Часть 1
Системный фундамент психологии

Глава 1. Системные идеи в философии, физике и психологии

1.1 Взгляд на мир как систему

В одной из своих последних работ, посвященных истории создания общей теории систем, основатель этого научного направления Людвиг фон Берталанфи заметил, что проблемы, с которыми ученые наших дней сталкиваются в связи с понятием «система», «являются лишь современным выражением проблем, столетиями стоявших перед учеными и обсуждавшимися каждый раз на соответствующем языке» [1]. Если мы хотим верно представить и оценить современный системный подход, по мнению другого основателя системной методологии У. Р. Эшби, саму идею системности имеет смысл рассматривать не как порождение преходящей моды, а как явление, развитие которого вплетено в историю человеческой мысли [21].

Представление о всеобщей взаимосвязи явлений природы, их подчиненности универсальным законам со времен Античности составляло существенную черту рационалистической философии. Античности же принадлежит и сама идея системности, нашедшая свое отражение в известном тезисе Аристотеля о том, что целое больше суммы частей, его составляющих.

Вместе с тем развитие представлений о внешнем и внутреннем мире, многократно переплетаясь в каждой культуре, подчинено характерным закономерностям. Можно заметить, что в каждом цикле развития формирование естественно-научных представлений об организации внешнего материального мира, как правило, предшествует и в определенный момент опережает формирование представлений о жизни индивидуальной души и структуре общественных отношений.

Так, например, начало философского периода Античности было связано с появлением Ионической школы натурфилософии, сконцентрировавшей свое внимание на поиске первоэлементов всего сущего (Фалес, Анаксимен, Гераклит) и утверждении естественного происхождения материального мира и его жизненных форм (Анаксимандр, Эмпедокл). Идеи первых натурфилософов оказали значительное влияние на всю последующую античную науку, включая и психологию. В классическую эпоху V–IV вв. до н. э. появление атомистических идей Левкиппа и Демокрита также предшествовало расцвету психологии в Афинской школе и стало естественно-научным основанием для некоторых из ее направлений (Эпикур). Равновесие естественно-научного и гуманитарного знания становится реальностью только в эпоху эллинизма и вновь нарушается с началом общего упадка Античности, когда естественные науки угасают первыми, а умирающее сознание общества погружается в поиск нравственного смысла своего существования.

Еще более наглядно стимулирующая роль естественных наук выступает в эпоху Нового времени. Начало освобождения научной мысли после длительного периода господства теологического сознания прежде всего проявляет себя в небывалом прогрессе физики, астрономии и биологии. В XVI и начале XVII века, когда взгляды на природу и функции души еще не выходят из русла теорий Аристотеля и Фомы Аквинского, Европу потрясают открытия Николая Коперника, предложившего гелиоцентрическую картину мира; Джордано Бруно, утверждавшего бесконечность Вселенной; Галилео Галилея, открывшего ряд важнейших физических законов и создавшего такие необходимые приборы, как термометр, маятниковые часы и рефракторный телескоп. В эти же годы Андрео Везалий открывает большой и малый круги кровообращения, а его ученики Фаллопий и Евстахий формируют объективное представление о строении человеческого тела.

Вскоре естествознание обогащается открытиями (Иоганна Кеплера, Роберта Гука, Христиана Гюйгенса, Блеза Паскаля и др.), знаменующими становление совершенно нового, научного взгляда на окружающий мир, разительно отличающегося не только от мистических воззрений Средневековья, но и противостоящего основанным на умозрительных построениях взглядам Античности. Итогом этого чрезвычайно плодотворного периода становится качественный скачок в естествознании, связанный с построением гениальным английским физиком и математиком Исааком Ньютоном новой научной системы, получившей впоследствии название классической физики. Работы Ньютона^[1] восхитили и поразили современников, о чем говорит, например, эпитафия на его величественной гробнице в Вестминстерском аббатстве: «Здесь покоится сэр Исаак Ньютон, который с почти божественной силой разума первый объяснил… пути комет и приливы океанов… исследовал различия световых лучей… о которых прежде никто и не подозревал… Да возрадуются смертные, что среди них жило такое украшение рода человеческого»^[2].

