокопского – всего до 10 тыс. человек. В ночь на 6 июля полковник Михаил Жебрак лично повел в атаку на Белую Глину два батальона своего 2‐го Офицерского стрелкового полка. Наступающие попали под плотный пулеметный огонь и потеряли 400 убитых и раненых. Погиб и Жебрак (по одной из версий, раненым попал в плен и был замучен до смерти). К вечеру 6 июля Белая Глина была взята белыми. 5 тыс. красноармейев попали в плен. Часть пленных поставили в ряды Добровольческой армии, остальных распустили по домам, но при этом дроздовцы успели расстрелять часть пленных, мстя за Жебрака и убитых вместе с ним десятки пленных офицеров, что вызвало осуждение Деникина. С жителей Белой Глины была взята контрибуция в 2,5 млн рублей.

8 июля конная дивизия Эрдели с отрядом Кутепова обошли правый фланг противника и взяли станицу Новопокровскую и станцию Ея. Но еще 6 июля отряды Сорокина взяли Гуляй-Борисовку и подошли к Кагальницкой. 8 июля два батальона марковцев атаковали советские войска у Кагальницкой и обратили их в бегство, потеряв до 80 убитых и до 320 раненых.

11—13 июля Боровский по приказу Деникина совершил рейд для разгрома южной группировки советских войск, насчитывавшей 6 тыс. человек при 8 орудиях, в том числе бригаду Думенко и ставропольские отряды, угрожавшей. Рейд был успешным, и для быстроты пехоту пришлось посадить на подводы. Тем самым была устранена угроза левому флангу Добрармии при наступлении на Тихорецкую. Станция была взята 14 июля, при этом красный главком Калнин едва не попал в плен и бежал в сторону Екатеринодара. Добровольцы захватили 3 бронепоезда, 50 орудий, эшелоны со снарядами, патронами и иным военным имуществом. На Екатеринодар проскочили только 7 эшелонов. Добровольцы создали три своих первых бронепоезда: легкие бронепоезда «Генерал Алексеев» и «Вперед за Родину» и тяжелый бронепоезд «Единая Россия».

Аграрная политика Советов и террор вызвали летом 1918 года восстания казаков Кубани и Терека. 21 июля отряд кубанского казака полковника Андрея Шкуро без боя занял Ставрополь. Но для похода на Екатеринодар Добровольческой армии надо было сначала разгромить армию Сорокина. Та 16 июля отступила в сторону Кущевки, 1‐я дивизия Добрармии 18 июля с боем заняла узловую станцию Сосыка. 23 июля Кутепов и Покровский заняли Кущевку, но Сорокин оттуда благополучно отошел. Дивизия Кутепова была брошена на Екатеринодар. Дивизия Покровского должна была преследовать армию Сорокина, которой 1‐я Конная дивизия Эрдели должна была ударить во фланг Сорокину между Староминской и Тимашевской. Но, бросив часть обоза эшелонов, Сорокин вырвался из окружения и достиг Тимашевской. Дивизия Боровского 18 июля захватила Кавказскую, а 22 июля достигла Ставрополя. 31 июля силы Боровского и Шкуро отразили советское наступление на Ставрополь, а также 27 июля дивизия Боровского взяла Армавир. Но 28 июля началось контрнаступление Сорокина, а 30 июля красные отбили Армавир и устроили расправу над теми, кого подозревали в симпатии к белым.

На Екатеринодар наступали 3‐я дивизия Дроздовского и 1‐я дивизия, которую вместо Кутепова возглавил вернувшийся из Москвы Казанович. 1‐я конная дивизия Эрдели должна была нанести удар по городу с севера, а 2‐я Кубанская дивизия Покровского наступала на Тимашевскую с севера и далее в тыл Екатеринодарской группировке красных, насчитывавшей 10 тыс. человек. Для обеспечения тыла добровольцами в Кореновской был оставлен лишь пластунский батальон с двумя орудиями.

Тем временем Сорокин, пополнив свою армию казаками и солдатами до 30–35 тыс. человек, 27 июля из района Тимашевской и Брюховецкой перешел в наступление на Кореновскую, которую взял 28 июля, одновременно отбросив конницу Эрдели. Он вышел в тыл 1‐й и 3‐й дивизий Добровольческой армии, которые оказались в окружении. Им ничего не оставалось, как, выставив заслон против Екатеринодара, повернуть основные силы против армии Сорокина, с которой произошло 11‐дневное встречное сражение в районе Кореновской – Выселки. 7 августа оно завершилось разгромом армии Сорокина, но дивизии Казановича и Дроздовского потеряли до трети личного состава, и Деникину пришлось перебросить на помощь им 2‐ю дивизию Боровского. Часть красных отступила на Тимашевскую, а часть – на Екатеринодар. Оборону Екатеринодара Сорокин счел делом безнадежным и увел основные силы своей армии за Кубань и Лабу. Таманская группа красных, состоявшая преимущественно из солдат бывшего Кавказского фронта, оставленная как заслон против дивизии Покровского, 14 августа оставила Тимашевскую и начала отходить на Новороссийск. В ночь на 16 августа советские войска без разрешения Сорокина оставили Екатеринодар, в который 16 августа вошли добровольцы.

