6. Лошади

В день лошадей нас привезли на ранчо, где были конюшни, выездные площадки, а также большое подсобное хозяйство. Рейнджеры передали нас ковбоям, и те начали активно нами заниматься.

В первую очередь ковбои оценивали вес и рост каждого, спрашивали, есть ли какой-либо опыт верховой езды, и на основе этого подбирали лошадь.

В нашей компании были рослые ребята. Например, поляк Янош – под два метра ростом и соответствующего веса. Остальные тоже не сильно отставали, мелких мужиков у нас не было. Лошади же все были некрупные, арабских скакунов здесь точно не держали. В итоге Ольге и другим дамам легко подобрали хороших лошадей.

Для мужчин найти подходящую было намного сложнее, и мне досталась небольшая тихая лошадка. Я имел некоторый опыт верховой езды и чувствовал себя в седле довольно уверенно. И точно знал, что смогу физически усмирить мою лошадку, если она попытается взбрыкивать. Наверное, она тоже это чувствовала, и это определило то, что вскоре случилось.

Практически никто не имел нужного опыта, и пару часов ковбои занимались с нами, обучая основам верховой езды.

В конце концов все было готово, и мы стали выдвигаться в кавалерийский поход. Я видел, какое стрессовое состояние при этом было у наших друзей, все сидели, держа вожжи, но при этом крепко вцепившись в седло. Наш руководитель Арнольд от напряжения стал весь красным. Покраснело не только лицо, но и шея. Как ковбой показал ему, как сидеть на лошади, так он и застыл, будто окоченел. С абсолютно прямой спиной и без единого движения, крепко держась за седло, он ехал на лошади, как деревянный манекен. В таком же примерно состоянии были и другие, но некоторые чувствовали себя более-менее свободно, с интересом рассматривали происходящее вокруг. А вокруг было очень много чего, и очень интересного.

Старший ковбой выстроил нас в цепочку друг за другом и сам возглавил эту колонну. К моему удивлению, никто, кроме него, нас не сопровождал. Арнольд двигался рядом с ковбоем, и его красная шея была видна издалека и, как путеводная звезда, вела всех остальных вперед.

Животные саванны совсем не обращали внимания на нашу кавалерию. Если раньше жирафы поглядывали с интересом на наши машины, то сейчас вовсе не выказывали никакого интереса, как и другие представители фауны.

Видимо, дикие животные принимали лошадей за своих, а людей на лошадях они в упор не видели. Похоже, для них человек на лошади, вернее, лошадь с человеком – это как лошадь с горбом. И мало ли уродцев в саванне, чтобы на каждого внимание обращать.

Только антилопы гну иногда поглядывали в нашу сторону

Вскоре ковбой остановился и показал нам: с одной стороны от нас слон пересекал поле, где паслись буйволы, с другой стороны, у озера на берегу, пили воду носороги. Затем мы стали свидетелями жестокой битвы носорогов на другом конце озера.

Битва носорогов

Ковбой объяснил, что молодой носорог-самец подрос и должен покинуть семейство, чтобы создать свою семью. Сам он покидать родную семью не хочет, и выпроваживание происходит через битву главы семейства с молодым самцом. Бывает, что у людей происходит почти так же, хотя чаще дети сами стремятся покинуть родной дом.

Все двинулись дальше, и я пристроился в самый конец нашей колонны, чтобы на меня не напирали сзади, когда я буду фотографировать. Я успел сделать хорошие снимки жирафов и зебр, как зебры гоняли гиен или гиеновидных собак.

Фотографируя, я отстал от колонны, которая стала плавно заворачивать вправо. Меня это нисколько не беспокоило, я был уверен, что легко догоню. После фотографирования я отвлекся на несколько секунд на фотоаппарат, держа его и вожжи двумя руками. Когда я поднял глаза, то увидел прямо перед собой на уровне груди мощную ветку дерева, которая через мгновение сшибет меня с лошади. Чисто автоматически я вскинул руки вверх вместе с фотоаппаратом, принял удар на грудь и повис на ветке на согнутых руках, продолжая держать фотоаппарат.

Моя лошадка продолжила движение дальше за другими лошадьми, не заметив потери бойца или сделав вид, что не заметила.

Как я понял, когда наша колонна завернула, а мы с лошадкой отстали, она, не чувствуя управления с моей стороны, решила срезать путь и не по кривой, а по прямой догнать остальных. Умная лошадка! И ей, конечно, не было никакого дела, что под веткой дерева она проходит спокойно, а я не вписываюсь по высоте.

Висеть на ветке, принимая весь вес на основание рук возле подмышек, было тяжело и больно. Был бы моложе и легче, мог бы вывернуться и залезть на ветку или как-то перейти на захват ветки кистями рук и потом спокойно спрыгнуть. Но мой вес и моя физическая подготовка в то время позволяли только с трудом висеть в том положении, в котором я завис.