Надо заметить, что причина тому не исчерпывалась важностью открытых Ньютоном фундаментальных законов природы. Одна из основ еще никогда не выпадавшего на долю естествоиспытателя успеха заключалась в небывалой манере усматривать системное единство, казалось бы, весьма различных фактов и научных постулатов. Этот системный взгляд на природу не только позволил Ньютону обнаружить глубокую связь математических и физических понятий, но и предоставил реальную возможность сведения любой открытой им физической закономерности к действию ограниченного числа исходных понятий и аксиом.

Ньютон указывал, что понятия математики заимствуются извне и возникают как абстракция явлений и процессов физического мира, что, по существу, математика является частью естествознания. Поэтому, например, понятие непрерывной математической величины он осмысливает как абстракцию от различных видов непрерывного механического движения. Линии производятся движением точек, поверхности – движением линий, тела – поверхностей, углы – вращением сторон и т. д.

Влияние Ньютона на всю последующую науку было глубоким и разнообразным. С одной стороны, его работы вызвали к жизни особое научно-философское направление, получившее название ньютонианства, наиболее характерной чертой которого была абсолютизация и развитие высказывания: «Гипотез не измышляю» – hypotheses non fingo – и призыв к объективному изучению явлений при игнорировании фундаментальных научных гипотез. (В заключении «Математических начал натуральной философии» Ньютон писал, что всё, что не выводится из явлений, должно называть гипотезою; гипотезам же и скрытым свойствам явлений не место в натуральной философии) [13].

С другой стороны, универсальность предложенного Ньютоном метода системного анализа явлений природы была бесспорна не только для физиков, но и для представителей тех дисциплин, где гипотеза оставалась важным средством научного познания. Ньютон указывал, что было бы желательно вывести из описанных им начал натуральной философии и остальные явления природы. Этот призыв был услышан многими исследователями XIIIV и XIX веков, но для того, чтобы им воспользоваться, следовало начать, подобно самому Ньютону, с составления тезауруса основных понятий и аксиом. Для этого требовалось не только произвести полную инвентаризацию всех накопленных знаний, но привести их в системное единство, установив четкую иерархию и исключив все лишнее и дублирующее друг друга.

Гениальная ясность наведенного Ньютоном порядка в среде естественных наук как нельзя лучше соответствовала общему стремлению европейского сознания к порядку, преодолевающему хаос эпохи религиозных войн и революций, захлестнувших шестнадцатое и первую половину семнадцатого столетий. Следующая из ньютоновского порядка простота в объяснении еще недавно малопонятных, хотя и всем знакомых, явлений (морских приливов, движений планет и т. п.) завораживающим образом действовала на всех образованных людей новой эпохи, определяя сам дух Нового времени.

Таким образом, если предшествующий XVII век иногда называют веком первоначального накопления капитала, то XVIII век – эпоха наведения порядка среди накопленного. Ее вполне можно назвать веком классификаций и коллекций. Совсем недавно люди просто накапливали сокровища, бросая в один и тот же сундук монеты разных стран и времен, лишь бы они имели ценность. Когда же появлялись сомнения в стоимости какой-либо старинной монеты, ее просто перечеканивали, избавляя себя и других от ненужного разбирательства непонятных надписей и профилей незнакомых властителей. В XVIII веке все изменилось, возник неудержимый интерес к принципу, объединяющему вещи, их соотносительной, а не абсолютной стоимости. В это время коллекционируют и систематизируют все что угодно: оружие и китайский фарфор, античные манускрипты и новые научные идеи. Карл Линней, например, создает систему видов живой природы, а Дидро и Д'Аламбер – знаменитую «Энциклопедию наук, искусств и ремесел», уникальный и всеобъемлющий к тому времени свод знаний. В России Петр Великий открывает Кунсткамеру с ее первой анатомической коллекцией, а Екатерина Великая закладывает основание эрмитажного собрания шедевров живописи.

Название «система» как бы носится в воздухе, и одним из первых, кто отчетливо произнесет это название вслух, будет известный философ, психолог и общественный деятель эпохи французского Просвещения барон Гольбах^[3]. Его работа носит название «Система природы, или О законах мира физического и мира духовного» и содержит утверждение, что вечный, несотворимый материальный мир составляет целостную систему, бесконечную совокупность различных образований, взаимодействие которых образует естественный порядок природы. В основе целостности мира лежит единство форм движения и качественных состояний материи, считает Гольбах. Всеобщие законы природы определяют и нормы поведения в обществе [9].