К концу августа Красная армия на Северном Кавказе насчитывала до 70–80 тыс. бойцов при 80—100 орудиях. У Деникин было около 35 тыс. бойцов при 80 орудиях. Таманская армия красных, насчитывавшая 25 тыс. бойцов, сражалась против дивизии Покровского и группы полковника Андрея Колосовского. Последняя 26 августа взяла Новороссийск, но таманцы успели покинуть город направилась к Туапсе, выбив из него 1 сентября грузинский отряд. 17 сентября Таманская армия в район станицы Курганной соединилась с армией Сорокина.

Тем временем 21 августа дивизия Боровского деблокировала окруженный красными Ставрополь. Но 23 сентября, усиленные таманцами, войска Сорокина перешли в наступление по всему фронту. 26 сентября красные отбили Армавир. Бои за город продолжались до 8 ноября, когда армавирская группировка красных была разгромлена. В октябре началось противостояние Сорокина и командования Таманской армии, а также руководства Северо-Кавказской республики (СКР). Он расстрелял ряд командиров-таманцев по обвинению в неисполнении приказов, а руководителей СКР – по обвинению в заговоре. После этого 27 октября 2‐й Чрезвычайный съезд Советов Северного Кавказа объявил Сорокина вне закона, а вместо него назначил главнокомандующим бывшего прапорщика Ивана Федько. 30 октября Сорокин был арестован таманцами в отбитом у деникинцев Ставрополе, а 1 ноября там же расстрелян. Ранее, 23 октября, наступлением Таманской армии из района Невинномысской на Ставрополь началось 28‐дневное Ставропольское сражение, решившее исход кампании 1918 года на Северном Кавказе и закончившееся разгромом советских войск, переименованных 3 октября в 11‐ю армию Южного фронта. 31 октября под Ставрополем близ Иоанно-Мартинского монастыря был тяжело ранен в ступню полковник Дроздовский, который умер от заражения крови 14 января 1919 года в Ростове. В декабре ему было присвоено звание генерал-майора, а 2‐й Офицерский полк и 3‐я пехотная дивизия названы его именем. 15 ноября Ставрополь был взят 1‐й конной дивизией генерал-майора барона Петра Врангеля. Остатки 11‐й армии хотя и вырвались из окружения и закрепились 20 ноября в районе Петровского, но почти полностью утратили боеспособность. Судьба 11‐й армии решилась в начале января 1919 года, когда белые и разрезали армию надвое. Остатки 11‐й армии начали отходить в направлении Святой Крест – Элиста и Грозный – Кизляр, но были почти полностью уничтожены в боях, а еще больше – эпидемией сыпного тифа. Уцелевшие бойцы и командиры отступили через Кизляр к Астрахани.

Достоверных данных о потерях сторон во Втором кубанском походе нет. Потери Добровольческой армии очень условно оцениваются в 5 тыс. убитых, потери советских войск Северного Кавказа – столь же условно 45 тыс. убитыми. Не вызывает сомнений только то, что советские потери были в 5—10 раз больше потерь добровольцев. Красные потеряли до 90 % имевшейся у них артиллерии, а при отступлении в Астрахань в январе – первой половине февраля 1919 года – практически все имевшееся у них вооружение.

Результатом Второго Кубанского похода стало установление контроля Добровольческой армии над Северным Кавказом, разгром действовавших там советских сил и получение надежных источников пополнения людьми и конским составом на территориях Кубанского и Терского казачьих войск. Причины победы добровольцев заключались как в гораздо более высоком уровне боевой подготовки и командования, так и в кровавых разборках между главкомом Иваном Лукичем Сорокиным и руководством Северо-Кавказской республики, скрытом противостоянии между красными частями из иногородних и кубанских казаков, что не позволило красным реализовать свое подавляющее численное превосходство. Деникин в мемуарах довольно высоко оценивал полководческий талант Сорокина, полагая, что его план «свидетельствует о большой смелости и искусстве. Не знаю, чьих – Сорокина или его штаба. Но если вообще идейное руководство в стратегии и тактике за время северокавказской войны принадлежало самому Сорокину, то в лице фельдшера-самородка Советская Россия потеряла крупного военачальника».