Надо было прыгать вниз, но, как я мог видеть, внизу каменистый склон. Скорее всего, не удастся приземлиться на две ноги и удержать равновесие, легко при падении сломать кости и разбить мой хороший, компактный фотоаппарат Nikon, где уже было много замечательных фотографий.

Каким впечатляющим может быть завершение моих приключений на сафари – сломанные кости и разбитый фотоаппарат!

Все это промелькнуло в голове за полсекунды, и я уже кричал: "Помоги-и-ите-е-е-е! Help! Help me!" Прошло еще несколько секунд, прежде чем задние всадники повернули головы и увидели эту удивительную картину, ничего не поняли, но начали кричать по цепочке: "Help! Help needed!"

Когда прискакал ко мне ковбой, я уже не чувствовал своих рук. Ковбой быстро оценил ситуацию и мой вес, сдал круп своей лошади под меня, и я обхватил бока его лошади своими ногами. Ковбой скомандовал: "Отпускай ветку и обхватывай меня сзади и садись на лошадь – одновременно!"

Задумано было все правильно. Я приземлился на лошадь и обхватил ковбоя сзади, но у бедной африканской лошадки от моего веса подогнулись задние ноги, и я стал соскальзывать с ее крупа на землю, не отпуская при этом ковбоя.

В последний момент я осознал, что заваливаю с собой и ковбоя, и его лошадь и сейчас будет сногсшибательный, потрясающий и сотрясающий конец нашего путешествия на лошадях!

От осознания всего этого в холодном поту я отпустил ковбоя и мешком рухнул на землю, не понимая, удержался ли ковбой в седле или нет. В результате лошадь и, может быть, ковбой, если он удержался в седле, в первый момент очумели и не могли понять, что им делать. Задние копыта лошади несколько раз приземлились рядом со мной. Один раз копыто опустилось прямо перед моим носом, другой раз – возле самого живота. Лошадь подкованными копытами легко могла раздавить меня. А в моей голове стучало: "Я рухнул на каменистом склоне со скальным грунтом, с острыми торчащими камнями, и пока еще без переломов и ран, но я заваливал и ковбоя! – Копыта стали опускаться чуть дальше от моего носа. – Если топчутся, значит, ковбой жив и я не сорвал наш поход на лошадях!"

В итоге я остался цел и невредим, только несколько ссадин и синяков. Целым и невредимым был и мой фотоаппарат, который я продолжал крепко сжимать в руке. Также не пострадали ни ковбой, ни лошади. Все закончилось поразительно удачно. И мы, счастливые, продолжили наш поход к новым приключениям.

Через некоторое время мы заметили скелет, висящий на ветках. Ковбой сказал, что это леопард сожрал антилопу на дереве. Но я был уверен, что это был такой же бедолага, как я, только мне повезло чуть больше. В голове крутилось: "На его месте мог быть я!" И как будто с небес трубный голос: "Напьешься – будешь!"

В тот день желание фотографировать у меня полностью пропало. Ольга находилась в первых рядах нашей цепочки и, к счастью, ничего не видела. Друзья ей только передали, что я зацепился за ветку и ковбой помог мне спуститься.

По возвращении на ранчо Ольга сказала, что ей очень понравилось путешествие на лошадях, а я был счастлив, что остался жив и невредим. И мы были счастливы вместе. Сафари не только оправдывало, но и превосходило наши ожидания.

7. Вертолет

Янош был из семейства говорунов. Он почти не закрывал рта. Он постоянно говорил, как активно развивается промышленность Польши. Поэтому, продолжал Янош, в Польше большие перспективы по развитию бизнеса нашей компании. Далее он переходил на то, как замечательно работает его польский отдел и персонально он сам. Все это, в различных вариациях, он в первую очередь старался рассказывать руководству и здесь, в Африке, практически не отходил от Арнольда.

Арнольд, в свою очередь, был энтузиаст-авиатор. Он закончил Штутгартский университет по авиационной специальности и имел особый интерес к авиации и космонавтике.

Арнольд приезжал на все авиашоу МАКС в Жуковском, где, в дополнение к встречам с руководством российских компаний, а иногда и вместо таких встреч, он просил меня организовать ему возможность посидеть в креслах пилотов российских истребителей. Представители компаний давали ему шлем пилота, и я фотографировал Арнольда в креслах пилотов истребителей Су, МиГ и транспортных самолетов Ильюшина. И Арнольд просто светился от счастья. После фотографирования он с удовольствием и знанием дела смотрел и комментировал показательные полеты и наиболее сложные фигуры высшего пилотажа.