Еще более глубокое понимание системной сущности мира привносит на рубеже XVIII и XIX столетий немецкая классическая философия. Ее родоначальник Иммануил Кант утверждает, что научное знание есть система, в которой целое главенствует над частями. Вслед за ним этот тезис развивает другой выдающийся представитель немецкой классической философии, Иоганн Готтлиб Фихте, попытавшийся доказать в своем главном сочинении «Наукоучение», что наука систематична по своей природе и должна исходить из единого самодостоверного основоположения. Замыкает же философское осмысление системного единства Вселенной теория Гегеля.

Основные принципы философской концепции Георга Вильгельма Гегеля впервые были изложены им в работе «Феноменология духа» (1807). Духовная культура человечества здесь предстает в ее развитии как постепенное выявление творческой силы «мирового разума». Воплощаясь в последовательно сменяющих друг друга образах культуры, безличный мировой дух познает себя как их творца. Духовное развитие индивида сокращенно воспроизводит стадии самопознания «мирового духа».

Согласно схеме Гегеля^[4], дух просыпается в человеке к самосознанию сначала в виде слова, речи, языка. Орудия труда, материальная культура, цивилизация предстают как позднейшие, производные формы воплощения творческой силы духа в виде понятий и мышления. При этом мышление выступает как особая деятельность, совершаемая в понятиях.

Исходная точка развития усматривается Гегелем в способности человека к познанию самого себя через освоение всего того богатства образов, которые до этого были заключены внутри мирового духа как неосознанные и непроизвольно возникающие в нем «внутренние состояния».

Система Гегеля – это единственная в своем роде работа, последовательно объясняющая все явления окружающего мира и весь наш душевный мир как продукты исторического развития вечных идеальных и материальных сущностей.

Основополагающим для Гегеля является представление о бесконечном качественном и количественном развитии всех явлений, последовательно проходящих стадии существования идеи, природы и духа. Соответственно этому, система Гегеля складывается из трех основных блоков: учения об идеях, или общих понятиях, иначе называемое логикой, учения о природе и учения о духе.

Мир идей, общих понятий составляет вечную, логическую основу всего существующего. Он весьма схож с царством идей Платона и, говоря современным языком, представляет собой «всемирный банк» информации, которая в своей совокупности образует абсолютную идею. Идею еще не осуществленную, а чисто логическую, которая лежит в основе всех явлений и составляет истинное, подлинное содержание мира и его логическую предпосылку. Действительность есть воплощение абсолютной идеи или системы понятий. Человек сознает и познает действительность, он является обладателем разума и способен логическим путем развивать всеобщие формы и законы мира, которые являются также формами и законами его собственного мышления.

Логика есть первая часть системы Гегеля. Это наука о чистом мышлении, мышлении как процессе. Ее предмет – раскрытие и снятие противоречий, содержащихся в понятиях [6].

Вторая часть системы названа Гегелем «Философия природы». Природа есть реальное, а не виртуальное бытие, материальное осуществление абсолютной идеи и воплощение понятий. В этом смысле природа есть противоположность идеи, ее, следуя гегелевскому выражению, «инобытие». В природе, согласно Гегелю, нет развития одних форм из других, а есть лишь одновременное существование различных форм в пространстве.

Природа образует царство окаменелых понятий. И хотя в ней имеется совокупность ступеней развития, эти ступени даны в застывшем состоянии и существуют всегда вместе. Высшая ступень только логически, а не реально следует за низшей. Но природа, создав человека, выходит за свои собственные границы и переходит в царство духа. Человек способен мыслить самого себя. Благодаря ему абсолютная идея возвращается к самой себе.

Третья часть системы – учение о духе. Дух есть воплощенное понятие, которое мыслит само себя. В отличие от природы, дух имеет историю, и существенная его особенность состоит в становлении, развитии. Абсолютная идея, опосредованная природой и человеческим духом, превращается в абсолютный дух. Абсолютная идея, совокупность мировой информации, имеет чисто логическое, бессознательное бытие. Абсолютный дух – это абсолютная идея, прошедшая через природу и человеческий дух и ставшая субъектом, который себя самого сознает и мыслит, который приобрел действительность и жизнь [7].