Полет на вертолете с бывшим ассом военно-воздушных сил ЮАР для Арнольда явно был центральным событием сафари.

Вертолет был небольшой. Пилот, как и ковбой, оценивал вес и размеры каждого из нас, отбирал очередную пару и одного усаживал на заднее сиденье в суженной части фюзеляжа, другой садился на переднее кресло рядом с пилотом.

Видно было, что программа полетов отшлифована до совершенства. Каждый полет начинался с резкого подъема вертолета по спирали или по дуге на большую высоту, где он замирал на месте. Летчик давал время обозреть, полюбоваться красивейшим видом заповедника с высоты. Затем он выключал двигатель, и вертолет камнем падал вниз. У земли пилот успевал все же включить двигатель! И на высокой скорости на низкой высоте уносился за деревья. Возвращаясь, вертолет делал большой круг и спокойно садился. Пилот выходил первым и помогал пассажирам выбраться. Вид у всех после полета был не просто очумелый, ошарашенный, а как будто они побывали в аду. Качаясь, они брели к бару, сразу заказывали пиво и жадно залпом выпивали весь стакан. Столы были выставлены на зеленой лужайке в тени деревьев прямо рядом с вертолетной площадкой, и народ сидел, кто с пивом, кто с кофе, наблюдая за полетами.

Когда дошла очередь до меня, я оказался в паре с Дэвидом из Израиля, и мне повезло – досталось переднее кресло. Застегнули ремни, надели наушники. Думал, буду фотографировать, но, когда меня вжало в кресло от резкого набора высоты, я забыл о фотоаппарате. Вид сверху был действительно великолепен, затем выключение двигателя и свободное падение. Все внутри оборвалось, в тишине только шум от продолжавших вращение лопастей и бормотание Дэвида сзади. Видимо, молился.

У земли взревел мотор, и мы понеслись низко над деревьями к горе.

Под нами озеро, в которое впадает горный ручей. Вертолет снижается так, что до воды остается метра два, и на очень большой скорости летит по руслу ручья. Ручей постоянно петляет, и пилот, несмотря на высокую скорость, четко закладывает крутые виражи, оставаясь над поверхностью воды. Этот горный ручей течет в расщелине большой горы. Деревья растут по краю крутых берегов ручья на высоте метра полтора и более от поверхности воды, и вертолет летит, резко закладывая виражи, по расщелине ниже крон деревьев, меж скалистых берегов. В месте, где деревья растут редко, пилот залетает в лес и, не снижая скорости, петляет между деревьями. Затем опять по руслу ручья до его истока, где небольшая возвышенность. Вертолет пролетает низко, почти касаясь земли этой возвышенности, и за ней резко тормозит и зависает на месте.

Мы видим, что под нами пропасть! Мы у края плоскогорья, далеко внизу долина. И плоскогорье отделяет от долины вертикальная скалистая стена. Пилот опять выключает двигатель, и мы падаем вниз.

У земли опять включение двигателя, и вертолет несется над долиной, потом крутой вираж, и на максимальной скорости вертолет летит прямо к скалистой стене. Видно, это лобовая атака и сейчас будет удар в лоб! Не совсем ясно только, в чей лоб. Скалы или вертолета?

Скала стремительно приближается, секунда – и вертолет вместе с нами разлетится на мелкие кусочки от удара о каменную стену! За мгновение до столкновения вертолет взмывает вверх и в сторону и далее петляет между скалами, по расщелинам. Еще одна лобовая атака – опять не получается врезать по скале! Вертолет в последний момент взмывает вверх, и мы оказываемся над плоскогорьем заповедника.

Пилот уже спокойно на большой высоте делает широкий круг над Энтабени, и мы приземляемся на вертолетную площадку. Ощущение было, что адреналин так зашкаливал, что лез из ушей, в голове пустота и только крутилась одна мысль: "Несмотря на все старания врачей, пациент остался жив!"

Арнольд и Янош, как всегда, стояли рядом, и пилот пригласил их на следующий полет. Арнольд был комплекции пилота. Поэтому для равновесия вертолета Яноша посадили на заднее кресло, где суживался фюзеляж, а Арнольд сел рядом с пилотом. Двухметровому Яношу было мало места на заднем сиденье, и его голова буквально нависала над головами пилота и Арнольда.

Вертолет взмыл, завис, упал и умчался – все как обычно. Но через несколько минут вертолет неожиданно появился снова. Не спеша он подлетел и приземлился. Когда появился Арнольд, а за ним Янош, мы услышали возмущенный голос Арнольда и виноватый, оправдывающийся голос Яноша.

– Янош! Ты почему блевал на меня?

– Арнольд, извини, пожалуйста, так получилось. От такого я не смог сдержаться, и меня вывернуло наружу!

– А почему блевал на меня, НА МЕ-НЯ?!